XIX выпуск «Русского сборника», выпускаемого в Москве известным политологом и историком Модестом Колеровым, посвятил более 270 страниц интереснейшим дипломатическим документам. Ваш автор перевел целый массив донесений из миссии Латвии в Москве за 1939-1940 годы.
Их копии по счастливому случаю оказались в дипломатическом представительстве в Вашингтоне. Донесения Салнайса, недавно изданные в Москве, станут большим подарком историкам-скандинавистам. Это поистине эксклюзивный ресурс!
После советизации Латвии над представительством латвийской миссии продолжал развеваться красно-бело-красный флаг, тщательно хранились все архивы, а в начале 1990-х они переправились в Государственный исторический архив ЛР. Там ныне и хранятся секретные и совершенно секретные документы — фонд 293, опись 1, дело 14. Мне довелось впервые читать эти тексты!
Стиль — это человек
При изучении дипломатических архивов обращаешь внимание на глубину донесений. Посланником Латвии в Швеции был Волдемарс Салнайс (1886-1948). Это единственный карьерный дипломат Латвии, который имел столь внушительную политическую биографию. В революционное движение крестьянский сын, выпускник Рижского реального училища, вошел в 18 лет. За участие в событиях 1905 года был приговорен к 8 годам каторги, затем к бессрочной ссылке в Иркутскую губернию, откуда в 1913 году бежал и эмигрировал в США.
В Америке посещал экономические курсы, в 1917 г. отбыл в Харбин, оттуда во Владивосток, где до 1920 г. координировал работу латышских организаций в Сибири и на Дальнем Востоке. По возвращении в Латвию был депутатом I Cейма (1922-1925), министром труда (1925) и министром иностранных дел (1933-1934).
Салнайс принадлежал к левоцентристскому флангу латвийской политики, выступил в отделившуюся от ЛСДРП Меньшевистскую партию (1921-1929), преобразованную затем в Прогрессивное объединение (1929-1934). В. Салнайс возглавлял внешнеполитическое ведомство Латвии в правительстве Адолфса Бледниекса с 24 марта 1933 года по 1 марта 1934 года — период серьезного обострения отношений с Германией, когда по призыву еврейских организаций в ЛР начался бойкот немецких товаров, а в еще свободной прессе развернулась антигитлеровская кампания.
В марте 1934 года — еще парламентским путем — новым премьером был утвержден Карлис Улманис, спустя полтора месяца совершивший военный переворот, ликвидировавший парламентскую форму правления и установивший авторитаризм вождистского типа. Волдемарс Салнайс находился в опале почти 3 года, а 1 мая 1937 года был назначен чрезвычайным посланником в Стокгольме.
Видимо, такова политическая ирония: «вождь» сделал подарок правящим шведским социал-демократам на День труда, отправив представлять Латвию их сопартийца. В действительности, Салнайс весьма разделял идеи «шведского социализма», критически дистанцируясь при этом от большевизма и национал-социализма.
Советизация Латвии поначалу не вызвала замешательства в миссии в Стокгольме: посланник продолжает отправлять в Ригу секретные депеши, адресуя их номинированному Вышинским премьер-министру Аугустсу Кирхенштейнсу, курировавшему также МИД.
Донесения идут еще в течение месяца — скорее всего, Салнайс предполагал, что Латвия будет государством под советским контролем, но со своей внешнеполитической службой, в которой он, как «левый», мог претендовать на продолжение карьеры. Ведь в биографии Салнайса есть и участие в V cъезде РСДРП в Лондоне от Латвийской социал-демократии.
Увы, его иллюзиям не суждено было осуществиться. После того, как МИД Латвии был ликвидирован, посланник Салнайс отказался вернуться на родину, и был, в числе ряда других дипломатов, лишен гражданства Латвии правительством Кирхенштейнса. Не признав и этого акта, Салнайс продолжал до своей смерти в 1948 году собирать и распространять информацию о ситуации в Латвии, хотя правительство Швеции, в отличие от США и Великобритании, закрыло миссию ЛР. Урна с прахом дипломата замурована в стене одной из церквей Стокгольма.
Почему Финляндия — не Скандинавия
Начинается документальная подборка еще с последних предвоенных месяцев. Надо сказать, латвийская дипломатия была неплохо осведомлена о подноготной международных интриг, в которых принимали участие СССР, Англия, Франция — а с некоторых пор, все более активно, и Германия. Вот пример:
"№ 11/1273. Конфиденциально. Стокгольм, 21 июля 1939 года.
Высокочтимому вр. и. о. министра иностранных дел господину А. Берзиньшу, Рига.
Высокочтимый господин министр,
За все время англо-русских переговоров и связанного с ними вопроса гарантий Прибалтийским государствам, шведская пресса в этом и для Швеции столь важном вопросе сохраняла удивительную сдержанность. Если бы «гарантии» относились бы только к Латвии и Эстонии, то об этом не стоило бы особенно удивляться, но русские «гарантии» хотели распространить также на одно из Северных государств — Финляндию… Россия своим требованием гарантий для Финляндии нанесла сильный удар идее единого Северного блока и саму Финляндию как бы оторвала от Скандинавии. В то же самое время Эстония лишний раз манифестирует свою принадлежность Скандинавии…"
"Через этот договор только укрепится нейтралитет Прибалтийских государств"
Удивительно, но вот как В.Салнайс охарактеризовал советско-германский пакт от 23 августа 1939 года. Приводим практически полный текст депеши по данному поводу:
"№ 11/1521. Cекретно. Стокгольм, 27 августа 1939 года.
Высокочтимому министру иностранных дел господину В. Мунтерсу, Рига.
Высокочтимый господин министр,
В отношении нынешнего международного положения здесь в Стокгольме царит великое смятение. Договор Берлин-Москва, как всюду, так и здесь, вызвал полное непонимание как в официальных кругах, так и в обществе. Более всего смущены местные коммунисты, но также и для социал-демократов это большая неожиданность, и уже сразу после появления новостей о возможности данного договора Socal-Demokraten поместила против Москвы очень острую статью…
Создается впечатление, что и в здешнем обществе договор Берлин-Москва внес полное смятение и хаос в его традиционные и зачастую в большинстве своем немотивированные схемы и течения, заставил его действительно думать и освобождаться от этих схем и каждодневного трафарета, навязываемого прессой, радио, кинематографом и т. п. проявлениями общественно-политических группировок: красные коммунисты, белые фашисты, с каковым подходили, напр. к недавней драме Испании, в большой мере к трагедии Чехословакии, к событиям на Дальнем Востоке и т. д.
Иными словами, на традиционных взглядах, которые за последние 4 года течения европейских событий в общем и целом установили коммунизм и национал-социализм как взаимоисключающие понятия, договор Москва-Берлин поставил крест, Что касается конкретных оценок этого договора в отношении Балтийского моря, в особенности Прибалтийских государств, то, насколько довелось беседовать, настроение является позитивным. Думают, что с этим договором — при условии, конечно, что при нем не существуют никакие секретные соглашения и договоренности — положение Прибалтийских государств по меньшей мере на известное время поставлено в более спокойные и надежные условия. Через этот договор только укрепится нейтралитет Прибалтийских государств".
Подобные мысли прозвучали как от заместителя мининдел Вестмана, и в том же духе высказался также посол Финляндии Паасикиви и посол Эстонии Ларетей. Но все эти лица свои оценки делали при условии, что никакие секретные договоры и соглашения не существуют наряду с пактом о ненападении. Однако о том, подлинно ли последнее — конечно — никто не знает. С этого пункта начинаются разные гипотезы и в связи с этим всяческие заключения, комбинации и рассуждения.
«России необходима совершенно самостоятельная Польша»
Послание Салнайса открывает не много ни мало, закулисный зондаж полпреда СССР в Швеции Александры Коллонтай. Старая большевичка, высоко ценимая Лениным, оказалась на высоте «реальполитик» Иосифа Виссарионовича:
«Интересным был мой разговор с послом России мадам Коллонтай. В прошлую пятницу был у нее на чае, в котором из посланников еще участвовали поляк, финн, эстонец, болгарин, поверенные Колумбии и Южной Африки.
Коллонтай тогда ко мне по меньшей мере трижды по разным поводам очень импульсивно подходила с утверждениями, что сейчас, после договора Москва-Берлин, война полностью исключена. То же самое она говорила также поляку Потворовскому. Когда я у нее поинтересовался, на чем она это свое утверждение основывает, она мне ответила, что сейчас Берлин более не осмелится воевать. Я удивился и спросил — как так? Скорее это, вероятно, можно было бы сказать о Польше, но Берлин, кажется, сейчас может чувствовать себя в более выгодном положении по отношению к Польше, чем до этого договора. «Нет, сейчас даже все короли работают на мир, будьте уверены», — сказала она. «Даже король Италии больше не дремлет». Все это выглядело сильным конфузом.
Я поинтересовался, не допускает ли она, что Германия в своих требованиях и практических предложениях уже настолько далеко зашла, что у Гитлера нет почти другого пути, как просто война: отступление может быть роковым для его собственного положения, ибо чем же он сможет мотивировать его сам своему народу? «Ну уж что-нибудь найдут: видите сами, мы и Берлин слыли до сих пор самыми большими врагами, а теперь мы стали «традиционными друзьями». Если нужно будет — мотивы всегда найдутся».
В конце, прощаясь, Коллонтай вернулась вновь к той же самой теме. Чтобы мы были уверены, что теперь после договора Москва-Берлин и Латвия, и все Прибалтийские государства поставлены в гораздо более безопасное положение.
«И Польшу тоже мы не дадим расчленить», сказала она и продолжила, что надо понимать, что у России есть постоянная нужда в Прибалтийских государствах как в буфере. Также России необходима совершенно самостоятельная Польша. По всем вопросам, пусть будет уверенность, что Москва этот договор заключила только и единственно для сохранения мира. Россия заинтересована в первую и главную очередь в поддержании мира, нынешняя напряженность была невыносимой. (Как будто с этим договором она была уничтожена?)
Потом еще она с достаточно большой злостью добавила, что самой России этот договор, за исключением укрепления ощущения мира, ничего не принесет, а Берлину — тоже. «Ну смотрите, что уже происходит: от Гитлера уже отшатнулся Франко и серьезно поговаривает о нейтралитете, Италия оттягивается на задний план, Венгрия тоже наверное не будет идти с Гитлером, а только вчера Япония подала уже протест в Берлине».
Сказанное Коллонтай и все ее поведение было, как уже говорил, весьма сконфуженным, нелогичным и противоречивым. Чувствовалось, что она сама еще не находится в полном понимании происшедшего, так что старается вроде как оправдаться за что-то. Поэтому, думается, что из Москвы ей никаких определенных инструкций, может быть, еще не поступило, и что она свое мнение пыталась развивать, подлаживаясь под очень краткие комментарии к договору, напечатанные в «Правде».
Но, кажется, что, несмотря на все это, в ее словах часть правды есть, т. е., что Россия договор о ненападении заключила главным образом, чтобы себе обеспечить состояние мира на своих западных границах. Важнейшим пунктом России пока есть и остается Дальний Восток. Чтобы заполучить там более-менее свободные руки, ей необходима безопасность на Западе. С заключенным договором и на известное время она таковую обретает. И, исходя из последнего, можно надеяться, что данный договор может быть действительно известным приобретением и для укрепления границ Прибалтийских государств — таково, примерно, было заключение, к которому пришли с Ларетейем, когда обменивались мнениями по этой теме.
С подлинным и глубоким уважением, В.Салнайс, посланник в Скандинавских государствах".
… Глядя с сегодняшних позиций, поражаешься, как тогда колебались чаши мировых весов. Ведь история вполне могла пойти по иному пути. Так или иначе, тогда даже такие значимые фигуры, как А.Коллонтай, блуждали в «тумане войны». Неудивительно, что в нем заблудились целые государства.