Встреча походила прямо в выставочном зале. Несмотря на ранний час, меж стендов с картинами уже ходили посетители. Естественно, первый вопрос был о том, насколько большой интерес проявляют люди к русскому искусству?
Обращено ко всем
— Выставка посещается очень хорошо. Стоят очереди в выходные дни. Мы даже не ожидали, что будет такой отклик со стороны самой разной публики. Мы наблюдаем за тем, как заполняются отзывы, и их тоже огромное количество. Мы довольны.
— И о чём это говорит?
— О том, что классическое искусство хорошего уровня, высокого художественного качества, оно всегда остаётся востребованным, независимо от того, к какой национальной школе оно принадлежит.
— Но мы с вами говорим не о классическом искусстве вообще, а о классическом русском искусстве.
— Классическое русское искусство понятно всем. Его язык очень доступный. Поэтому среди посетителей нашей выставки люди самых разных национальностей.
— У вас есть предварительные данные о числе посетителей?
— Мы обычно подсчитываем, когда выставка закрывается. Но эта — одна из наиболее посещаемых выставок за последние несколько лет.
— Разве это не говорит об интересе именно к коллекции русского искусства ЛНХМ со стороны прежде всего местной русскоязычной публики?
— Со стороны русскоязычной публики, безусловно. Конечно! Но, как я уже говорила, много посетителей и отзывов со стороны латышской части населения. Это искусство, которое обращено ко всем людям, и эта выставка — очень хороший показатель этого.
Всё самое лучшее
— Какова концепция выставки?
— Поскольку, как вы знаете, у нас нет сейчас постоянной экспозиции русского искусства, мы стараемся показывать нашу коллекцию с разных сторон в цикле выставок, посвящённых разным этапам развития русского искусства. Первая выставка из этого цикла была посвящена Серебряному веку, сейчас мы обратились к искусству XIX века. Концепция в том, чтобы показать лучшие наши работы и XIX век как целостное явление со всеми разнообразными стилями, течениями, авторами.
— Вы сказали «лучшие наши работы». Какая часть коллекции русского искусства в процентном отношении представлена в экспозиции?
— Здесь вместе с изделиями из фарфора 284 произведения. Из них 69 картин. Всего русская коллекция музея составляет около 500 произведений живописи. Это немало. Но в каждом музее количество шедевров очень ограничено. Есть фоновые работы и имеются работы, без которых не обойдётся ни одна значительная выставка. На этой выставке мы постарались показать всё лучшее и характерное, что у нас есть.
— Какие из экспонатов выставки, на ваш взгляд, представляют особую ценность, являются шедеврами?
— Шедевры — это прежде всего произведения выдающихся живописцев русской школы XIX века. К ним можно отнести и уникальную работу «Филемон и Бавкида», раннего периода творчества Ореста Кипренского, когда он только-только заканчивает Академию художеств в Санкт-Петербурге. Работа с историей. Может быть, по ней трудно судить о нём как о сложившемся мастере, но для понимания его творческой эволюции эта работа очень важна.
— Эта картина хорошо иллюстрирует мысль Александра Бенуа, который писал о Кипренском, что у того было всё что нужно художнику, кроме понимания того, как этим распорядиться.
— Думаю, не стоит принимать слова Бенуа за чистую монету. Он был достаточно субъективен, а порой даже очень субъективен в своих оценках. Искусство, как и человеческая жизнь, состоит из различных этапов. Есть любимые авторы, есть модные авторы, существует какая-то мода на стили, и она меняется. Но, конечно, к числу безусловных шедевров нашей коллекции можно отнести оба портрета кисти Карла Брюллова. Причём они показывают Брюллова в разные периоды его творчества.
Портрет Александра Абазы — это поздняя работа. Портрет написан за два года до смерти художника на острове Мадейра, где он лечился.
Портрет Георга Клеберга, напротив, относится к периоду, когда Брюллов прославился своей знаменитой картиной «Последний день Помпеи». Это безусловно заказной портрет, но мастерство здесь налицо. Брюллов познакомился с Клебергом в Риме. Но сам Клеберг — рижанин по рождению, член гильдии Черноголовых, достаточно известная личность в Риге. Портрет был подарен членами его семьи в 90-е годы XIX века. Клеберг был меценатом и завещал часть своего состояние на нужды бедных.
Но не все…
— Мы стоим рядом с работой Брюллова, в чьих жилах текла не русская кровь. Здесь же представлена работа Александра Риццони, уроженца Риги, итальянца по рождению, но выпускника Петербургской Академии художеств и потому — русского художника. Однако здесь нет латышских художников XIX века, выпускников той же академии, которые точно также принадлежат к русской школе. Того же Карла Гуна и Юлия Феддерса. Они то уж точно могли бы быть здесь представлены одной-двумя работами, и это соответствовало бы концепции выставки.
— Концепция может быть разной. Мы делаем акцент на художниках русских, а латышские художники выделены в другую коллекцию, с другим хранителем. Может быть, они разделены формально. Безусловно они тоже связаны с русской школой, но на этой выставке экспонируются произведения русских авторов, которые входят в коллекцию зарубежного искусства ЛНХМ.
— Тогда давайте вернёмся к шедеврам.
— Думаю, авторское повторение дипломной работы Григория Мясоедова «Поздравление молодых в доме помещика» тоже можно отнести к лучшим в нашей коллекции. Это ранняя работа одного из идеологов передвижничества, где он уже немножко намечает свой дальнейший путь. Здесь чувствуется увлечение так называемой «натуральной» школой живописи, мода на которую возникла в середине XIX века. Позднее крестьянская тема предстанет у него уже в иной интерпретации.
Работы Сурикова, Крамского, Поленова — варианты их больших композиций. К безусловным шедеврам можно отнести и две работы Алексея Саврасова, которые входят во все монографии об этом художнике. Это ранняя работа «Пейзаж с рекой и рыбаком», этапная для развития всего русского пейзажа, и «Пейзаж с радугой», относящийся к более позднему периоду.
— Кстати, висящая рядом работа Мясоедова «Сеятель» тоже входит во все монографии по передвижникам.
— Да, у нас один из вариантов этой его композиции. Мы можем гордиться очень многими работами. Надо сказать, что, судя по отзывам, на выставку приезжают искушённые зрители из Москвы и Санкт-Петербурга, и они тоже удивляются тому, насколько у нас интересная коллекция.
— Наш Айвазовский в число шедевров не входит?
— С Айвазовским такая ситуация, что его работы входят в коллекциях очень многих музеев. Он и сейчас художник очень востребованный, судя по аукционным ценам. Но мы можем гордиться тем, что у нас есть подарок самого автора, сделанный им после его персональной выставки в Риге в 1886 году. Работа «Туман на море» 1884 года завораживает своей аскетичностью — простая композиция, монохромный колорит. Её недавно отреставрировали, и эта воздушность, эта масса тумана и лёгких, проплывающих облаков, очень выразительно передаёт атмосферу.
Приятный сюрприз
— А что вы скажете о скульптуре? Меня, например, поразила вот эта работа Гинцбурга, которого знают в основном по маленьким вещам. Я даже не знал, что в нашей коллекции есть такой экспонат.
— Она действительно выставлена впервые. Здесь и помимо неё есть такие работы, которые редко или вообще не выставлялись. Например, картина того же самого Айвазовского «Морской пейзаж. Вечер», вид на Неаполитанский залив. Или вот «Казак у костра» Богдана Виллевальде, ранний этюд Левитана, маленький, крошечный, но имеющийся в нашей коллекции Куинджи, в котором хорошо виден интерес художника к эффектам освещения.
Не знаю, помните ли вы эту работу, автор которой женщина — Мария Шенкс. Она интересна уже тем, что работ Марии почти не сохранилось. В истории русского искусства и передвижничества больше известна её старшая сестра Эмилия. Они обе учились в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Они, дочери владельца ювелирного магазина в Москве шотландского происхождения, одни из первых русски художниц получили полноценное художественное образование.
— Возвращаясь к скульптуре, нельзя пройти мимо работ Марка Матвеевича Антокольского, которыми может гордиться любой музей.
— Да, если говорить о скульптуре, то выполненная в бисквите работа Гинцбурга — это, скорее всего, авторское повторение, как и две работы Николая Пименова, одна из которых — «Юноша, играющий в свайку» — снискала восторженный отзыв Пушкина. Поэт посвятил ей стихотворение «Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый…». Зато, работы Антокольского у нас оригинальные. Это бюст Ивана Грозного, возможно, один из этапов работы над его скульптурой царя Иоанна IV в полный рост, или частичное повторение этого образа.
Антокольский пережил много тяжёлых моментов из-за своего происхождения. Во второй половине XIX века в России еврею пробиться на какие-то профессиональные высоты было очень трудно. Он был вынужден принять православие, чтобы иметь возможность учиться в Академии художеств, но, как писал сам скульптор, в душе он никогда не отрекался от веры своих предков. У него много работ, посвящены проблемам веры — Христос, Мефистофель. В нашей коллекции великолепная бронзовая голова Мефистофеля. Эти работы поступили в нашу коллекцию из Москвы и Ленинграда в 50-60-е годы прошлого века.
— Что скажите о графике?
— Графический раздел — это приятный сюрприз для многих любителей искусства, поскольку графику мы не выставляем так часто. Графика слишком хрупка для постоянного экспонирования.
— Я с детства помню эти вертушки, на которых были размещены работы, выполненные в графической технике. А потом они исчезли.
— Да, они занимали много места, морально и физически устарели. Но на этой выставке мы хотели показать не только живопись — это королева искусства, привлекающая самое большое внимание, но и пласт культуры как таковой. У нас очень богатая коллекция русской графики, около полутора тысяч работ. Здесь мы хотели показать и оригинальную графику, в разной технике выполненные рисунки, и эстампы.
Графика это самый быстрый вид искусства и при том самый первичный. Все большие замыслы рождаются прежде всего на бумаге, делаются углём, карандашом, сепией. Шишкин — мастер русского пейзажа. Он серьёзно занимался не только рисунком, но и печатной графикой, офортом. Очень интересна работа Крамского — женский портрет, выполненный сепией в монохромной гамме коричневатого тона. Здесь сказывается влияние фотографии. Художники пробовали писать в монохромной гамме, наподобие фотографии.
— Меня смущает атрибуция некоторых из представленных на выставке работ. Скажем, рисунок Сурикова называется «Бой», но на нём вооружённые люди в доспехах нападают на совершенно безоружных людей, возле которых мы видим предметы культа. Здесь есть над чем подумать. И то же самое с картиной Боголюбова «Вечерний пейзаж». Это действительно вечер, но главное на полотне — это здание церкви, над входом в которую светится огоньками литера «М», и прихожане церкви. М — это всегда Мария. Значит, речь идёт о каком-то церковном празднике в рамках католического культа Девы Марии. Какой это праздник, можно пытаться выяснить по времени года — от поздней осени до ранней весны, поскольку изображена Италия или Южная Франция.
— Так просто мы не меняем названия. Рисунок Васнецова уже поступил к нам с названием «Битва», а пейзаж он и есть пейзаж. Здесь нет ошибок, но раскрыть содержание можно и интересно. Например, когда мы отвозили «Вечерний пейзаж» Боголюбова в Италию, один из посетителей выставки назвал нам конкретное место. Это озеро Браччано неподалёку от Рима и конкретная церковь. А другой посетитель обратил внимание на монограммы, нацарапанные на стене здания, расположенного рядом с церковью. Это имена лидеров гарибальдийского движения: самого Гарибальди, Кавура и короля Виктора Эммануила. Это явный знак сочувствия Боголюбова этому движению.
— А я бы к числу шедевров отнёс и «Вид Константинополя со стороны Перы» Григория Чернецова.
— Прекрасная работа, очень хорошо, тонко написанная с очень интересной судьбой. Если многие работы дарились, передавались в музей, то эта работа появилась в стенах музея чудесным образом. В 60-е годы её принесла женщина, свёрнутой в рулон, в очень плохом состоянии. И только после реставрации под грязью открылась хорошая живопись, была обнаружена подпись автора и надпись на турецком языке.
Закупок не ведём
— Нас ещё могут ожидать «открытия чудные», подобные этому? В Риге ещё могут быть интересные работы значительных в историко-художественном отношении представителей русской школы?
— Мы всегда очень на это надеемся и всегда с большим ожиданием рассматриваем каждую работу, которую нам приносят на атрибуцию, на экспертизу или просто показать. Такие вещи случаются. Иногда в музей приносят истинные шедевры.
— Последнее приобретений такого рода можете назвать?
— У нас очень давно не было закупок, не пополнялась русская коллекция. Но одно из последних таких поступлений — «Будущий инок» Богданова-Бельского, представлена в этой экспозиции. Её нам подарило Гамбургское общество балтийских немцев по завещанию Густава Карневала. Он приобрёл эту работу в Германии и завещал её в дар Риге, уроженцем которой являлся. Это было в 90-е годы и стало событием в жизни музея.
— Отталкиваясь от столь значительного интереса публики к коллекции русского искусства, нет мысли восстановить справедливость и устроить постоянную экспозицию в стенах этого музея или в другом каком-нибудь музейном здании?
— При малейшей возможности этот вопрос будет рассматриваться, но это вопрос не ко мне. В ближайшее время трудно говорить о дальнейшей судьбе коллекции. Время покажет. Но здесь, в музее «Рижская биржа», мы, во-первых, открыли постоянную экспозицию Рериха, что тоже очень существенно, а, во-вторых, стараемся регулярно показывать русское искусство в форме выставок. У нас ещё есть, что показать.
— Какие у вас планы на этот счёт?
— У нас есть коллекция икон, а также коллекция искусства XVIII века, которую тоже можно, предварительно уточнив атрибуцию экспонатов, показать в будущем.