На прошлой неделе прибалтийский мир взбудоражила новость о задержании в Эстонии Сергея Середенко – правозащитника, русского омбудсмена, работавшего до ареста простым дворником. Местные правоохранительные органы подозревают его в якобы поддержании отношений c иностранным государством с целью совершения преступления, направленного против Эстонии.
О задержании "дворника-шпиона" стало известно спустя почти месяц после его ареста. До сих пор нет новостей о состоянии здоровья Середенко, он ни с кем не выходит на связь, а адвокат правозащитника подробностей дела не раскрывает, ссылаясь на "интересы клиента".
Эстонский общественный активист, председатель НКО "Российские соотечественники Европы" Алексей Есаков рассказал Baltnews, почему молчание Середенко на него не похоже, зачем Полиция безопасности (КаПо) приглашает общественных активистов на задушевные беседы в кафе и почему на такое предложение стоит ответить отказом.
"Антигосударственный" Середенко
– Г-н Есаков, на днях стало известно, что эстонский правозащитник Сергей Середенко был задержан КаПо в начале марта. Ему инкриминируют антигосударственную деятельность. Вы сами в это верите?
– Конечно, нет. Понятие "антигосударственная деятельность" у руководства нашей страны очень извращенное, поэтому они могут антигосударственной деятельностью считать даже защиту русских школ. Для них даже русский язык может представлять опасность.
С точки зрения нормального человека я понимаю, что Середенко не мог заниматься антигосударственной деятельностью. С точки зрения эстонского правительства (а они люди не совсем адекватные, точнее – совсем неадекватные), то все может быть.
– На сегодняшний день удалось ли как-то связаться с правозащитником?
– Нет, никак, что очень странно. Это настораживает, потому что сколько раз мы с Сергеем общались на тему возможных задержаний и арестов, он никогда не был сторонником молчания. Он наоборот всегда был сторонником максимальной огласки происходящего. Он считал, что если вдруг происходит подобный инцидент, то нужно не зажиматься, а по максимуму оповещать общественность о происходящем. Тогда "спецам" будет гораздо тяжелее на тебя давить и устраивать какой-то произвол. А тут получается, что все совсем наоборот – не по тем договоренностям, которые когда-либо у нас были с ним на эту тему.
Конечно, возможно, что это инициатива его адвоката, но, насколько я понимаю, если у тебя есть твой адвокат и твоя воля, то он по идее в любом случае должен волю своего клиента транслировать. Не знаю, почему так происходит, почему адвокат ни с кем из нас не связался.
– Как вы думаете, с Сергеем Середенко все в порядке?
– Вроде бы да. Пытались связаться с адвокатом, но он на контакт не идет. Он просто сказал, что задержали тогда-то, по какой статье. Все. Больше ничего нет. С ним пытался связаться [глава НКО "Русская школа Эстонии" Мстислав] Русаков и такой ответ получил – "без комментариев". Вот это меня больше всего и настораживает. Насколько я понял, этот адвокат – хороший знакомый Сергея, и он сам его выбрал.
– Были ли в Эстонии случаи, похожие на историю с Середенко?
– Так, чтобы мы месяц не знали о том, что человек был задержан, – я с таким сталкиваюсь впервые. Я думаю, это, скорее всего, специфика самого Сергея Середенко. Он вел достаточно уединенный образ жизни, несмотря на то, что человек известный и с очень многими людьми взаимодействовал. В основном он общался по телефону, реже – при встрече. А с учетом нынешнего локдауна даже для общительных людей нормально общаться на расстоянии. Я думаю, из-за-того, что он мало с кем общался достаточно тесно, мы очень долгое время не знали, что его арестовали.
– Как думаете, правозащитника удастся вытащить из рук эстонского КаПо?
– Очень на это рассчитываю. Надеюсь, что все-таки мы сможем его вытащить.
"Ослепленный" коронавирусом ЕС
– Как часто эстонские спецслужбы так "расправляются" с правозащитниками и активистами?
– Это сейчас происходит не только в Эстонии, это сейчас происходит в принципе в странах бывшего СССР. В Латвии, Литве в настоящий момент тоже очень много уголовных дел подобного плана, по тем же статьям. И людям, которые занимались там проведением, допустим, "Бессмертного полка" или каким-то общественным деятелям, занимающихся мирной общественной деятельностью, защитой того же русского языка – дают пять-десять лет якобы за "госизмену". В Грузии такая же ситуация.
Такое впечатление, что это некая тенденция сейчас. Будто для руководств этих стран вышла какая-то внутренняя директива или какое-то распоряжение кураторов о том, что пора. По-другому я объяснить это не могу.
Единственное, не могу понять, пора что? То есть чего они добиваются всеми этими жесткими мерами? Может быть, это связано с тем, что все население сейчас озадачено борьбой с антивирусными мерами – общественность будоражит закрытие магазинов, ресторанов, ношение масок, выписывание штрафов и прочее попирание прав человека.
И власти надеются провернуть все это под шумок, пока смещен фокус внимания. Никто особо не будет заниматься защитой правозащитников такого плана, как тот же, допустим, Сергей Середенко или [литовский оппозиционер] Альгирдас Палецкис. Честно говоря, не знаю, как еще можно объяснить это нынешнее весеннее обострение у властей Прибалтики и Грузии.
– Почему руководство Евросоюза не спешит на помощь узникам совести? На ваш взгляд, там просто не знают или все же предпочитают закрывать глаза на происходящее?
– Все там все знают – просто стараются не вмешиваться, потому что то, что происходит в Прибалтике, выше их компетенции. В принципе Сергей Середенко как раз сам этим занимался очень плотно. [Латвийского] активиста Александра Гапоненко тоже долго не выпускали по надуманным причинам вроде госизмены, разжигании национальной розни и так далее. Конечно, его выпустили, но как таковой ярой, явной и активной поддержки Евросоюза я не помню.
Прибалтика – полигон подавления неугодного мнения
– Эстония как страна-член Евросоюза все же должна соблюдать демократические принципы, обеспечивать свободу слова и защищать права человека.
– Я считаю, что демократических принципов как таковых в мире вообще уже почти не осталось. А если говорить о Прибалтике в частности, то их тут никогда и не было. То есть демократия в Прибалтике закончилась на том моменте, когда население Эстонии, Латвии и Литвы получило независимость в 1991 году с помощью этой самой демократии. С тех пор она закончилась. Сразу, как только началась.
– И на смену ей пришла русофобская истерия?
– Да, что-то вроде этого. При том, что я вообще считаю Прибалтику полигоном отработки средств подавления населения для его тотального контроля. Причем любого населения – не только русскоязычного, но и коренного.
Именно поэтому у нас Эстония впереди планеты всей по цифровым э-технологиям. Именно Эстонию выбрали страной, где начали отрабатывать всю электронику на населении, в том числе все это отслеживание по камерам, по мобильным телефонам, записи и так далее. Возможно, потому что у нас страна небольшая и в ней мало населения.
Но мне кажется, что это из-за специфики самого населения. У нас жители из-за погодных условий настолько в подавленном состоянии все время находятся, что морально уже почти готовы зайти под этот "пресс".
Если посмотреть, что сейчас происходит в других странах и что происходит в Прибалтике, – такое жесткое давление со стороны властей только у нас. Да, в Европе очень много прецедентов, когда полиция очень жестко разгоняет митинги. У нас, кроме Бронзовой ночи, больше ничего и не было.
Но, несмотря на жесткие разгоны демонстрантов в Германии, Франции и каких-то других европейских странах, люди все равно там более несговорчивые, свободолюбивые и будут более рьяно отстаивать свои права, чем наши жители. Правда, сейчас вот в Эстонии народ, наконец, я смотрю, "возбудился". Все больше-больше коренного населения борется с произволом властей по поводу этих антиковидных мер.
Камни от эстонских властей в огород мирного активизма
– Расскажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь как общественный активист.
– Сейчас, наверное, ничем – сижу на карантине, болею коронавирусом. [Как общественная организация] мы проводили "Марш мира" несколько раз. Это такое антинатовское мероприятие, которое происходит в нескольких странах одновременно. Мы организовывали его в Таллине. Мы организовывали "Бессмертный полк" с самого начала и до последнего времени. Проводили сбор и отправку гуманитарной помощи в Донбасс. Также проводили разные митинги, акции, пикеты в защиту правозащитников, в защиту русских школ и так далее. Поздравляем ветеранам и оказываем им помощь.
– Власти пытались как-то на вас давить?
– Когда мы проводили первый раз "Марш мира", его попытались запретить. Когда мы зарегистрировали мероприятие, нам сказали, что на этом же месте и в это же время зарегистрирован марафон. Хотя, когда мы регистрировали, никакого марафона там еще не было.
– Появилось страстное желание побегать?
– Да, странным образом появилось после того, как мы подали уведомление. Но благодаря Сергею Середенко нам удалось добиться своего, так как мы проводили не просто какое-то общественное мероприятие, а общественное собрание. А право на общественное собрание записано в Конституции. Соответственно, его просто так отменить нельзя, так как это глас народа.
В свою очередь общественное мероприятие, такое как марафон, является общественно-коммерческим мероприятием, которое власти могут запретить, отменить, перенести и все что угодно сделать. Поэтому они не смогли нам помешать, и мы провели "Марш мира". Тогда Сергей Середенко очень много помог нам как юрист в плане отстаивания конституционных прав.
Даже тот же "Бессмертный полк" только в Таллине проходит целиком и полностью по конституционным правам человека, потому что во всех остальных городах Эстонии, где проводится эта акция, там заставляет организаторов проводить его как общественное мероприятие.
Власти заставляют нанимать дорогостоящие охранные фирмы для соблюдения порядка на мероприятии, корректируют их проведение – где проводить, как проводить, когда проводить и так далее, потому что его регистрация идет уже как общественного мероприятия.
А у нас в Таллине "Бессмертный полк" проходит как общественное собрание под руководством Сергея Середенко. Еще забавно, что, когда полиция к нам обращалась с фразой: "Как вы, ребята, будете обеспечивать порядок на вашем мероприятии?" – мы отвечали: "Как это мы будем обеспечивать? У нас же есть полиция, которая и должна за налоги населения обеспечивать порядок в стране и городе в частности. Соответственно, вы будете обеспечивать".
В первый раз, когда мы с ними об этом говорили, у них был шок от наглости, но пришлось согласиться. Больше к нам по этому поводу никто не приставал. Потом полиция делала вид, что занимается обеспечением правопорядка.
"Чай, кофе, потанцуем" с КаПо
– А у вас имеется опыт "общения" со спецслужбами?
– Конечно, имеется. Мне кажется, скоро и у новорожденных будет иметься подобный опыт общения со спецслужбами. Я в основном сталкивался с сотрудниками нашего КаПо при переходе границ. Меня не особо выдергивали на какие-то беседы.
Но больше всего в этом плане на нас было давление, когда мы занимались отправкой машин с гуманитарными грузами в Донбасс. Тогда из наших волонтеров-активистов очень много людей дергали – не знаю, по какой причине и почему у них такой выбор был. Я не настаиваю на встрече с ними.
– Как происходило это общение?
– Обычно человеку просто звонят и говорят, что нужно побеседовать. Кто более продвинутый в плане своих прав, как гражданин общества, и более смелый, тот говорит, что без повестки никакого общения не будет. То есть присылайте официальную повестку, тогда будем общаться.
А кто слабее в плане устойчивости, те идут на вот такие беседы в кафешки с сотрудниками КаПо, чего ни в коем случае делать не надо. Сотрудники спецслужб достаточно подкованы в психологическом плане.
Соответственно, если ты без повестки проводишь с ними неофициальную беседу, то их давление никто не ограничивает. То есть оно не ограничено никакими правилами, уставами. До чего там можно договориться – черт его знает. Поэтому на такие беседы соглашаться нельзя ни в коем случае.
С Сергеем Середенко тоже на эту тему говорили, он отмечал, что если спецслужбы хотят с тобой пообщаться, то все должно быть официально: официальные повестки, протоколы, записи. При этом общаться с ними нужно максимально сдержанно, коротко, без каких-либо развернутых ответов. Чем больше говоришь – тем хуже.
– Беседы с сотрудниками КаПо действительно происходят в кафе?
– Когда это какие-то кулуарные разговоры, в принципе они очень любят это делать – выводить именно на такие беседы. Я давно уже с этим не сталкивался, но, когда в 2014–2015 годах мы занимались гуманитарной помощью, в основном именно такие беседы у наших волонтеров и были.
Также было давление через работодателей. То есть сперва спецслужбами проводились какие-то беседы с работодателями, а работодатель затем вызывал кого-то из наших волонтеров и говорил: "Слушай, мне тут намекнули, что пора тебе заканчивать. Так что давай прекращай, или придется расстаться". Были варианты, когда разговоры заканчивались не так мирно, а начальник сразу говорил, что все, ты уволен. Без объяснения причин. А потом только выяснялось, что было давление со стороны спецслужб. Через налоговую также давили. По-разному было, да.
– Нет ощущения, что за вами следят?
– Сейчас я уже привык, и вроде бы это особо не ощущается. А несколько лет назад было, чувствовалось: и ездили постоянно спецслужбы, и прослушивалось все и записывалось. Сейчас как-то так спокойнее. Хотя, может быть, у них сейчас более продвинутые технологии, и не так все это заметно.
– Подобное давление может остановить вас в борьбе за то, во что вы верите?
– На самом деле на любого человека можно надавить, и у каждого есть свои слабые места. Я бы мог ответить, но не хочу зарекаться, а тем более провоцировать.
– Каким вы видите будущее Эстонии при такой политике и "репрессиях неугодных" активистов?
– Очень не хочется рисовать черный сценарий – вдруг воплотится. Поэтому отвечу так – я очень хочу видеть, что все наладится, что все будет хорошо. Мне кажется, все-таки есть что-то гораздо выше, гораздо сильнее, гораздо больше, чем амбиции кланов, мировых структур, каких-то государственных институтов. И это что-то будет препятствовать установлению черного сценария.
Что бы ни придумывали сейчас мировые элиты по поводу этой борьбы с инакомыслием, по поводу русофобства, все равно ничего не получится. Все равно все эти планы развалятся, и все в конечном итоге будет хорошо.