— Заказчика интересует, почему так плохо вступают в Яунсардзе в крупных городах, в первую очередь в Риге. Кстати, исследование показало парадоксальную вещь. В Латгалии, на которую часто указывают, как на источник рисков для внутренней безопасности, молодежное ополчение довольно популярно. Смотрите, Зилупский край (Зилупе — город на границе с Россией, прим.ред.) — в процентном отношении на втором месте в Латвии по количеству участников Яунсардзе среди детей и молодых людей школьного возраста.
- Это можно понять так, что подростки в Зилупе буквально кожей ощущают угрозу из-за российской границы, живя в какой-то сотне метров от нее.
— О такой трактовке я не подумал, (улыбается)… Вообще выяснилась такая закономерность — чем меньше самоуправление, тем больше процент вовлеченных в ополчение. Это объясняется тем, что в крупных городах большой выбор того, чем себя занять. А эта организация — одна из немногих, куда государство вливает деньги, и участие в ней — бесплатное. Здесь ты получаешь бесплатный досуг, что особенно привлекательно для семей с малым достатком.
- В детстве все мы любили играть в «вояшку» — «пистики», «автики» и все такое…
— Военная форма, оружие, вся эта военная романтика и атрибутика для многих подростков привлекательна. Причем не только для мальчиков, но и для девочек.
Самоуправления всячески поддерживают такое увлечение, считая, что оно может побороть распространение в молодежной среде алкоголя и наркотиков, справиться с преступностью, интернет-зависимостью. Активно вовлекают трудных подростков, работают с детьми-инвалидами из социальных центров и детских домов.
В маленьких самоуправлениях более тесные отношения со школами. Там часто директор школы является еще и депутатом. А Яунсардзе, в основном, и базируется при школах.
- С одной стороны, не очень хорошая тенденция — если нет театров, кинотеатров и других возможностей проводить время цивилизованно, то остается такой вот военизированный досуг. С другой — это какое-никакое вовлечение «лишних» детей в общественную жизнь.
— Но многих такое милитаристское воспитание — учитывая всю внешнеполитическую ситуацию — и настораживает, в первую очередь, русскоязычных. Ведь не скрывается, что вся военная активность в Латвии направлена против восточного соседа. Латышские СМИ вносят сюда свою лепту. Сказали, что Россия — угроза, надо искать и подавать только данные и точки зрения, подтверждающие эту установку.
С началом учебного года мы как раз планируем сделать упор на опросе родителей русских детей, тогда в этом вопросе появится больше ясности. Но уже сейчас очевидно, например, по отзывам опрошенных инструкторов: многие русскоязычные боятся, что их детей будут готовить к войне с восточным соседом.
- Да ладно — если бы с восточным. Как бы просто с соседом не начали воевать, вот чего опасаются многие русскоязычные.
— На самом деле исследование вскрывает очень много болезней нашего общества. Пока мы больше располагаем ответами родителей-латышей. Я сознательно задавал им провокационные вопросы. Например, считаете ли вы, что Яунсардзе должно способствовать укреплению именно латышских ценностей? Как вы относитесь к тому, чтобы патриотически настроенная молодежь других национальностей участвовала в ополчении? А к тому, чтобы брали и тех, кто не чувствует принадлежности к Латвии? Чтобы их там воспитывать? Согласны ли вы, чтобы ваш ребенок посещал кружок Яунсардзе в русской школе? И наоборот.
Так вот, подавляющее число латышских родителей уверено, что Яунсардзе должно укреплять латышские ценности. Чтобы все в организации беспрекословно принимали господствующие позиции латышского языка, разделяли официальную точку зрения на историю.
То есть в принципе большинство не против, чтобы нелатыши участвовали, но на определенных условиях. Чтобы не было «разброда и шатания» в вопросах истории, в понимании роли государственного языка, в оценках международных событий. При этом процентов 90 латышских родителей не доверяют тому, что происходит в русских школах и против того, чтобы их дети туда ходили. В то же время довольно большая часть русскоязычных родителей не против того, чтобы их чада посещали Яунсардзе в латышских школах и там общались бы с латышскими сверстниками.
- Функция Яунсардзе — подготовка к взрослой службе?
— Это очень важный стимул — подготовка к службе в армии. Например, пройдя определенные этапы в молодежном ополчении, тебе легче поступить на службу в Земессардзе, армию, начать учебу в Военной академии. Это как раз мотивация для учеников 10-12 классов. В младших классах иная завлекаловка — оружие, возможность ходить в походы. А главная формальная функция Яунсардзе — способствовать духовному и физическому воспитанию молодежи, патриотизму.
Как бы то ни было, часть людей, заинтересованных в развитии Яунсардзе, видя невеликий интерес русскоязычной молодежи, думает о том, чтобы несколько деполитизировать ополчение. И может, действительно, с точки зрения привлечения русских, эффективней было бы больше сосредоточиться на новых «объединяющих» вызовах — угрозе терроризма, например. Но это пусть руководство Яунсардзе само решает.
- Иной раз о русских Латвии можно слышать мнение не как о союзниках в борьбе с внешней угрозой, а как о некой пятой колонне.
— Одна из целей моего исследования как раз и состоит в том, чтобы выяснить настроения русскоязычных подростков и их родителей. Увы, в Латвии никто не борется за русских, никто не конкурирует за них с Россией. Россия же, как любая большая страна будет делать все, чтобы защищать в соседних государствах свои интересы. Можно сказать, что идет борьба за умы, но Латвия в ней сложила руки. Вспомнить хотя бы тот самый пресловутый общественный канал для русскоязычных.
Не всем нравится и это исследование, не всем нравится, что именно я его делаю. Ведь всем выгодно поддерживать статус кво. Это должности, это финансы. А внутри общества живет напряжение, которое, к счастью, пока не вырывается наружу. Не хотим слушать другое мнение, аргументы соседа. И только когда случаются катаклизмы, приходит понимание того, почему нужен был пресловутый диалог.
- И тут Яунсардзе — как зеркало общества. Теоретически, Яунсардзе это место, где латыши и русские могут плечом к плечу делать какое-то общее дело. Зачем навешиваются идеологические жернова и единые стандарты понимания истории? Готов поспорить, что те, кто отмечает в семьях 9 мая, могут быть автоматически отбракованы. Помнишь был случай в латвийской армии, когда русскоязычного парня выгнали за то, что он симпатизирует политике Путина? То есть наказали за честность. Не является ли такая жесткая позиция опасной для общества?
— Наказывать за убеждения — недальновидный, неэффективный и опасный подход. Можно пытаться убедить, переубедить. Но для этого нужны площадки для общения, диалога, для межкультурной коммуникации, если использовать модный термин. Молодежное ополчение могло бы стать местом, где мы могли бы учиться слышать и понимать друг друга.
Я отмечал, что между латышами и русскоязычными нет таких больших противоречий. Если уж говорить о реальных культурных различиях, то у Латвии и Европы есть куда более серьезные вызовы — наплыв людей из тех стран, где совсем другое отношение к женщине, к роли религии в обществе, к ценности человеческой жизни.
- Для сплочения в борьбе против кого-то нужен реальный противник. Если бы Россия на самом деле угрожала Латвии, то многие русские, не сомневаюсь, встали бы на защиту Латвии. Другое дело — когда эта угроза мифическая, которая выглядит потешной. Против кого тогда дружить? Знакомые приезжают из Пскова, из-под Смоленска, из Калининграда. Люди там живут мирно, работают и зарабатывают и никто не помышляет о какой-то войне с Латвией. Там нет такой истерии, как у нас. Может, пора открыть глаза на другие внешние угрозы?
— Теракты последнего времени, может, и откроют кому-то глаза. Посмотри на наше общество. Мы живем в независимой Латвии уже 26 лет, фон национальной напряженности чувствовался всегда, но насильственного конфликта не было ни одного. Хотя в других местах, где правит политика толерантности, как видим, это не так. Может, это объясняется какими-то культурными и историческими, даже семейными нитями, которые связывают местных латышей и русских?
- Интересная мысль. Может быть, именно в Латвии, где две общины существуют параллельно каждая в своей реальности, выведена некая новая форма толерантности. Или это скорее равнодушие?
— У нас нет ни уличных банд, сколоченных по этническому признаку, ни городских кварталов, где лучше не появляться представителям другой этнической или религиозной общины. А конфликтов среди латышей и русских — вообще единицы, где-то на уровне разговоров на кухне или перед телевизором. Но чтобы какие-то столкновения, об этом даже в страшном сне… И это не благодаря политикам и их попыткам интеграции, а как раз вопреки. Взять ту же Лудзу, где исторически латыши и русские жили рядом двумя общинами — у них вообще эти проблемы отсутствуют.
Надо сплачивать латышей и русских перед лицом угроз, которые действительно наступают. Это не только терроризм, мир вообще становится крайне нестабильным. Это, в конце-концов и экономические, и демографические вызовы, и незанятость и отсутствие перспектив для молодежи — причем не только в бедных странах, но и в пока еще относительно благополучной Европе.
- Спасибо за разговор, будем ждать результатов твоего исследования.