360 лет назад – 20 декабря 1658 года – в скромной крестьянской избе в эстонской деревне Валиесари было подписано трехлетнее перемирие между Россией и Швецией. По договору к России на законном основании отходили Дерпт (ныне Тарту), Мариенбург (ныне Алуксне), Кокенгаузен (ныне Кокнесе).
С чем были связаны переговоры?
Еще в 1655 году воинственный шведский король Карл Густав вторгся в Польшу и занял Варшаву. В Москве присоединения Польши к Швеции не желали. Поэтому в 1656 году войска царя Алексея Михайловича (отца Петра Великого) начали наступление на Ригу, заняли Дерпт, Кокенгаузен, Мариенбург. Шведы вынуждены были перебросить часть своих сил в Лифляндию, что облегчило положение Польши. Поляки изгнали шведские войска из своей страны, после чего продолжение войны между Швецией и Россией стало бессмысленным.
Деревня Валиесари была выбрана для переговоров о перемирии между Россией и Швецией. Проходили эти переговоры весьма драматично.
За стенами крестьянской избы бушевали вьюги, а на переговорах было жарко. В первый же день шведский посол, генерал Бент Горн, элегантный и учтивый, вежливо сообщил русскому боярину Ордину-Нащокину: чтобы заключить перемирие, следует отвести войска к довоенной границе, русским необходимо оставить все, что было занято их армией за годы войны – Дерпт, Кокенгаузен, Мариенбург (Алуксне).
Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, дипломат опытный, ответил, что мир возможен, если за Русью останутся все занятые города, если шведы вернут захваченные ими в Смутное для Москвы время устье реки Невы и Карелию, а в Риге станут править два губернатора – шведский и русский.
Сказав это, Ордин-Нащокин ласково улыбнулся шведскому дипломату, словно лучшему другу.
Между тем царь Алексей Михайлович нуждался в войсках, чтобы вести борьбу с Польшей за территории нынешней Украины. Он послал шифрованное письмо (чтобы враги ничего не поняли, если перехватят) боярину Ордину-Нащокину: если шведы будут неуступчивы, надо вернуть им все захваченные города, лишь бы обеспечить мир. Царь предлагал лишь поставить условие: вернуть не сейчас, а через три года. Мол, хоть налоги с них пособираем…
Старшим послом от России формально был дипломат в делегации самый знатный – князь Иван Семенович Прозоровский (хотя тот же Бент Горн понимал, кто в русской делегации все решает). Князь постоянно напоминал Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину: надобно выполнить государеву волю.
Были и тогда на Руси патриоты! Ордин-Нащокин, вопреки царскому указу, не спешил идти на уступки и добился большего, чем желал царь: трехлетнего перемирия без обязательства вернуть города. Итак, согласно Валиесарскому перемирию, немалая часть нынешней Латвии стала принадлежать Руси.
Ставший воеводой русской Ливонии Ордин-Нащокин добивался, чтобы во вверенных ему землях царил порядок. Столицей воеводства он сделал город Кокнесе, переименовав его в Царевичев-Дмитриев град.
Ордин-Нащокин не стал менять в Кокнесе местных порядков, сохранил в городе магдебургское право. А вот местные ремесленники получили от него немало заказов: шили шубы для стрельцов, строили ладьи для плавания по Западной Двине. Окрестные крестьяне охотно везли продукты в город на продажу, рыбаки несли на рынок свой улов. Ордин-Нащокин стремился управлять так, чтобы население города росло, люди чувствовали себя в безопасности. И даже велел прилюдно выпороть одного из своих подчиненных, не проявившего уважения к местным жителям.
Велась обширная торговля со шведской Ригой, причем казалось, что воевода делает деньги буквально из воздуха. С Руси по Западной Двине в Царевичев-Дмитриев град прибывали речные суда, причем на этих судах обращали на себя внимание мешки с большим клеймом с изображением двуглавого орла. Такова была маркировка товаров из личных имений царя Алексея Михайловича, причем российский герб смотрелся на них как своего рода знак качества.
Воевода продавал поступавшие к нему с Руси лен, пеньку, бочки со смолой в Ригу. Дворянин из Псковского воеводства Ордин-Нащокин оказался не только талантливым дипломатом, но и предприимчивым коммерсантом. В Риге поставляемые им лен и пенька продавались по цене в три раза большей, чем в Смоленском воеводстве. Часть прибыли воевода тратил на новые закупки на Руси льна, пеньки, поташа, бочек со смолой. А на оставшиеся талеры дешево (по российским представлениям) закупал в Риге шведскую медь (в Швеции в то время работало немало медных рудников). Часть меди воевода продавал на Руси, и прибыли от торговли хватало на то, чтобы содержать в Царевичев-Дмитриев граде монетный двор и чеканить из шведской меди копейки и алтыны, на которых были изображены всадник с копьем и царский герб.
Денег получалось столько, что воевода не только мог платить из них жалованье стрельцам и воеводским чиновникам, но и отсылать значительную часть отчеканенных монет в Москву. О расходах и доходах воевода отчитывался педантично, можно с уверенностью сказать, что ни одной копейки к его рукам не прилипло. Заметим, в то время монетные дворы на Руси существовали только в Москве, Пскове (опять-таки из-за близости к шведскому металлу) и в Кокнесе (Царевичев-Дмитриев граде).
Прошло три года, срок перемирия подошел к концу. Международная обстановка для Руси не улучшилась, а, напротив, значительно осложнилась, поэтому царь решил ради прочного мира вернуть шведам занятые его армией земли в Лифляндии. Русские войска ушли из Кокнесе и Алуксне, однако вернулись в эти места при сыне царя Алексея Михайловича – Петре Великом…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.