В последние недели латвийские власти перешли к кавалерийскому способу управления страной. Резкие политические решения принимаются практически мгновенно без какого-либо обсуждения. Парламентская процедура сведена к формальности: срочный порядок, два чтения с получасовым перерывом между ними – закон готов.
Совершенно очевидно, что это новое явление. Например, идея роспуска Рижской думы появилась год назад, еще при старом правительстве. Министр охраны среды и регионального развития Юрис Пуце тогда ее отверг, разумно сказав, что для этого нет законных оснований. За год Дума с огромным трудом преодолела многие внутренние проблемы – так именно поэтому ее и собираются распустить.
Еще более нелепая ситуация с портами. Ладно, объявлены санкции против мэра Вентспилса Айвара Лембергса и возглавляемых им структур. Лембергс покорно увольняется – ни порт, ни другие организации больше с ним не связаны, проблема решена. Зачем перенимать порт государству, лишая городскую казну уже учтенных в бюджете доходов? Чем компенсировать горожанам эти средства? И при чем здесь Рижский порт?
Если политиков-кавалеристов расспросить о правилах хорошего управления, то они нам расскажут теорию: решения должны быть разъяснены населению, в обществе необходима дискуссия, особенно важно обсуждение любых проблем с социальными партнерами. В практической же деятельности они на все эти разумные демократические истины плюют и лихо рубят шашками.
Наглость – второе счастье
Причина очень проста: власть опьяняет. Хочется всего и сразу. Поэтому в нормальном мире существует гражданское общество, которое протестует против подобной наглости на митингах, а потом наказывает за нее на выборах. В Латвии подобной опасности нет. Разберемся, почему.
Очень серьезная вина лежит на политическом лидере русскоязычной общины – на партии "Согласие". Ведь именно с русскими власть не считается особенно цинично и давно. Просто сейчас она еще больше осмелела и плюет и на неправильных латышей, голосующих за Лембергса.
"Согласие" же, заручившись поддержкой подавляющего большинства русскоязычных латвийцев, старательно отучало их от любого активного сопротивления. "Надо договариваться, приходить к власти, решать экономические вопросы. И вообще, мы не за русских, а за всех..."
Конечно, с такой философией можно оторвать некоторое количество латышских голосов, получить власть в Риге и радостно присосаться к огромному бюджету. Но соглашательская психология приводит к параличу воли избирателей. Бюллетень в урну они еще готовы бросить, а активно защищать своих избранников – ни в какую. И когда тучи сгустились над головой очень популярного бывшего мэра Риги Нила Ушакова, защитить его на площадь пришла лишь кучка сторонников. Это стало сигналом "Фас!" для правящих: можно давить, все пройдет тихо.
Уроки истории
Давайте сравним две школьные реформы – 2004 и 2018 года. Во время первой идейным лидером русскоязычной общины была партия ЗаПЧЕЛ. Она четко говорила об интересах русскоязычных и о том, что власть эти интересы нарушает. Десятки тысяч выходили на митинги. В результате реформа была принята только формально, еще долгие годы никто не рисковал соваться с проверками в русские школы.
В 2018 году, когда население попало под усыпляющую проповедь соглашательства с политическим противником, все произошло совсем иначе. Нет массовых демонстраций – можно ни с кем не считаться. Абсурд латышизации образования проводится жестко и столь же жестко контролируется.
Рейтинги говорят, что популярность партии "Согласие" снижается. Но приведет ли это одно к увеличению протестного потенциала русской общины? Поймут ли наши люди, что только жесткая защита своих прав может привести к успеху, и союзников внутри страны у нас нет? Я не уверен.
Обосную свой скепсис. Беда в том, что осознание ценности гражданского общества, способного эффективно сопротивляться власти, в нашей среде очень низко. Мы пренебрегаем и историей Латвии, и ярким примером эффективности сопротивления в соседней стране.
Давайте вспомним 1991 год. Латвия формально объявила независимость, но реально находится в составе СССР. И вот опрос о независимости 3 марта. Его результаты трактуются по-разному, но общепризнано, что до половины русскоязычных проголосовало за независимость.
Люди дали четкий сигнал: мы быдло, нам плевать на дискриминацию, нам лишь бы вырваться из "совка". Власть мотает на ус, и сразу после путча пускается во все тяжкие: распускает мятежные самоуправления, лишает мандатов часть оппозиционных русских депутатов, наконец, принимает постановление о гражданстве, которое оказывается недоступным более 800 тысяч инородцев. Идея проста: дать гражданство своим, а потом депортировать граждан СССР.
Но СССР распался, депортировать некуда, и вообще 1992 год куда более вегетарианский. Оказывается, не все так просто: многие новоявленные республики столкнулись с серьезным сопротивлением. Жители Карабаха, Южной Осетии, Абхазии не готовы подчиняться, и сделать с ними ничего нельзя, даже начав войну.
Уроки соседних стран
Однако самый яркий пример – Приднестровье. Выяснилось, что для сопротивления нет необходимости в советских административных границах региона. И самое страшное: "презренные" русскоязычные мигранты способны взбунтоваться и отбиться от враждебного им государства. Еще ужаснее, что на помощь этим людям готова прийти российская армия.
Поэтому в ближайшие годы активность репрессивных действий снижена, все усилия направлены на вывод армии, и тем временем появляется статус неграждан. Становится ясно, что создание мононационального государства невозможно. Можно смотреть свысока на Приднестровье, где сегодня уровень жизни куда ниже, чем у нас. Но это не отменяет той истины, что их борьба во многом стала уроком для националистов всего постсоветского пространства.
Но еще сильнее урок страны, которая его нам дает ежедневно последние шесть лет. На Украине гражданское общество полностью подчинило себе власти – но мы отказываемся это принять. Сначала Майдан свергает обманувшего народ Виктора Януковича. Потом Донбасс отказывается жить под управлением победившего Майдана.
В обоих случаях все происходит вопреки действиям властей, и власти оказываются беспомощны. Очень важно, что в Латвии есть сторонники обоих восстаний – и каждая сторона с огромным презрением относится к активности другой.
Те, кто за западный вектор развития Украины, вдохновлены Майданом, а борьбу Донбасса (и сломленную грубой силой аналогичную в Харькове и Одессе) называют "агрессией России". Пророссийски настроенные восхищаются мужеством донбассцев и уверены, что Майдан – это проплаченные Западом националистические отморозки.
Это противоречие говорит не о них, а о нас. Мы не в силах понять, что Украина при всех ее недостатках и взаимной ненависти – страна с развитым гражданским обществом. Граждане Украины готовы выйти на площадь и терпеть лишения – и они добиваются победы. В результате победил Майдан: Украина решительно оторвалась от влияния России, стала национальным государством, стремящимся в Евросоюз и НАТО. Но победил и Донбасс: очевидно, больше никто не сможет навязать донбассцам государственный украинский язык и ненависть к России.
Оправданы ли эти достижения войной и блокадой Донбасса, а также экономической разрухой Украины? Вероятно, нет. Но тут совсем просто. Украинское гражданское общество сильно и непокорно – это хорошо. Оно брутально и пытается решить проблемы насилием – это плохо. Но кто мешает нам создать столь же сильное, но при этом гуманное гражданское общество?
Сегодня мы видим и недостаток чрезмерно сильного гражданского общества. Украинцы разочаровались в войне, они выразили это голосованием за Зеленского и его партию, обещавшую мир. Но националисты куда лучше организованы, они живут войной, их акции протеста не позволяют законно избранной власти добиться мира. Это, конечно, никакая не демократия. Но нам бы эти проблемы...
Много лет назад меня пытались осудить за фразу, которая, если отбросить полемический задор, звучала так: "Латвийское государство есть зло, но, к нашему счастью, оно слабое и трусливое". Суд оправдал, признав косвенно мою правоту. И теперь, когда это слабое государство заметно наглеет, можно констатировать исключительно нашу слабость.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.