Начатая ливонцами война принесла много бед и жителям Новгородской республики и Ливонской конфедерации. Еще в 1443 году войска входившего в эту конфедерацию Ливонского ордена вторглись в принадлежавшую Новгородской республике Вотскую землю, которая находилась между реками Луга и Волхов. Агрессоры безжалостно опустошили этот край.

Весной 1444 года новгородская рать осадила Нарву, а в ее окрестностях "поплениша" немало местных жителей. И вновь последовал ответный удар: войска Ливонского ордена осадили в Вотской земле город Ям.

Однако ливонские рыцари и вообразить себе не могли того, что произойдет в ходе боевых действий. Крепостная артиллерия "отсталых" русских уничтожила самое мощное осадное орудие крестоносцев. А без этой заморской пушки осада стала бессмысленной, и ее пришлось снять.

И мало того, новгородцы готовились к очередному наступлению, и лишь внезапный мор среди имевшихся у новгородской рати лошадей заставил русских отказаться от нападения… Но хоть они и не вторглись в Ливонию, стало ясно: у Ордена нет сил для победы. Пришлось ливонским немцам заключать перемирие на несколько лет.

Санкции от Ливонии

Однако надежды новгородцев на спокойную жизнь оказались напрасными. Прекратив военные действия, Ливонский орден тут же ввел против Новгорода экономические санкции. Магистр ордена Гейденрейх Финке подтвердил существовавший во время войны запрет продавать в Новгород зерно и ряд других товаров.

Санкции были продлены в условиях сильного неурожая в Новгородской земле. 575 лет назад голод здесь царил нешуточный – известны даже случаи, когда жители добровольно шли в холопы к иноземным купцам, лишь бы иметь пропитание.

И вот магистр Ливонского ордена решил, что наступил удобный момент поставить русских на колени и заставить их без войны подчиняться диктату Ливонского ордена.

Чтобы блокада Новгородской республики была полной, Гейденрейх Финке решил добиться европейского единства по вопросу санкций. Он обратился к королю Швеции и Дании Христиану I с призывом не продавать хлеб новгородским схизматикам, пока те не сдадутся. Король согласился. Глава Ливонского ордена направил письмо также великому магистру Тевтонского ордена Конраду фон Эрлихсхаузену: мол, поддержите экономическую блокаду!

Новгородцы, однако, вопреки ожиданиям главы Ливонского ордена, не сдавались. Тогда магистр Финке решил после истечения срока перемирия начать новую войну.

Разумеется, глава Ливонского ордена, понимая, что собственных сил для победы не хватит, решил заручиться поддержкой Европы. Он договорился с королем Христианом I о совместных действиях, получил обещание Тевтонского ордена оказать помощь, а также послал письмо к Римскому Папе с просьбой о денежной помощи для борьбы с русскими схизматиками. Его Святейшество милостиво разрешил направить на военные расходы две трети денег, которые Католическая церковь получала в Ливонии от продажи индульгенций.

Получалось, чем больше в Ливонии грешат, тем лучше для магистра Ордена. Ведь грешник мог пожелать купить для себя отпущение грехов, и тем самым внести посильный вклад в укрепление орденской армии. Ситуация подталкивала руководителей Ливонии к выводу: грех – благое дело. Кажется, еще чуть-чуть и они стали бы призывать: грешите для блага родной земли!

А вот мощный союз против Новгорода все-таки не сложился. Главный игрок – германский император Фридрих III и его вассалы – немецкие курфюрсты – не проявили никакого интереса к войне. Напрасно магистр Ливонского ордена пугал их тем, что Новгород, Псков и Москва могут объединиться и создать единую Русь, потому их и надо бить поодиночке, пока это возможно.

Торговля превыше всего

Германские ганзейские города были кровно заинтересованы в том, чтобы торговать с Новгородом, и оказались готовы привозить нужные новгородцам товары. Причем жители Германии искренне не понимали, почему они должны жертвовать своими интересами ради Ливонского ордена.

В результате выяснилось, что мир велик и, образно говоря, пытаться рисовать глобус Ливонии бессмысленно – нужные товары попадали в Новгородскую землю и по Балтийскому морю из Германии, и с юго-запада – из Великого Княжества Литовского, и с юга – из других русских княжеств.

Получалось: все при деле и при прибыли, а в убытке только ливонские города, уступившие свои доходы Литве, германским ганзейцам и торговцам из ряда других стран.

Между тем города Рига, Ревель (ныне Таллин – прим. автора), Нарва и строились как своего рода мост между Западом и Востоком.

Хотя рижане еще могли жить за счет торговли по Даугаве с белорусскими землями Великого Княжества Литовского. А вот, скажем, для Ревеля или Нарвы транзитная торговля с Новгородом и Псковом была основой благосостояния. Причем очень неплохого.

Дело в том, что в Ливонии приморские города были своего рода островками благополучия в море окружающей бедности крестьянского населения. Немного позднее немецкий профессор Альберт Кранц с сочувствием писал, что в Ливонии крестьяне не могут наесться хлебом досыта. А вот в транзитных городах цеховые мастера жили в каменных домах, носили добротную одежду, хорошо питались, были обеспечены работой и, соответственно, имели постоянный доход, а в случае потери трудоспособности получали от своего цеха пенсии серебряными монетами.

Однако санкции поставили под угрозу это благополучие. Нет транзита – нет доходов у купцов. А значит, резко уменьшаются заказы ремесленникам. Становятся беднее цеховые мастера, падают доходы у розничных торговцев…

Не удивительно, что представители ливонских городов еще 575 лет назад – в 1444 году – на своем съезде в Валке настоятельно советовали магистру Ордена заключить мир с Новгородом.

И рижские, и ревельские купцы прекрасно понимали: им торговать куда как выгоднее, чем воевать. Особенно, когда нужные для новгородцев товары все равно на Русь попадают, но только не через города Ливонии. Магистрат Ревеля с горечью писал любекскому магистрату: "Мы слышали, что различные товары подвозятся в Новгород из Пскова и по другим путям так, что они не испытывают никакого недостатка, как будто бы поездки открыты".

Крах санкций

В 1445 году съезд представителей ливонских городов в Вольмаре (ныне Валмиера – прим. автора) вновь указал, что для блага Ливонии следует, если это возможно, заключить мир с русскими. Можно предположить: горожане были весьма недовольны продолжением политики санкций.

Летом 1447 года срок перемирия завершился. В Янов день, 24 июня 1447 года, Ливонский орден обрел право возобновить военные действия. К несчастью для этого Ордена... В начале июля 1447 года в устье реки Наровы новгородские ладьи разгромили флот Ливонского ордена, немало ливонцев попали в плен.

Это переполнило чашу терпения ливонских городов. Их представители заявили, что они "устали" от войны и что, если мир с русскими не будет заключен, то они вынуждены будут искать себе другого господина.

Иными словами, деловые люди из Ливонии пригрозили не признавать в дальнейшем в Ливонской конфедерации власть Ордена. Таким образом, сама конфедерация оказалась под угрозой распада, грозили рухнуть вековые устои.

О том, что угроза была весьма серьезной, свидетельствует письмо, которое направил в Ливонию великий магистр Тевтонского ордена Конрад фон Эрлихсхаузен. Он писал магистру Ливонского ордена, формально своему вассалу, что по его сведениям, горожане Ливонии хотят направить к нему, великому магистру, посольство с призывом заключить мир с русскими. Если же война не будет кончена и мир не будет заключен, то города вынуждены будут искать себе другого господина.

Иными словами: так как великий магистр Тевтонского ордена юридически был сюзереном ливонцев, то к нему готовы были обратиться с просьбой, чтобы он заключил мир как верховный феодальный сеньор Ливонского вассала. Что, понятное дело, поставило бы магистра Гейденрейха Финке в очень неудобное положение.

Угроза распада Ливонской конфедерации и военное поражение в устье Наровы заставили магистра Финке начать переговоры о мире с Новгородской республикой. Причем, согласно мирному договору, граница оставалась прежней, а вот условия для торговли, пусть незначительно, но менялись. И не в пользу Ливонии, а в пользу новгородцев. Так политика экономических санкций закончилась крахом для тех, кто их ввел…

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.