Предвижу, недоуменный вопрос: что за бред, какие дыни, а тем более ананасы могут расти в столь северных местах, как побережье Балтийского моря, и почему знаменитый рижский бальзам назван русским?! Уж не хочет ли автор вновь доказывать, что Россия – родина слонов?
Нет в истории ничего более неправдоподобного, чем правда. Возможно, русские оброчные крестьяне, приходившие в Ригу на заработки, в силу соей непросвещённости просто не знали, в сколь северных широтах они находятся, и что тут не рекомендуется делать. Но факт остается фактом, в 1826 году рижский ученый, немец Иоганн Герман Цигра зафиксировал: русские огородники используют для выращивания дынь триста парников по десять рам каждый. Как говорится, что русскому здорово, то немцу… вкусно.
Ну, а выращивать ананасы для русских крестьян в 18-м веке было делом привычным, и в оранжереях под Ригой они делали то, чему научились в подмосковных поместьях, где самодур-барин гневно требовал заморский плод к своему столу.
Но при чем тут рижский бальзам — создание местных аптекарей? А кто, по-вашему, уважаемый читатель, сделал этот алкогольный напиток фирменным рижским, познакомив с ним и Лондон и Москву?
Началась эта история с бальзамом ещё в 1764 году, когда в Ригу прибыла императрица Екатерина Великая. Случилось несчастье – в крупнейшем городе Лифляндии царица простудилась. Придворные услышали совет: пусть Ее Величество испробует спиртной напиток, настоянный на травах, который готовит местный самоучка, кузнец Кунце.
Бальзам тут же доставили императрице, медицинскую дозу, разумеется. Императрица была дамой сообразительной, вкус имела отменный и, отведав бальзама, категорично потребовала интенсивный курс лечения. Так и выяснилось, что бальзам можно употреблять отнюдь не только в дозах, необходимых для борьбы с простудой.
Несмотря на превосходнейший пиар (сама императрица рекомендовала напиток, причем, совершенно бесплатно), рижский бальзам долго время воспринимался преимущественно как лекарство. До тех пор, пока в 1789 году право производить его не получил купец из Вязьмы Семён Лелюхин.
К тому времени Семен Лелюхин был широко известен в Риге как купец и трактирщик. Начинал свой бизнес в Риге мигрант из Вязьмы с того, что стал возить из Смоленской губернии в Ригу для экспорта на Запад сырье для производства корабельных канатов. Так как Лелюхин не был бюргером (гражданином Риги), то не мог купить дом и склад в Риге.
Но вот Екатерина Великая в 1786 году отменила разделение рижан на бюргеров и небюргеров (граждан и неграждан). Тут предприимчивый торговец из Вязьмы и развернулся!
Семен Лелюхин стал скупать земельные участки на Кливергольме – острове на Даугаве. Здесь он открыл трактир, баню, построил большой торговый дом (выражаясь современной терминологией, супермаркет), склады.
Почему именно на Кливергольме? Рига в то время была центром транзита, сюда везли на речных судах для перепродажи на Запад российские товары из Смоленской и ряда других губерний. Ежегодно в Ригу приплывали сотни стругов с товарами, каждый грузоподъемностью в сотни тонн. И прямо на острове на Даугаве для купцов и многочисленных моряков речных судов имелись русская баня, русский трактир с традиционно русской кухней…
Сохранился рисунок известного рижского педагога и художника конца 18-го — начала 19-го века Иоганна Христофа Бротце. Он изобразил большой каменный дом на Кливергольме. Построил этот дом для себя и для своей семьи купец Семен Лелюхин и здание стало самым большим на Кливергольме. Рядом с домом имелся сад, позднее сын купца, Георгий Семенович построил здесь оранжерею.
Наконец, предприимчивый Семен Лелюхин сделал то, что обессмертило его имя: получил в 1789 году в Санкт-Петербурге привилегию на эксклюзивное производство рижского бальзама. На Кливергольме заработала фабрика по производству этого спиртного напитка. В исторической литературе встречается утверждение, будто работали на ней в основном работники, привезенные Семеном Лелюхиным из той же Вязьмы.
Заметим, что одновременно с правом производить рижский бальзам С. Лелюхин добился, что власти предусмотрели наказание за производство «крутки», то есть подделок бальзама. Видимо, ценили уже на Руси тот напиток, раз потребовалась борьба с подделками.
Только в крупные города России – Санкт-Петербург, Москву, Ярославль, Псков — отсылали тысячи глиняных бутылок рижского бальзама в год. Почему глиняных? То, что когда-то казалось практичным, со временем может стать… романтичным. Лелюхин тривиальнейшим образом экономил: в те времена глиняная посуда была дешевле стеклянной. Но традиция сохранилась и поныне, своеобразие бутылки придает алкогольному напитку особый шарм.
В 1792 году Семен Лелюхин умер. Его сын, Георгий Семенович унаследовал имущество на огромную по тем временам сумму в 130 тысяч рублей. Увы, история производства чёрного бальзама хорошо иллюстрирует, сколь уязвим рижский производитель при запретах с Востока и Запада. В 1796 новый император Павел запретил носить в России намекавшую на вольнодумие одежду и продавать бальзам. Что идеологически вредного увидел монарх в рижском алкогольном напитке, до сих пор никто понять не может.
Георгий Лелюхин лишился права продавать бальзам в российские города, но сумел сохранить право экспортировать его за пределы Российской империи. Рижская фабрика существовала за счет продаж бальзама в Англию. Но тут вмешался… Наполеон. Его «континентальная блокада» сделала ввоз бальзама на Британские острова невозможным. В 1808 году рижская фабрика закрылась…
Давно уже нет в Риге не только фабрики Лелюхиных, но и такого понятия — остров Кливергольм. И не только потому, что это место давно уже называют не по-немецки, а по-латышски – Кливерсала. Главное же, там, где некогда рукав Даугавы превращал этот участок земли в остров, ныне на твердой земле находятся улицы Ранькя Дамбис и Акменю.
А вот черный бальзам в глиняных бутылках производится в Риге и по сию пору, и считается своего рода визитной карточкой столицы Латвии. Он стал столь же латвийским алкогольным напитком, сколь виски — шотландским, а саке — японским. Есть целый ряд людей, начиная с аптекаря Кунце, которым рижане сегодня могут сказать спасибо. Один из них — русский купец Семён Лелюхин.