– Г-н Симиндей, в Латвии отмечается круглая дата – сто лет латвийской дипломатии. Как бы вы оценили этот юбилей? Есть ли у латвийской дипломатии повод для гордости?
– Безусловно, это значительный исторический период. Даже в такой небольшой стране, как Латвия, в дипломатической деятельности за те или иные годы успели побывать довольно много людей. Некоторые из них оставили любопытный след в истории, другие же оказались совершенно невыдающимися, посредственными личностями. На сегодняшний день уже опубликованы некоторые документы и материалы, хотя еще больше не опубликовано.
Хочу отметить, что и мы (Фонд "Историческая память" – прим. Baltnews) к этому юбилею тоже подготовились, издав мемуары немецкого политика Августа Виннига, внесшего немалый личный вклад в появление на карте мира Эстонии и Латвии, – "Прибалтийский излом (1918–1919)".
Август Винниг. Немецкий "акушер" эстонской независимости >>>
Еще мы издали сборник документов латвийской дипломатии за 1939–1940 годы, под названием "Вынужденный альянс. Советско-балтийские отношения и международный кризис 1939–1940". В нем есть много любопытных наблюдений, не очень вписывающихся в окостеневшие каноны, которыми руководствуются политики сегодняшней Латвии.
Если же мы говорим о становлении латвийской дипломатии, то надо признать, что в 1918–1919 годах латышский политикум и люди, которые пытались общаться с зарубежными представителями, были расколоты. Одна группа людей оставалась в Риге и, так или иначе, коллаборировала с немцами, а другая находилась в эмиграции, строго ориентируясь на Антанту. К этой группе примыкал Зигфрид Анна Мейеровиц, ставший первым министром иностранных дел независимой Латвийской Республики.
Правда, в целом же латвийская дипломатия с 1919 года катилась по желобу, который наметили ей страны Антанты, всячески пытаясь перепрыгнуть от признания Латвии "де-факто" к признанию Латвии "де-юре", что в общем удалось сделать далеко не сразу.
Некоторые великие державы признали страну только в 1921 году. Однако о каких-то успехах все же можно говорить, и я бы назвал их "сервисной дипломатией", которая в определенных моментах оказалась довольно удачной.
Что же касается более позднего периода, то во время авторитарного режима Карлиса Улманиса определяющую роль в дипломатии играл его любимчик – министр иностранных дел Вильгельм Мунтерс, мнивший себя дипломатом мирового уровня. Он полагал, что может участвовать в разрешении различных конфликтов по линии Лиги наций, в том числе и на Дальнем Востоке. Во многом его амбиции были завышенными, но стоит отметить, что он все же показал себя в международной дипломатии и неоднократно избирался председателем Ассамблеи Лиги.
Однако были и люди с, мягко говоря, специфическими взглядами, в том числе с едва скрываемым антисемитизмом. Например, антисемитские наклонности отмечались у посла Латвии в Швеции Волдемара Салнайса, о чем сейчас предпочитают не вспоминать. Так что в истории латвийской дипломатии были разные страницы, представляющие как поводы для гордости, так и наоборот.
– Как бы вы оценили успехи современной латвийской дипломатии?
– В 90-ые годы в МИД ЛР и в посольствах оказалось много случайных людей, огромную роль играли личные связи, да и вообще состав чиновников МИДа явно не соответствовал и не соответствует этническому составу – перекос в сторону титульной национальности заметен невооруженным глазом.
Ныне же определенный окрас и набор пропагандистских штампиков в Twitter-дипломатии придает затянувшееся пребывание на посту министра Эдгара Ринкевича.
Я особо не вижу у Латвии каких-то прорывных успехов после ее вступления в евроатлантические структуры, куда страна не могла не вступить – иначе бы ее туда просто втянули. Полагаю, что отсутствие этих успехов связано, помимо объективных факторов, еще и с некоторой вялостью латвийской дипломатии, склонностью ее проводников лишь "подпевать в престижном хоре". Эстония в этом смысле оказалась более бойкой. Президент Эстонии съездила в Москву, также стране удалось стать непостоянным членом Совбеза ООН на 2020–2021 годы.
Латвийская дипломатия в этом плане явно робее, и даже в тех не рутинных вопросах, где можно было найти что-то общее, этого не получается. Во многом такое положение вызвано тем, что в политическом дискурсе доминирует антироссийская повестка, а смотрителями и блюстителями "чистоты" политических решений являются ультранационалисты, которые торпедируют малейшие попытки договориться с Россией, даже по сугубо второстепенным вопросам. Все это не способствует экономическому успеху Латвии, но подобная практика продолжает сохраняться до сих пор.
Также нужно определиться, что считать успехом. Если не было ничего катастрофического, то это успех? Или если прошло решение не вполне ужасное, это ли успех? В таком смысле успех явно есть, и если дипломатия прикладывает какие-то усилия, то она добивается результатов. Хотя от своих иностранных коллег, которые занимаются активной дипломатией или изучением истории дипломатии в постсоветский период, я не слышал каких-то впечатляющих историй побед латвийской дипломатии.
Конечно, я по-своему ценю такого творческого оригинала, как Янис Петерс – первого посла независимой Латвии в России, но то, что себе позволяли некоторые другие послы, у меня вызывало глубокое удивление. Все-таки статусу не просто дипломата, а представителя своей страны – руководителя дипломатического представительства, необходимо соответствовать. И то, что Россия не стала некоторые вопиющие пикантности делать достоянием гласности, лишь говорит о нашей дипломатической культуре.
– Как вы думаете, а у нынешней Латвийской Республики больше возможностей решить какие-то вопросы дипломатическим путем, чем это было у довоенной Латвии?
– Естественно. Дело в том, что в послевоенный период колоссально разрослись разные международные организации, и дипломатия приобрела совершенно иные черты. Если раньше, кроме Лиги Наций и еще нескольких организаций, практически ничего не было, то на сегодняшний день форматов международного участия, где можно приложить свои усилия, стало очень много.
Латвия является членом ЕС и НАТО, что дает ей некоторые преференции. Поэтому, когда что-то "подгорает", она пытается блокироваться с другими странами внутри этих организаций и уже коллективно влиять на принятие решений.
Больше всего латышский истеблишмент боится, что к Балтийскому региону утихнет политическое и субсидиарное внимание, и в своих попытках напомнить о себе не гнушается разными средствами. Обычно это антироссийские акции, направленные на достижение внимания грандов Евросоюза.
– По вашему мнению, насколько успешны эти попытки?
– Представители Прибалтики так долго кричат "волки", что от их криков уже начинают уставать. Да, кое-какую символическую поддержку они получили, те же небольшие контингенты западных войск, или другие преференции, но в целом Прибалтике следует понять, что они уже… не новобранцы ЕС.
После них в Евросоюз вступили и другие страны, в которых тоже есть проблемы, поэтому спекуляции по поводу "вековых болей" пока еще оправдывают себя, но монетизировать их на внешнем рынке будет все сложнее. С годами же станет еще хуже, потому что продавать по пятому разу многократно подогретое региональное блюдо из антисоветских баек станет все сложнее.
– Кстати, об амбициях Латвии. Глава МИД Эдгар Ринкевич в начале года заявил, что Латвия должна стать непостоянным членом Совета Безопасности ООН с 2026–2027 годы. На ваш взгляд, реально ли это?
– В принципе, почему нет? Ведь так или иначе, но региональное представительство стран в структуре ООН учитывается. Иногда это принято официально, иногда является международным обычаем. Поэтому нет ничего удивительного, что какая-то из стран Восточной Европы именно в эти годы окажется в числе непостоянных членов Совбеза ООН. Правда, будет ли это Латвия, я утверждать не берусь. Есть и другие страны, которые тоже могут желать получить это место.
– В таком случае есть ли перспективы у латвийской дипломатии?
– Латвийская дипломатия – лишь производная от латвийского политикума и системы обязательств или зависимостей от грандов Евроатлантики.
В Латвии есть дичайшие и нескончаемые социально-демографические проблемы. На сегодняшний день этот вопрос не решаемый, как и национальный вопрос, загоняемый в еще худшее состояние.
Перспективы страны не самые радужные, и Латвия совершенно не использует те возможности, которые дало ей географическое положение.
В связи с этим я думаю, что латвийская дипломатия будет двигаться в нынешнем фарватере, следуя общей политике и интересам своих заокеанских товарищей. Хотя если будут какие-то вопросы, где позиции станут расходиться, то там возможно сопротивление. Латыши умеют жаловаться, и, когда послом США в Латвии была Кэтрин Тодд Бейли, она настолько достала латышский истеблишмент, уча их жизни, что они постоянно просили Госдеп убрать ее.
Как мы помним, она довольно рано закончила свою командировку, и это показывает, что когда затрагиваются определенные интересы, то латвийская дипломатия может и сработать.
Так что в целом, если придется, то Латвия станет блокироваться с другими странами, прислоняться к близким группам интересов, что она умеет делать неплохо.