Сегодня, 13 января, Латвия отмечает очередную годовщину "баррикад". Эта дата разделяет страну и ее общество на "до" и "после". Во многом мифологизированная дата тем не менее является важной точкой отсчета в новейшей истории страны.
Игра на предчувствии
У каждого знакового события есть подготовительный этап: его предчувствие. Скажем, в фильмах о катастрофах мне (автор Виктор Петровский – прим. Baltnews) наиболее интересен момент, предвосхищавший событие, чем его кульминация. Например, куда интереснее смотреть за тем, как человечество готовится к падению метеорита, чем непосредственное столкновение космического тела с Землей.
То же самое и с баррикадами в Латвии, которые стали в определенном смысле философией: те люди, которые дежурили в январские дни у наспех созданных сооружений, не знали, что будет дальше. Эта неизвестность пугала и подпитывала. Столкновений с армией не случилось, но сильный всплеск адреналина у тех, кто там был, оставил след в памяти. И во многом определил дальнейшую мифологизацию этого события.
Литератор Дмитрий Быков в одной из своих лекций затрагивал тему писателей на войне. Он пришел к интересному выводу: лучше всего трагедию описывают те, кто не успевает погрузиться в нее полностью. В качестве примера он привел поэта Булата Окуджаву, который смог передать ужас войны, пробыв на фронте всего несколько недель. Война не успела стать для него обыденной и привычной, чувства не притупились.
Так же и с баррикадами – те, кто вспоминает их сейчас, делятся своими "мгновенными переживаниями", предчувствием того, что могло случится, но не произошло.
Страшная обыденность
Великие противостояния, войны страшны своей обыденностью – когда адреналин в организме иссякает, а романтизация, которая в какой-то степени имеет защитный эффект для психики, уходит на второй план. Приходит осознание страшной рутины.
Ничего этого не было в 1991 году.
И слава Богу – защитникам баррикад не пришлось столкнуться с силовиками, это не привело к гражданской войне. Все случилось так быстро, что многие просто не успели испугаться.
Сын режиссера Станислава Говорухина снимал фильм про первую чеченскую войну. Там он лишился ступней – подорвался на мине. Его фильм назывался страшно и просто: "Прокляты и забыты". В интервью он говорил очень спокойным и обреченным голосом. Я помню наш с ним разговор – от него веяло безнадегой и обыденностью одновременно.
"Война – это не красивые спецэффекты, это вши, которых ты давишь, сидя в сыром подвале, постоянное несварение желудка и запах дерьма. Там нет ничего красивого. Это суровый быт", – объяснил он главный ужас войны.
Героизм, который делают национальной идеологией в любой стране, как правило – это просто красивая вывеска, которая очень далека от реальности. Понятно, что это очень удобно: моделировать героев и события, которые потенциально можно было внедрять в сознание как героические. Но мир всегда чуточку сложнее его "черно-белых" интерпретаций, которые так любят политики.
Но в данной ситуации меня радует то, что эта история не стала трагедией. Эта красивая зимняя история про людей, которые вышли в неизвестность, но которая не стала для них той страшной обыденностью, о которой рассказал российский режиссер в фильме "Прокляты и забыты".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.