В нашей беседе мы затронули множество вопросов. И это лишь ряд проблем, которые мешают построить в Латвии реальную, созидательную экономику. Но хочу сказать сразу: это не очередной «ушат негатива», так модный сегодня в журналистике. В сущности, как ученый Андрей Красников говорит не о проблемах — он говорит о задачах, которые надо решить. Конечно, если мы хотим получить позитивный результат… И красной нитью через наш разговор прошла тема так называемой «сетевой промышленности». Напомним: коротко об этом Андрей Красников уже дал комментарий BaltNews.lv в кулуарах прошедшего форума.
Времена Мастеров
— Такой тип промышленности очень эффективно работает в Европе. Фактически, это сеть малых предприятий, которая должна координироваться из многочисленных локальных центров с высокой степенью нетворкинга и кооперации между ее элементами.
Например, в таком поселке, как Саулкрасты, возникает несколько таких предприятий. Может быть, по 1-2 ЧПУ-станка в каждом. Детали, которые они делают, перемещаются в какой-то другой маленький городок, где выполняются другие операции. Скоординировав логистику, мы получаем в итоге какой-то высокотехнологичный продукт.
В чем преимущество такой системы? В маленькой стране большие предприятия очень уязвимы. В кризисной ситуации начинается волна отказов от продукции, сбои поставок комплектующих… Большое предприятие катится к банкротству. У малых предприятий огромная возможность перепрофилироваться.
На одной и той же базе они могут делать сегодня одни, а завтра другие детали. Сегодня сотрудничать с одним, завтра с другим поставщиком. Их главное преимущество: время реакции несравненно меньше, чем у промышленных «монстров».
В этих поселках создаются рабочие места. Поддерживается развитие регионов. Востребованы местные кадры. То есть, решается одна из главных сегодняшних проблем Латвии: прекратить отток рабочей силы, и прежде всего — молодежи.
- А как на практике создать такую промышленность?
— Шаг за шагом. Безусловно, у государства должна быть программа поддержки такого вида деятельности. Например, в Скандинавии есть специализированные группы. Они наблюдают за этим развитием и следят за его перспективой.
Конечно, такие предприятия не должны перерастать в промышленных «монстров». Но фактически, такая сетевая структура связана с очень высокотехнологичным осмыслением деятельности. Большинство инноваций в мире создается на средних и малых предприятиях. В некоторых случаях это — предприятие одного изобретения или одного изобретателя. Кроме того — они свои, местные. Они — патриоты своего городка, как в плане защиты окружающей среды, так и в других аспектах.
- То есть, на первое место в такой промышленности вновь выходит фигура Мастера. Как это было еще до возникновения массового промышленного производства. Но мы живем уже в ином, предельно обезличенном глобальном мире, с его конкуренцией и прочими, не очень приятными вещами. Какие проблемы можно выделить, если учесть этот аспект?
— Действительно, специфика малой страны в том, что мы свои предприятия должны с самого начала ориентировать на создание продукции, конкурирующей за пределами страны.
В то же время, эффективного механизма внедрения новых идей в производство у нас так и не создано. Прежде всего, нет таких специалистов. Нужна система подготовки высококлассных мастеров, рабочих, инженеров. А еще менеджеров, менеджеров по продажам — которые могли бы, со знанием языков и специфики мирового рынка, сразу же включаться в процесс продвижения наших продуктов. Ведь Европа — Европой, но за пределами Латвии нас никто особо не хочет видеть.
Но примеры такого успешного продвижения у нас есть. Как правило, руководители и владельцы этих фирм — люди, глубоко заинтересованные в инновациях и научном подходе к руководству. Прецеденты есть! И хочется, чтобы их было в сотни раз больше.
Кадры решают Всё!
- А что вы как профессор РТУ думаете о нынешней системе образования? Насколько она соответствует этой задаче?
— Конечно, это не та система образования, с которой Латвия сможет достичь экономического прорыва. Многие годы у детей отбивался интерес к таким предметам, как физика, химия, математика… В итоге мы наплодили безумное количество квазигуманитариев. Они заполонили всё, что только можно. Фактически, в государстве создаются бюрократические структуры по принципу «есть человек — давайте создадим отдел или агентство». Идет многократное ненужно дублирование.
Техническое образование, безусловно, дороже гуманитарного. Во много раз! Я лично говорил с несколькими ректорами региональных вузов. Они даже не хотят обсуждать возможность внедрить программы по техническим специальностям. Это для них «слишком дорого».
Вместе с тем на сегодня у нас нехватка инженеров: в машиностроении — 5 000, в целом где-то 25 тысяч.
Как мы сможем производить высоконаучную продукцию, если некому ее спроектировать, разработать технологическую цепочку? Если нет квалифицированных рабочих, способных работать с ЧПУ-станками? А это всё — обучение и еще раз обучение… Понимание этой проблемы уже начинается. Но требуются очень глубокие, волевые решения.
То, что у нас есть «старые кадры»: инженеры, профессора, которые работали в машиностроении, уже не решает проблемы. Мир быстро и динамично меняется. Появляются новые специальности. Фактически, наука становится всё более и более — я на этом настаиваю — частью экономики. В частности, оказания интеллектуальных услуг. И расценки тут, по сравнению с бытовым обслуживанием, могут отличаться даже не в десятки, а в тысячи раз! Это и есть деньги завтрашнего дня. Только на них надо нацеливаться.
- Насколько я знаю, вы сами имеете опыт в коммерциализации своих разработок. С чем вам приходилось сталкиваться?
— Опыт не очень положительный. Латвию не считают равноправным партнером. И это приводит к тому — не важно, вы идете на Запад, или на Восток — что вас непременно хотят обмануть, обокрасть. И это считается нормальным! Да, мы с этим сталкиваемся. Но мы не настолько зубасты. Я сам — изобретатель. И минимум пять-семь наших с коллегами изобретений могли бы очень успешно продаваться на рынке. Поэтому мы не сдаемся…
- А если попытаться сформулировать на основе этого опыта объективную проблему?
— Проблема в том, что у нас нигде не обучают специалистов, занимающихся коммерциализацией научных разработок. Нет критериев: какой же подготовкой такой специалист должен обладать? Безусловно, к такой работе надо иметь и склонность, определенный набор человеческих качеств. Как, например, к работе антрепренером…
В советское время было трудно представить, что, например, у оперного певца обязательно должен быть агент, который его фактически «продает», обеспечивая ему выступления и заработок. Сегодня это — норма. Похожая схема должна сложиться и с внедрением в производство инноваций, с защитой авторских прав ученого.
Например, мы пропускаем все свои изобретения через Рижский технический университет. Бывало: приезжают люди, представители западных фирм, и предлагают нам всякие обходные варианты. То есть, фактически — обмануть РТУ! Хотя бы потому, что я сам — профессор этого университета, мы на это не идем. НО — это очень характерный показатель, что с нами — как со страной, которая способна постоять за свои изобретения — элементарно не считаются! А посредников в этой среде предостаточно: там крутятся очень большие деньги.
Задача №1
- То есть, мы имеем дело с целым комплексом проблем. И решать его надо целиком. Неизбежно — на политическом уровне?
— Безусловно. Во-первых, нужно осознание, что проблема существует. Нужно понять, что у вас болит зуб, прежде чем начинать его лечить. Так и тут. То, чем занимается современный бюрократический истеблишмент, когда пытается, не углубляясь в проблему, увеличить налоги, приводит к прямо противоположному результату.
Процесс просто собирания денег себя практически исчерпал. Надо начинать зарабатывать.
И самая первая рецептура: а давайте представим, что мы хотим достичь! Смоделируем то общество, ту страну, которую мы хотим построить. КАКОЕ это будет государство? С какими приоритетами? Да, для геополитических «монстров» такое проделать практически невозможно. Но для маленькой страны — вполне осуществимо. НО — нужна команда единомышленников, которые понимают, куда мы идем, к чему стремимся.
- Ну, вроде бы на прошедшем I Европейском экономическом форуме уже сформулировали? Мы строим «виедвалстс» — «государство мудрости»…
— Это всего лишь слово, оно ничего не решает. Надо взять каждую из частей экономики — и сформулировать, в каком виде, как элемент единого целого, она должна существовать. Какие предприятия, с какими технологиями? Какие там будут осуществляться технологические процессы? Какие специалисты для этого потребуются? Наконец, как это всё должно управляться? Если мы хотя бы попытаемся представить всё это, это уже будет первый шаг к пониманию, куда нужно идти.
А пока только создаются бумаги с названиями: «будем улучшать то-то и то-то». И это называется — «стратегическими документами». НО — это НЕ «стратегические документы»! Это просто бумаги, которые ничего не значат. А от нас постоянно требуют делать что-то «согласно этой бумаге». А почему?!! Где хоть какое-то стратегическое или научно-техническое обоснование?
Почему, например, мы распилили все свои рыболовецкие суда регионального назначения? Только за какие-то мелкие иностранные подачки. В итоге рыба на местном рынке подорожала в несколько раз.
Всё очень просто: надо жить своим умом. Потому что советуют нам обычно так, чтобы было лучше советчику, а нам самим хуже…
- То есть, прежде всего надо разработать конструктивную стратегию развития страны. Но возникает естественный вопрос. Оба уровня высшего образования, это пять-шесть лет. Настоящим профессионалом можно стать, лишь поработав в выбранной области. Значит, вчерашний школьник лишь через десять лет станет специалистом. Поэтому то, какие специалисты и в каком количестве нам нужны, надо планировать минимум на эти десять лет?
— Безусловно. И сделать это довольно просто. Например, у нас обучается много медиков, большинство из которых уезжает из страны. Тогда возникает вопрос: а стоит ли нам их обучать? Если для них тут нет рабочих мест?
Катастрофическая ситуация с гуманитарными направлениями. Там вообще никакого учета не ведется! В итоге получается, что у нас все самоуправления, все госструктуры забиты гуманитариями разного рода. Но, во-первых, нам не нужны такие раздутые госструктуры. А во-вторых, все эти люди нужны в реальном секторе экономики, в производстве. То есть кадровая политика в стране совершенно отсутствует.
Тут очень большую роль играет субъективный фактор. Собирается инициативная группа, создает какой-то маленький колледж — и каждый рассказывает студентам то, что может рассказать. Без особого углубления.
Ситуация чем-то похожа на послевоенную, когда один хромой солдат преподавал 15 предметов. Попросту: учим не тому, что надо, — а «тому, чему умеем».
- У меня сложилось впечатление, что все эти многочисленные вузы превратились во что-то типа ПТУ. Наше так называемое «высшее образование» потеряло академичность и стало просто набором практических приемов, применимых «здесь и сейчас».
— Все технологические вузы у нас вообще умерли, за исключением РТУ. Даже он скорее политехнический, но — не технологический. Фактически в Латвии нужно создавать еще один технологический вуз, где бы очень интенсивно готовили именно технологов. Но вся беда в том, что это нереально. У нас нет профессоров-технологов. У нас нет высокотехнологичных предприятий, которые могли бы стать площадкой для практики студентов. Которые были бы заинтересованы в специалистах такого профиля. Это всё — большие деньги. Но в этом направлении надо идти. То, что мы не можем реализовать сейчас, еще не означает, что это неправильно.
- То есть, должна в итоге возникнуть связка: вуз — НИИ — производство? Примерно, как в советское время?
— Во-первых, безусловно, должно быть очень серьезное отношение к образованию. Причем — ко всем его ступеням! Например, у нас практически не осталось школьных учителей хорошего уровня по естественнонаучным предметам. Отношение к ним было наплевательское. Кадры оттуда ушли. А те, кто приходит заново, еще не специалист. Он должен пройти профессиональную школу. Попросту, «научиться учить».
Да, латвийские школьники получают первые места на мировых олимпиадах по информатике, например. Но потом я узнаю, что их готовило не Министерство образования, а частные лица. А если бы это делало Министерство образования, у нас были бы только последние места!
Если не делают одни — инициативу берут другие. Если одни валяют дурака и выдумывают только циркуляры, как запретить, как еще что-то проверить — то другие пытаются максимально быстро и эффективно, до следующей проверки, что-то успеть создать.
«Что делать, более-менее ясно…»
— …И более глубокая проблема здесь — это тотальный непрофессионализм, тотальная профанация. И такое восприятие реальности усиленно культивируют масс-медиа: «Вот, наши эксперты пришли к заключению!» Простите, какие «эксперты»? В какой области? Оказывается, это результат опроса зрителей. И его почему-то называют «экспертным заключением». А это просто мнение зрителей! И оно часто бывает абсолютно абсурдным. Но молодому человеку такая система координат внедряется в подкорку каждый день. И он начинает искренне считать, что «экспертное заключение» — это мнение толпы.
- Об этой проблеме писал еще Ортега-и-Гассет в своей работе «Восстание масс». Сегодня, благодаря Интернету, проблема только усугубилась. Любой и каждый имеет возможность публично высказаться. И этот «любой и каждый» искренне не понимает, зачем для этого годами учиться, работать над собой. Но давайте вернемся к концепции сетевой промышленности. Все эти небольшие предприятия, разумеется, должны быть очень высокотехнологичными?
— Желательно.
- Во-вторых, это частные предприятия?
— Безусловно.
- Но частнику никто не указ: он делает то, что лично ему выгодно. То есть, чтобы эти объединения начали возникать, в стране должно существовать очень сильно развитое гражданское общество? Поскольку у самой этой экономической сети единого центра быть не должно.
— О, нет. Например, сегодня в Латвии очень тяжелая ситуация с конструкторскими бюро. В последние годы своего существования они проектировали уже не машины, а железные лестницы и тому подобное. В итоге большинство из них вымерло.
И вот сейчас у нас, на механическом факультете РТУ, наши студенты опять начинают это движение. Они создали такое бюро — и начали проектировать. Причем, проектируют на очень хорошем технологическом уровне. Используют очень сложные инженерные программы. Я был удивлен, когда узнал. Вот такая маленькая команда может дать импульс какому-то направлению. Человек с техническими задатками — непоседа. В том числе им движет интерес узнать, а что вообще из этого получится. И это начинает работать!
- Но даже самые гениальные идеи часто разбиваются о пустой кошелек…
— Вот тут мы сталкиваемся еще с одной проблемой. Мы создали в стране мощную систему иностранных банков. И они не заинтересованы финансировать нашу промышленность.
Они финансируют всё, что угодно, только не сектор производства! Потому что это — конкуренция с теми корпорациями, которые за ними стоят.
Поэтому когда ваши коллеги пишут «наша банковская система», надо хорошо понимать: это не наши банки! Интересы там не наши! Там только наши деньги крутятся, зарабатывая проценты для иностранных хозяев.
- В лучшем случае — для тамошних пенсионеров…
— Да. Поэтому мы должны думать о создании именно своей банковской системы. Только она будет заинтересована поддерживать местную промышленность. И условия финансирования должны быть соответствующими. Потому что можно сделать такие, что тебя задушат на первом же повороте.
То есть, что делать — более-менее ясно. Надо начинать шаг за шагом внедрять эту систему, которая через какое-то время принесет свои плоды. Для маленькой страны, повторюсь, это может быть 2-5 лет, а для большой и все 15-20.
Надо всегда помнить, что мы находимся в привилегированном положении. У нас всё сработает быстрее. Но всё упирается в людей.
Если нет тех, кто хочет что-то развивать, ничего не разовьется. Вот и всё. Но другого пути нет. Действительно, у нас очень слабая экономика. Но — пока еще! — сильная наука. У нас есть в науке направления мирового уровня!
- Например, что это?
— К примеру, производство лекарств. Есть научные силы, лаборатории, институты. Их немного, но если их разработки удастся продвинуть, то можно получить очень большие деньги. Хотя существует определенное правило, как в этой среде делятся деньги и конечно, новые игроки на этом рынке не приветствуются…
У нас очень хорошие и ощутимые результаты по исследованиям в области физики твердого тела. Есть и много направлений, которые еще с советских времен держатся на достойном уровне. К примеру, механика конструкций. Это могут быть авиационные конструкции или конструкции морского применения.
К сожалению, контакт с местными судоремонтными заводами пока так и не наладился. Хотя латвийские ученые могли бы создавать в этой области инновационные продукты. Но — нет отклика. То есть, наука в Латвии пока еще жива и даже довольно успешно развивается.
Вечная проблема
- Так что мешает этому научному потенциалу стать «государствообразующим» фактором?
— Фактически «руководство» латвийской наукой осуществляет бюрократический буфер, который в принципе не понимает специфики научного творчества, сути этой работы. То есть, научными исследованиями управляют люди, которые в этом мало что смыслят. Так не должно быть! Ученые должны определять направления развития. Что? Куда? Какими темпами? А бюрократы должны делать ту часть работы, в которой они понимают.
К сожалению, пока такого желания с их стороны не видно.
И причина проста: распределение денег. На 98% наша наука финансируется из европейских фондов. И, поскольку деньги — в руках бюрократов, те не хотят делиться.
Им достаточно, чтобы наука создавала какие-то декоративные теории, которыми они могут оправдывать свое существование. Как следствие, глубокая координация научных изысканий не делается и не может делаться. В результате довольно большие деньги тратятся абсолютно неэффективно. Например, госзакупки по самой дешевой цене, без профессионального анализа качества и применимости в данной ситуации именно этих материалов. В результате те же латвийские дороги доведены до очень плачевного состояния. Так — во многих областях.
- И смешно, и грустно: мы опять вернулись к проблеме, с которой начиналась когда-то Перестройка: долой но номенклатуру!
— Бюрократы вообще стремятся ни за что не отвечать. Отсюда — расхожее мнение, что нам всегда нужны какие-то зарубежные экспертизы. С одной стороны это — психологический комплекс. Но с другой стороны, всякая зарубежная экспертиза, это снятие с себя ответственности. Но зачастую эта зарубежная экспертиза необъективна. Потому что за этим экспертом стоят какие-то чужие интересы. Либо эта экспертиза низкого качества. То есть, нужно всё брать в свои руки.
- Действительно, стратегические решения должны принимать те, кто «в теме», — как это называется в редакционных кругах. И те, кто думает при этом о благе своей страны — а не о выгоде западного дяди. Безусловно, нужно развивать собственную промышленность! НО — как взять и повернуть штурвал?
— К примеру, у нас огромные расходы в военной области. Так давайте будем тратить эти деньги на собственные продукты! Будем развивать производство продуктов двойного назначения. Ладно, у нас нет сейчас ракетных технологий мирового уровня. Но можно производить солдатскую форму, обувь, транспорт.
Заниматься, на основе собственных разработок, собственных мощностей, военным строительством. А можно всё это по привычке «закупить у дяди». Разница есть?!!
Безусловно: в первом случае большая часть денег останется в латвийской экономике. А это — и новые рабочие места, и толчок к развитию промышленности. Для очень многих больших стран именно огромные военные расходы становились основным ресурсом спасения экономики, когда страна оказывалась в кризисной яме. Но и малая страна может этим опытом воспользоваться.
«Дорогу осилит идущий…»
- Ну вот, мы уже определились с тремя моментами. Первое, нужно разработать стратегию развития страны.
— Безусловно.
- Второе, необходима реальная — подчеркну — содержательная и качественная реформа образования.
— Не только. Необходимо понять, какая кадровая структура общества нам нужна, чтобы система работала. А потом сравнить, насколько нынешнее положение дел отличается от желаемого. И окажется, что сейчас мы похожи на человека, стоящего на голове. Так давайте шаг за шагом это изменять! Конечно, это всё упирается в интересы различных группировок, которым очень выгодна ситуация мутной воды. Но их цель — просто место у кормушки. Это — не реформаторы! Поэтому действительно, должны быть люди, которые поведут за собой. Если некому будет вести, то остальные просто не пойдут! (смеется).
- Третье: нужна своя банковская система.
— Это тоже, да… Но это только одна из частей. Фактически, чтобы государство продуктивно работало, мы должны в целом положиться на себя. Вот это — первое.
- Четвертым можно назвать: стратегическое руководство наукой ведущими учеными-практиками, а не бюрократами.
— Я бы не считал так: 1-2-3… Думаю, этих пунктов можно назвать и 10. А если кратко подытожить: мы должны полагаться только на себя и хорошо себе представлять, что нам надо сделать в долгосрочной перспективе. Только так мы сможем выстроить цепочку перехода к высокотехнологичному, постиндустриальному обществу.
— Да, но у нас мало времени…
— Времени у нас всегда мало. И две тысячи лет назад было тоже времени мало. Это растяжимо… Я думаю, что всё это возможно и — всё в наших руках.
- Что ж, дорогу осилит идущий… Я очень благодарен, что вы согласились дать интервью нашему порталу. И напоследок задам немного рекреативный вопрос. Я знаю, что вы не только ученый, но и художник.
— Вы знаете… Да, я художник, не буду скрывать. Ну и что?
- Меня всегда привлекают люди, которые реализуют себя в противоположных, казалось бы, областях человеческой деятельности. Поэтому очень интересно понять, как ученый Красников уживается в вас с Красниковым-художником?
— Отвечу очень просто. Почему в свое время я не поступил в Академию художеств? Потому что мне было совершенно неинтересно рисовать ту же самую вазу. В своих картинах я фактически использую тот же научный подход. Например, меня вдохновляет мир математики. Ведь на самом деле он тоже очень образный и красочный. И его практически никто не изображал…
Но всё же я думаю, что многие достижения в живописи XX века были связаны именно с научными открытиями, с научным преобразованием мира, которое происходило тогда. В основном это касается творчества художников-авангардистов. Люди столкнулись с математикой, топологией, понятием ядра, теорией относительности.
Изменились их представления о мире. Он оказался не ортогональным, каким виделся прежде. Мир стал нелинейным, искривленным. И вот всё это можно писать на холсте! И это страшно интересно! По крайней мере, для меня.
Но это не интересно для художника, который рисует вазу или цветочек. Он пытается достичь какого-то психологического эффекта тенями, цветом, формой. Я стремлюсь говорить с интеллектом зрителя. Это разные вещи. В чем-то даже противоположные. Но — я это делаю!..
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен