Я решила поделиться этой историей, получив разрешение родного отца девочки, о которой пойдет речь (назовем ее Элиной), после того как она была благополучно вывезена из Англии. Сейчас она уже в безопасности. На днях мама девочки — Эрика (имя изменено) — также покинула Англию и вернулась в Литву, к дочери. Страшно представить, куда и по какому запланированному и обкатанному годами сценарию соцслужбы Великобритании собирались завести девочку и ее родителей, если бы….
Эта история — типичный пример, можно сказать, шаблон беспардонных тактик, применяемых местными так называемыми "профессионалами", вовлеченными в английскую "Child Protection System" («Система защиты детей»).
Я помню собственные роковые ошибки, совершенные по очевидной причине: я ведь тоже в самом начале действовала вслепую, один на один с теми, кто похитил мою дочь, а затем оправдывал это преступление в судах. Поэтому я всегда стараюсь предостеречь родителей, которые обращаются ко мне за помощью.
Наученные горьким опытом
Девочка Элина родилась в Лондоне почти шесть лет назад. Мама Элины — Эрика — литовка, гражданка Литвы. Папа Сергей (имя изменено) — гражданин Украины. Родители девочки расстались несколько лет назад. У каждого из них уже давно своя личная жизнь. Отец всегда поддерживал дочь и эмоционально, и финансово. Новая подруга отца Инна очень тепло отзывается об Элине и их взаимной с отцом привязанности. Девочка нежно любит и маму, и папу…
Иммиграционный статус Сергея создавал определенные проблемы. Физически он никогда не исчезал из жизни дочери. Но по документам этого человека не существовало в жизни маленькой Элины. Ведь ни для кого не секрет, каким образом большинство граждан Украины приезжают в Англию и какими способами устраиваются, чтобы в этой стране жить и работать. С точки зрения закона, эти люди находятся здесь нелегально.
Самое страшное в ситуации, подобной случаю с Элиной, — родители с иммиграционным статусом Сергея должны сделать жесткий выбор: если они заявляют о своих родительских правах на отнятого ребенка, они рискуют быть депортированными из страны. Папа Элины принял решение: даже если его вышлют из Англии, он будет доказывать свои родительские права на основании ДНК, чтобы спасти дочь от страшной участи, подключив к юридическому процессу свою родню на Украине.
Ребенка вырвали из рук матери — без ордера, без решения суда
Первого сентября этого года в дом, где снимали жилье мать с малышкой, приехала чиновница СС (social service —социальная служба, прим. BaltNews.lv) округа Redbridge (Лондон) Jane B. в сопровождении наряда полиции. Накануне между мамой девочки и ее новым бойфрендом произошел конфликт. Во время словесной пикировки мужчина позвонил в СС и заявил, что ребенок Эрики находится в опасности, попросил немедленно приехать. По признанию самой мамы, ее друг находился под воздействием алкоголя… Ребенка силой вырвали из рук мамы, и увезли в неизвестном направлении. Первым, кому она позвонила был отец Элины. Он тут же ринулся в бой за свою дочь. Поначалу — вслепую.
— Помогите нам, СС отняли шестилетнюю дочку моего партнера! Мы не знаем, куда бежать, как действовать! Солиситор потребовал у Сергея 225 фунтов за пятиминутную консультацию, результат — ноль, она ничем не помогла! Только лишь узнала, что девочка находится в округе Redbridge, в доме у временной приемной семьи! — рассказала мне по телефону подруга Сергея. — Мама девочки в шоке, плачет и грозится покончить собой…
Сергей поехал в посольство Литвы, просил помочь, вмешаться, ведь мать девочки — подданная Литвы. Есть проблема: мама не успела заказать литовский паспорт для малышки. В посольстве Литвы папе цинично ответили: «Мы не будем вмешиваться. Ваша дочь не является гражданкой Литвы. До свидания!"
Мы обсудили с Инной опции, которые надо использовать в этой ситуации:
1. Литовская "карта". А. Все родственники по маминой линии, желающие помочь, срочно обращаются к литовским властям с просьбой поддержать их намерение срочно взять опеку над девочкой. Сестра мамы живет в Литве. Брат мамы — в Англии. Брат мамы, дядя Элины, уже дал согласие на участие в судьбе девочки.
Б. Мама Элины должна срочно обратиться к литовским властям и попросить о вмешательстве (литовская юрисдикция как главный козырь, когда девочку придется вырывать из Англии).
2. "Отцовская карта». Чтобы стать участником легального процесса борьбы за дочь, Сергей должен заявить о своих отцовских правах. Он согласился, не раздумывая, даже если его потом депортируют из страны.
В воскресенье, 4 сентября, родители Элины приезжают ко мне домой. Первым делом я уточняю у мамы, какие документы подписаны 1 сентября, когда девочку вырвали у нее из рук и увезли. Волновало, главным образом, не подписала ли мама Section 20,т.н. "добровольное согласие родителей на помещение ребенка под опеку местных властей», — многим уже известный мошеннический трюк английских СС. Но в данном случае, ребенка изъяли без единой бумажки, не говоря уже о каком-либо ордере суда.
Эмоции не помогут, начинаем с запросов
Мы садимся за лаптоп, составляем формальные письма-запросы, адресованные к СС округа Редбридж и шефу местного отделения полиции. С подобных запросов стоит начинать каждой матери (и отцу, если он официально указан в свидетельстве о рождении ребенка), чтобы получить доступ к ОФИЦИАЛЬНОЙ версии событий, записанной и представленной т.н. профессионалами (professionals), сотрудничающими в рамках английской системы CPS — СС, полиция, детские сады, школы, медработники.
В запросе, адресованном СС Редбриджа, — ключевые пункты, ответы по которым мама девочки требует дать в рамках законодательного акта Data Protection Act 1998. Чиновники обязаны представить затребованные данные в течение 40 рабочих дней.
В реальной жизни действуют они, как правило, по нескольким сценариям: 1. Не отвечают вовсе. 2. Присылают подтверждение получения запроса и обещают прислать ответ в течение 40 дней, а затем присылают усеченный вариант, отказав в ПОЛНОМ доступе к информации и записям, ссылаясь, как всегда, на защиту интересов вашего же ребенка… от вас, разумеется! 3. Иногда все же высылают записи.
Накануне я выслала Сергею разъяснение по поводу запроса, который мама должна была разослать в различные инстанции, чтобы получить доступ к следующей информации:
1. Имя, фамилия, должность чиновницы СС, лично отнявшей ребенка у матери, ее рабочие е-майл, почтовый адрес, номер телефона.
2. Причина, по которой чиновник (-ца) вызвала полицию.
3. Имя, фамилия, должность менеджера, давшего распоряжение отнять ребенка. Ее рабочие е-майл, почтовый адрес, номер телефона.
4. Регистрационный номер обоих (обеих) в регистре HCPC (Health and Care Professions Council).
5. Копия рапорта СС с официальной версией изложения событий, копии ВСЕХ документов, записей, включая внутренние, служебные, о ребенке.
6. Официальный документ, на бланке местных властей, на основании которого СС округа Редбридж отняли ребенка у матери.
(По закону, как бы ни был составлен подобный документ — с нарушениями или без — копия его, подписанная обеими сторонами, включая саму мать, должна быть вручена маме. В нашем случае Эрике НЕ ПРЕДСТАВИЛИ НИ ЕДИНОГО ДОКУМЕНТА).
7. Запросы в поликлинику, больницу, детский сад, школу (все учреждения, которые когда-либо посещала Элина), чтобы иметь доступ к файлам, которые это государство хранило. Оспаривать действия государства можно лишь имея документальную базу. Разговоры, слезы, крики о несправедливости, телефонные звонки к делу не пришьешь.
8. Данные о Foster Carer (временной приемной семье): адрес, фамилия, имя, религиозная конфессия, национальность, происхождение (из какой страны), есть ли справка о том, что они не состоят в регистре сексуальных преступников, их номер телефона и полный адрес.
Я предупредила маму: эти данные никто, как правило, не дает, но это не значит, что она не имеет права на доступ к полной информации о дочери. А если, не дай Бог, дойдет до судебного процесса, каждую бумажку надо будет использовать как аргументацию в изнурительной, зачастую обреченной битве: аргументы о нарушении как закона Children's Act 1998, так и прав самого ребенка.
«Я знаю о моих правах!..»
Продолжая разрушать территорию личного комфорта папы и мамы Элины, предупреждаю их, а заодно и всех людей, попавших в подобные ситуации: на все запросы СС будут отвечать стандартной отговорокой — "Мы не можем представлять вам никакие данные, все — только через вашего солиситора!".
Вот тут-то собака и порылась! Пока вы действуете самостоятельно, без привлечения так называемых "юристов", вы можете вырвать ребенка, опередить врага, предпринять меры, необходимые вам и вашему ребенку, а НЕ ВАШИМ противникам, с которыми юристы, любезно представленные теми же властями, начинают сотрудничать с первых же минут.
Обычная рекомендация для родителей — жесткий ответ чиновникам СС: "Я знаю о моих правах в этом государства, я имею право действовать БЕЗ привлечения юристов. Вы обязаны выполнить мои законные требования (отвечать на запросы, представлять документы и пр.).
Я объяснила родителям Элины опасность заблуждений из разряда " нам посоветовали очень опытных, к тому же говорящих по-русски (по-литовски, по-латышски), и поэтому очень хороших юристов".
— Сказал ли солиситор, который взял с вас 225 фунтов за пятиминутную консультацию, самое главное — ВАШЕГО РЕБЕНКА ОТНЯЛИ НЕЗАКОННО, не представив документы? А о праве ребенка на юрисдикцию Литвы? А о праве матери потребовать ребенка вернуть немедленно?— спрашиваю я у Эрики.
— Нет!
Тем не менее, отец и мать Элины с трудом принимали реальность, в которую попала их девочка:
— Ну не могут же они просто так отнимать детей! На моей родине полиция всегда действовала в присутствии свидетелей, а тут — они просто пришли в дом и отняли ребенка, зачем это им всем нужно? Зачем им наш ребенок?!
Напоминаю им о финансовой вертикали, на которой выстроена вся система, начиная от Foster Carer, получающих еженедельно за каждого отнятого у родителей ребенка в среднем 500 фунтов.
Мама рассказала, как все произошло:
— Джейн из СС (соцслужбы) сказала, что моему другу лучше покинуть мой дом, он сразу же ушел. А полицейские вцепились в мою дочку, вырывая из моих рук. Джейн с удовольствием за этим наблюдала. Это было похоже на страшный сон. Я умоляла их: «Мы сделали, что вы хотели: мой бойфренд никогда здесь не появится, оставьте моего ребенка!»
Мужчина-полицейский резко вырвал Элину из моих объятий, сказав очень грубо: «Я могу делать все, что сочту нужным! Ты сейчас выпустишь ребенка, иначе я могу сделать тебе плохо!» Вдобавок ко всему полицейские НЕ представились, НЕ дали матери записать их личные номера, НЕ составили рапорт и НЕ оставили НИ одной бумаги матери. Просто ворвались в дом. Вырвали ребенка из рук матери. И увезли малышку в неизвестном направлении.
Наносим ответный визит — без предупреждения
Около 11 вечера в воскресенье из почтового ящика мамы отправляется официальный запрос в адрес СС округа Редбридж. А вслед за ним, отдельными майлами, — официальное требование от матери срочно предоставить ей свидание с ребенком и жесткое требование вернуть Элину под ее опеку. Запросы в полицию мама должна занести лично.
На следующий день с домашним визитом к Эрике должна прийти Джейн, чиновница, отнявшая ребенка. Мама находится практически в разобранном состоянии, она с трудом контролирует свои эмоции. Одна ее фраза — «я хочу себя убить, я не могу жить без своего ребенка» — и СС официально отрапортуют о невменяемости матери. Этого допустить нельзя.
Мы договариваемся: Сергей привозит меня рано утром к Эрике домой, ей нужна моральная поддержка и помощь в ведении переговоров с СС. Джейн в назначенное время не является, по телефону она Эрике сообщает: «Мой визит отменяется». Причины не называются.
Несложно догадаться: утром СС уже прочитали письма, присланные Эрикой в электронном виде. Они поняли, что мама получила какие-то инструкции. Эрику просят прийти в офис СС в 3.30. Потом переносят встречу на утро вторника… Но мать больше не может и не хочет ждать. Мы решаем ехать в офис СС немедленно, не предупреждая их о нашем визите. И требовать вернуть ребенка. Мы не уйдем из офиса, пока дочку не отдадут матери.
Сергей подвозит нас на машине к офису СС и паркуется на приличном расстоянии от здания, чтобы не попадать в объектив видеокамер наблюдения. Ему с нами идти нельзя. Мы с Эрикой подходим к зданию. Я довольно жестко прошу мамочку держать рот на замке, потому что в ее состоянии, близком к помешательству, ей просто надо молчать. И дать говорить тому, кто знает, как задавить, загнать в угол противника.
— Пойми, — объясняю я ей по дороге, — они явно решили тянуть время до суда, чтобы не дать тебе произнести ОФИЦИАЛЬНО то, что их обяжет вернуть твою дочь: «Мой ребенок находится у вас незаконно. Я требую срочно вернуть ребенка под мою опеку!»
Слава Богу, отменив встречу в офисе, Джейн все же не успела предупредить даму в приемной о том, «что ее нет».
Эрика просит вызвать Jane Boyce.
Регистратор: «Джейн назначила вам встречу?»
Мама: «Нет, но….» Я понимаю, эта партия может быть проиграна прямо здесь. Тактично, но жестко перебиваю маму:
«Да! Именно так — Джейн назначила встречу маме на 3.30, дело большой срочности, мама просит принять ее немедленно!» Регистратор при нас связывается по интракому с Джейн и сообщает об Эрике. Отлично: они уже не смогут сделать вид, что ее нет в офисе. Время работы судов и офисов подходит к концу. В нашем распоряжении еще полтора часа.
Требуем вернуть ребенка незамедлительно!
Вскоре нас приглашают внутрь. В кабинете сидят Джейн, молодая надменная мулатка, и ее менеджер — пергидрольная блондинка, обе со стеклянными взглядами и дежурными улыбками. Предлагают нам войти в переговорную. Мы садимся с Эрикой по одну сторону стола, Джейн — напротив нас, ее менеджер — во главе стола справа. Я выдвигаю основные требования:
— Дамы, девочка Элина, дата рождения такая-то, и т.д., отнята вами в нарушение закона. Местные власти не имеют права просто так врываться в дом в сопровождении полиции, без ордера суда, без документа с печатью местной власти, отнимать ребенка и увозить в неизвестном направлении. Мы здесь для того, чтобы задать вам конкретные вопросы, получить ответы, и, главное, — потребовать вернуть девочку НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО.
Попросив запричитавшую маму помолчать, я перехожу в жесткую атаку. Называю по пунктам законы, нарушенные СС в момент вырывания ребенка из рук матери:
— Где рапорт о визите СС и полиции? Где рапорт экспертизы, с указанием промилле в крови матери? У вас нет рапортов? Джейн, вы совершили должностное преступление, и вы это знаете! Даже если бы мать была пьяна, в чем вы ее безосновательно обвиняли, у вас НЕТ законных оправданий для похищения ребенка, НИКАКИХ ОСНОВАНИЙ. Вы не забыли о том, что английские СС обязаны сообщать об отнятии ребенка литовским властям? Где рапорт об этом? Как вы смеете нарушать положения Венской Конвенции?
— Мы не сообщили в Литву… Ээээ… вы правы… но об этом надо говорить с нашими юристами! — пытается выкручиваться эта парочка, нервно ерзая на стульях.
— Срок действия Police Protection Order (72 часа), с учетом того, что формально девочка была отнята под его прикрытием, истек 3 сентября. Сегодня — пятое сентября! Вы удерживаете ребенка незаконно! ВЫ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНЕТЕ ДЕВОЧКУ НАМ. Да, именно сейчас! — как можно более убедительно и жестко заканчиваю я свою тираду.
Блондинка-менеджер манерно вскидывает глаза на настенные часы за моей спиной и вымучивает неприятную улыбку, с трудом подавляя раздражение и гнев:
— Может, вы дадите мне слово? И вообще, с какой стати вы говорите за маму? Пусть она сама говорит!
— Мать сидит рядом со мной, она лично передала мне полномочия вести переговоры от ее имени, и если ее что-то не устраивает, она тут же сообщит нам. Напомню вам: мама плохо говорит по-английски! — не уступаю я.
Мне понятно, что они ищут повод выкинуть меня из переговорной, но Эрике ни в коем случае нельзя оставаться один на один с этими улыбающимися мегерами: без свидетелей они ее просто размажут по стенке. Как и всех нас в подобных ситуациях. Поэтому я делаю хорошую мину при плохой игре, дав чиновницам выговориться. Но давать им в руки рычаги управления встречей нельзя: они тянут время, понимая, что напортачили, пойманы с поличным, и им необходимо срочно нокаутировать мать.
Чувства матери здесь никого не волнуют, не надо иллюзий!
Эрика плачет, дрожащим голосом взывает к милости чиновниц. Я ее обрываю (по-русски): "Молчи! Твои чувства здесь никого не волнуют! Их сейчас можно задавить только одним — списком законов, нарушенным ими в процесе отнятия ребенка!" Я держу Эрику за локоть: "Сейчас ты членораздельно произносишь: «Я ТРЕБУЮ, ЧТОБЫ ВЫ НЕМЕДЛЕННО ВЕРНУЛИ МНЕ МОЮ ДОЧЬ! Я не уйду из офиса, пока вы не привезете ее". Эрика произносит это вслух. Дамы начинают атаку. Это заготовленный для всех жертв шаблон.
— Мы согласны со всеми пунктами, которые вы перечислили… Но ребенка мы не вернем. У вас — две опции: А. Вы подпишете Section 20, и девочка остается там, где она сейчас живет. Б. Если вы отказываетесь подписать Section 20, мы тут же вызываем полицию. И они уже найдут способ удержать ребенка. И с вами поговорят. И оформят новый Police Protection Order. И вы свою малышку вообще никогда не увидите!
Эрика уже хорошо проинструктирована по поводу мошеннического ордера, подписав который она фактически дает согласие на изъятие у нее ребенка. Но я на всякий случай толкаю ее под столом коленкой: «Не подписывай даже под страхом смерти!»
— Я ничего не подпишу, — говорит им Эрика.
Я добавляю:
— Пожалуйста, вызывайте полицию! Но мы никуда не уйдем, пока вы не вернете ребенка. Вы его украли!..
Чиновницы в замешательстве. Они просят нас уйти, чтобы посовещаться. Мы сидим в коридоре. И тут вдруг начинается беготня по зданию офиса. Потом выходит мужчина-юрист. Нас зовут внутрь. Юрист обращается ко мне:
— Вы — солиситор?
— Нет. Я просто оказываю людям законную эмоциональную и информационную поддержку. Помогаю поставить социальные службы на место,- улыбаюсь ему в глаза.
И тут, о, Боже! Джейн тихо говорит Эрике: "Я сейчас привезу вашу дочь". Я не верю своим ушам! Тот самый момент, когда говорят: бабочки в животе заплясали!.. Сказать, что СС были в панике, — ничего не сказать. Какая резкая смена тактик — от угрозы закатать с помощью полиции до согласия вернуть девочку! И все это в течение каких-то полутора часов!
Меня изнутри распирает от счастья. Но партия еще не доиграна до конца. Девочку еще не привели, а чиновники еще не договорили до конца, что они задумали. "Вы должны срочно найти солиситора, мама", — переговоры теперь ведет юрист, который нам уже кажется приятным человеком. Мы с Эрикой киваем: главное, дождаться девочку, а пока надо изображать невозмутимость и даже легкую придурковатость.
Здравствуй, доча!
Я догадываюсь о планах СС. А вот они о наших догадаться не должны ни в коем случае: как только Элина выходит из роли заложницы СС, ее немедленно нужно увезти из страны. «Мы вернем сейчас девочку, а вы обещайте нам вести себя хорошо! — говорит мужчина. — Мы будем проверять вас с девочкой дважды в день. Нет, трижды. Вы должны оставаться дома, и завтра ребенок должен быть в школе! Понятно?» — произносит он тоном управляющего концлагерем. — «Конечно!» — Эрика держится молодцом, изображая покорную обитательницу этого лагеря…
Джейн, та самая чиновница, отнимавшая ребенка у матери, и «расстреливавшая» нас глазами еще полчаса назад, входит в здание через служебную дверь, c Элиной на руках… Схватив бросившегося к маме плачущего ребенка, мы с Эрикой и малышкой идем к выходу, с трудом сдерживаясь и не переходя на бег. На улице быстрым шагом движемся к машине, где сидит ни о чем еще не подозревающий отец Элины. Теперь можно дать волю эмоциям.
Я никогда не видела девочку Элину. И вот я вижу ее, живую, солнечную, в объятиях мамы, которую сотрясает от рыданий. И со мной творится то, что невозможно передать никакими словами. Я тоже обнимаю девочку, вместе с ее мамочкой, прижимаю к себе, словно это — моя Катя. Она даже похожа чем-то на нее: белокурая, белокожая нежная девочка, ни о чем не подозревающая… Даже не имеющая представления о том, из какого ада мы ее только что вырвали…
Я плачу навзрыд. Не знаю, как мое сердце не разлетелось на мелкие клочья в тот момент. От счастья за эту девочку и от невыносимой боли, которая называется теперь моей жизнью. Я бы все отдала за то, чтобы в марте 2010 года мне точно так же сказали: «Тебя обманули, не жди, не верь, это — преступники. Катю никто не вернет, но есть один способ получить твою девочку назад и бежать с ней из страны в тот же день. Идем немедленно, я буду говорить, что надо делать! »
Каждый раз, когда удается хоть чем-то помогать очередному ребенку, во мне просыпаются с новой силой такой азарт, такая ярость за Катю, и такое негодование зверствами и наглостью облаченных властью похитителей детей… Они вызывают еще большее желание помогать другим родителям и их детям.
Свою доченьку Сергей увидел в зеркале заднего вида…
— Доча! Родная моя… — большой, здоровый, сильный мужчина, задыхаясь от рыданий, рванул уже было из машины.
«Тату!» — девочка сияет от счастья. Но мы с Эрикой отчаянно машем ему руками: «Сиди в машине! За нами могут следить!». Эрика должна до конца продержаться в роли глуповатой, наивной и, главное, одинокой матери.
Не верь, не бойся, не проси. Действуй!
По дороге Сергей созванивается с родней на Украине. Параллельно я созваниваюсь с теми, кто уже бежал из Англии, уточняем, проверяют ли документы перед паромом. Люди подтверждают: нет, не проверяют. Ищу людей в соседней стране, согласных приютить ненадолго Эрику с дочкой, пока та будет ждать паспорт.
Наш план: Мать с Элиной уезжают из Англии через другую страну на машине брата Эрики, т.к. у девочки нет паспорта, но есть опция — единовременный проездной документ, выдаваемый литовским посольством. Ждать изготовления паспорта в Англии уже нельзя, их просто сдадут британским СС. Светиться в гостиницах Эрике нельзя — их сразу же объявят в розыск, регистрация в отелях и пользование банкоматами исключаются. План побега утром во вторник отменяется: девочку надо для отвода глаз обязательно отвезти в школу. В идеале бежать надо уже сегодня, в понедельник ночью. Но, увы, сначала надо восстановить документы.
В два часа ночи (!) в дом к Эрике с дочерью врывается наряд полиции. «Нас вызвали СС. Мы проверяем, на месте ли вы? ». Власти держат мать с ребенком «под прицелом», они уверены: родители в массе своей покорно позволяют загонять себя с детьми на территорию, из которой назад дороги уже нет…
Во вторник Эрика отвозит Элину в школу, и тут же отправляется с Сергеем в регистр за копией утерянного свидетельства о рождении дочери. В посольстве не примут документ без апостиля. Сергей начинает интенсивный поиск человека, готового за полчаса подготовить апостиль в Лондоне. Такого человека находят. В литовском посольстве без девочки и ее фотографии документ не выдадут. Значит, в среду родители должны срочно ехать с ребенком в посольство, получить документ, с которым девочка может пересекать границы по направлению в Литву. У посольства мама с дочкой должны сесть в машину к брату матери, чтобы мчаться в ближайший порт, на паром. В два часа дня они должны успеть покинуть страну.
В течение учебного дня СС и полиция уже будут оповещены о том, что Элина не пришла в школу. И ее объявят в национальный розыск. Чтобы оттянуть момент объявления в розыск, Эрика пытается записать дочь на прием к зубному врачу. Слава Богу, удалось. С этой записью она сообщает учителям: ребенка в среду в школе не будет, ее ждет дантист. Таким образом усыплена бдительность персонала школы, докладывающего обо всем СС.
В среду утром родители с девочкой едут в посольство. Оформляют выездной документ. Брат ждет их неподалеку в машине. Страшное, непередаваемое словами напряжение в воздухе. Все на нервах. Сон потерян.
Мы на связи с Сергеем. Наш план немного поменялся: Эрика остается в Лондоне, пока Элина и ее дядя успешно проходят через контроль на пароме. Теперь ждем сообщений по пути следования. Сутки переживания, каждый смс ловится с очередным вздохом облегчения: «Сошли на французскую территорию»… «Проехали Польшу. Немного отпустило напряжение». «Брат Эрики перестал отвечать на смс!»… «Он вышел на связь!»
И так — до следующего дня. «Сто километров до Вильнюса!» — утренний мессидж. И вот — самое главное сообщение: "Спасибо Вам за спасение моей дочери. Всех поблагодарите, кто за нее молился. Моя Элиночка спасена! Она в безопасности! Слава Господу!" Эти слова Сергея вызывает у меня град слез облегчения.
Ребенок в безопасности за пределами Англии
Тем временем девочку объявляют в розыск: полиция снова нагрянула с проверкой, соседи сообщили, что мамы с девочкой нет дома. Полиция дежурит под окнами Эрики, об этом ей и Сергею сообщают по телефону соседи. Эрика вынуждена прятаться у друзей, чтобы не закончить на арестантских нарах.
Тем временем солиситор, к которой 2 сентября обратилась за помощью подруга Сергея, сдает в СС и полицию номер телефона Инны (подруги Сергея), и их домашний адрес. В доме, где снимают жилье Сергей и Инна, также начинается обыск полиции. На поиски Элины брошены большие ресурсы. Они почему-то уверены: девочка еще в Англии.
Литовское посольство услужливо сдало маму, получив запрос от СС и полиции: «Мы им вчера выдали проездной документ, но далеко девочка с ним не уедет, только в Литву. Не волнуйтесь, до Украины не доедет!».
Что ж, действия литовского посольства мало чем отличаются от тактик их латвийских коллег. Такие же услужливые чинуши, готовые закладывать своих соотечественников — матерей и их детей, по первому же звонку.
Эрика понимает, что бесконечно бегать от полиции и СС она не сможет. В идеале надо было уезжать вместе с дочкой, но она не решилась. Она периодически отвечает на звонки СС. Джейн сообщает маме: Элина уже объявлена в международный розыск через Интерпол.
И тут Эрика решает сама пойти в полицию, включить скайп и показать им Элину, находяшуюся в безопасности в доме сестры Эрики. На сей раз полицейские обращаются с ней нормально. До ареста не доходит. Скайп-сессия с девочкой, кажется, убеждает их в том, что ребенок в семье мамы, в безопасности, и, разумеется, уже за пределами Англии.
Я все бы отдала…
В этой очередной истории, оставившей глубокий след в моем сердце, пожалуй, можно ставить точку. С большой горечью должна заметить: далеко не все родители в подобных ситуациях открыты для радикальных действий. Очень многие, к сожалению, добровольно идут на заклание, когда есть шансы спасти их детей, предпочитая «сотрудничество с властями при поддержке очень опытных юристов, говорящих на нашем родном языке». «У всех вас отняли детей за дело, а вот наш кейс — это страшное недоразумение, — обычно говорят они. — Нашего ребенка и так вернут, без ваших резких советов обойдемся. Нам есть, что терять в Англии: квартиру, работу, пособия, налаженный быт». Бог, конечно, в помощь….
Не может каждый ребенок повторить судьбу Элины. Или судьбу моей дочери Кати. А я все же повторюсь: все бы отдала ради шанса получить в марте 2010-го такой же жесткий инструктаж о том, что надо немедленно сделать, чтобы вырвать Катю в самом начале. Вместо этого я в полуобморочном состоянии ползала перед властями на коленях, погружалась на все более низкие и страшные уровни клеветы и запутывания Катиного дела и верила их обещаниям вернуть мне ребенка — буквально вот со дня на день… Уже четыре адовых года я не видела свою малышку и ничего не знаю о ее судьбе. Ничего.
Не повторяйте моих ошибок!
BaltNews.lv вместе с другими неравнодушными жителями Латвии пытался помочь латвийским гражданкам — Лайле Брице и отнятой у нее британскими ювеналами дочке Кате. О диком случае — в чужой стране ототобрали латвийского ребенка — мы рассказывали здесь, здесь, здесь, здесь.