Известный рижский историк, автор популярных историко-просветительских книг, научно-познавательных телепередач и документальных фильмов, Игорь Гусев выпустил в свет свою новую книгу, посвященную самому русскому району Риги – Московскому форштадту. Материал историк собирал на протяжении не одного десятка лет, а на само написание книги ушло два года.
В беседе с Baltnews он рассказал об этом районе Риги, а также поделился своим видением причин исторического беспамятства нынешнего населения Латвии.
– Г-н Гусев, сегодня на нас всех обрушивается море самой противоречивой информации, в том числе и о прошлом Латвии. Порой не знаешь, кому верить. В чем принципиальная разница между профессиональным историком и любителем?
– Я занимаюсь историей Риги уже более 40 лет. При этом не считаю лишним подчеркивать, что я – дипломированный историк, поскольку в наше время развелось огромное количество людей, гордо именующих себя историками. Не имея специального, а то вообще никакого, образования, они с апломбом судят обо всем на свете.
В чем между нами разница? Ответ простой. Меня обучали в университете критическому подходу к источнику. Как реагирует большинство блогеров из социальных сетей, наткнувшись вдруг на какой-то ранее им неизвестный факт? Они начинают ахать и возмущаться: вот, мол, она – правда, которую от нас скрывали сатрапы режима!
А как на новый факт реагируют специалисты, к которым я и себя отношу? Они проверяют, насколько данный факт соответствует исторической обстановке той эпохи. Смотрят, что по этому поводу написано у современников, что пишут специалисты, можно ли доверять данному источнику.
Столкнувшись с каким-то новым фактом, я его, что называется, со всех сторон обнюхиваю, осматриваю, пробую на зуб, на запах и на цвет. Это и есть критический подход к источнику. Иногда ведь прямо волосы дыбом становятся, когда в Youtube на человека обрушивают кучу информации, которая не просто не достоверна, а абсурдна, просто дика, потому что такого не могло быть по десятку причин.
Они берут факт вне контекста конкретного исторического периода и строят свои собственные теории без учета реальных обстоятельств.
– Возвращаясь к вашей новой книге. Скажите, почему на этот раз вы решили сосредоточиться только на одном районе Риги, нынешнем Латгальском предместье, в советское время – Московском районе, который между собой рижане называли "Москачкой"?
– Я никогда не скрывал, что изучаю именно русскую историю Латвии, это моя любимая родина, так же, как Россия – мое глубоко почитаемое Отечество. Мне одинаково близки эти две составные части моей души. И когда я пишу что-то об истории Латвии, разумеется, меня интересует прежде всего связь истории с русским народом, который испокон веков жил в Риге.
И поскольку Московский форштадт действительно является самым русским районом нашего замечательного многонационального города, то он вполне достоин отдельного исследования. Здесь жили представители разных этносов, но русские все же доминировали самым естественным образом, это – культурные особенности, православные традиции, характерные бытовые детали, преимущественно русский язык общения, архитектура.
– В самом начале книги вы цитируете поэта Серебряного века Георгия Иванова, который, приехав в Ригу в 1933 году, ностальгически назвал Московский форштадт "затерянной Атлантидой": "Маленький островок, уцелевший от погибшего материка, он в неприкосновенности сохранил черты той России, которой давно не существует".
– Поэт был абсолютно прав, и даже в наше время в этом районе сохранились едва ли не в первозданном виде много памятников архитектуры и истории прошлого. Как патриот города, я, может быть, с грустью смотрю на полуразвалившиеся древние дома и постройки, они в ужасном состоянии, увы.
Но с другой стороны, как историку мне безумно интересно наблюдать дома и улицы, сохранившие свой исторический облик неизменным на протяжении сотни и более лет. Например, на углу улиц Маза Кална и Ерсикас есть дом, построенный в 1818 году, он очень ветхий и заброшенный, вряд ли долго еще простоит.
А ведь здание – современник Пушкина, Гоголя, Достоевского, декабристов. И это все – историческое наследие нашего прошлого. Через два-три года, думаю, эти ветхие домишки уже все снесут. Мне жалко. Но хотя бы память о них мы должны сохранить.
– В книге вы упоминаете большое число личностей мирового масштаба, которые когда-либо жили или творили в Риге, но особое внимание уделяете театральному режиссеру и актеру Константину Незлобину. Почему?
– Но это же был действительно потрясающий человек. Начнем с того, что история постоянно действующего русского театра в Латвии начинается именно с Московского форштадта, где в октябре 1883 года на улице Спаса Церковного в доме русского ремесленного общества состоялась первая премьера русского театра – пьеса "Майорша".
По большому счету, нынешний рижский Русский театр драмы имени Михаила Чехова свою историю ведет как раз оттуда, и он тесно связан с Константином Незлобиным. Он был гордостью театральной России.
Беда в том, что в 1922-м году режиссер эмигрировал из советской России в Латвию, поэтому его имя старались нигде не упоминать. Но Золотой век русского театра в Латвии напрямую связан с именем Незлобина, придавшего нашему театру высокий статус и имперское звучание.
В 20-е годы он звучал на уровне лучших столичных театров, и это целиком заслуга Константина Николаевича. Если уж говорить о справедливости, то надо было увековечить в названии нашего театра имя человека, так много сделавшего для него. А сегодня немногие даже знают, что Незлобин похоронен в Риге 6 мая 1930 года на Ивановском православном кладбище.
– В вашей книге собрана масса интересных и ранее мало кому известных подробностей и описаний из жизни известных людей. Какими источниками вы пользовались?
– Что касается главы про Константина Незлобина, то в те годы жила такая замечательная женщина – Татьяна Власова. Она написала книгу о своем великом современнике, с которым была знакома при его жизни.
Кое-что удалось почерпнуть из старой периодики, бесценными в этом плане оказались подшивки городской газеты "Сегодня", коллективу которой тоже посвящено несколько страниц, и журнала "Для вас". Помогли и воспоминания писательницы и актрисы Ирины Сабуровой, она тоже в юности играла в его труппе.
Помимо этого, в книге заложено много фундаментальных моментов, затрагивающих целый пласт информации. Например, о Рижском гетто, занимавшем в годы оккупации основную территорию Московского форштадта.
– Но разве в Латвии мало писали про эти трагические события? Неужели еще кто-то не знает?
– История Рижского гетто все же находится немного на отшибе, потому что в советское время старались особенно не выпячивать трагедию конкретно еврейского народа.
В наши же дни катастрофа латвийских евреев подается выборочно, винят в основном немецких нацистов. Хотя большое число надзирателей были из числа коллаборационистов, служивших Гитлеру по идейным соображениям.
В свое время эта нечисть не получила должной оценки, но и сегодня открыто говорить обо всем тоже небезопасно.
– Но все же раз в год на памятных мероприятиях руководство страны упоминает о Холокосте и выражает сожаление об участии местных жителей в преступлениях нацистов.
– Но это не мешает им затем ехать в Лестене (на кладбище легиона Ваффен СС) и возносить хвалу латышским легионерам СС, в рядах которых воевали и палачи из полицейских батальонов, а уж у них руки точно были по локоть в еврейской крови.
Но в книге у меня есть глава и про Латышскую рабочую гвардию, вот кто настоящие герои Латвии, но они были преданы забвению. Если где-то и можно найти информацию об этих ребятах, героически защищавших в июне 1941 года свою родину от немецких оккупантов, то это те материалы, которые были собраны под руководством моего учителя Эрика Жагарса.
Если бы мы с ним не собрали и не опубликовали наши исследования, то про Латышскую рабочую гвардию сегодня вообще бы никто ничего не знал.
– Приходилось ли вам участвовать в дискуссиях на эти темы с латышскими коллегами-историками?
– В приватных беседах, конечно, общались. Но я не большой охотник дискутировать с людьми, убежденными в своей правоте. Мое дело – сказать правду, а не заставлять верить в нее – так, кажется, говорил Жан Жак Русо.
Хотя мне часто предлагают перевести свои книги на латышский язык. Но как я могу противостоять идейной позиции целого государства? Дай мне Бог окучивать хотя бы наш русский сегмент, там просвещением еще заниматься и заниматься! А уж латышское общество как-нибудь и без меня справится.
– Хорошо ли рижане знают о том, что происходило в военные годы в этом районе?
– Далеко не все рижане в курсе тех страшных событий, происходивших в Московском форштадте. Я ведь часто по просьбам знакомых провожу экскурсии по памятным местам – "Прогулки с Игорем Гусевым", так абсолютное большинство горожан впервые услышало от меня историю Рижского гетто.
Да что там гетто – недавно одна женщина призналась, что не смогла отвести своих московских гостей к памятнику Пушкина, на который те хотели взглянуть: не знала, что такой есть в Риге на бульваре Кронвалда.
– Вам как историку бывает обидно видеть такое отношение людей к родному краю?
– Да я рыдать готов! За последние десять лет я раздарил более 6 тыс. своих книг по истории Латвии. Но, увы, думаю, даже их далеко не все прочитали.
Я издал книгу об истории русских Латвии, начиная с XII века, когда наши предки впервые появились на этой земле. И меньше всего раскупалась именно эта книга. Один человек может отвести слона на водопой, но никто не может заставить его пить эту воду, если он сам не захочет.
Друзья, читать надо! Поэтому я свои книги рассматриваю как служение. Ксть в Ужгороде такая народность – русины. Люди старшего поколения рассказывают, что среди них были "будители" – представители русинской интеллигенции, которые пытались пробуждать в людях высокие светлые идеалы. Видимо, и у меня такая же миссия…