Депутатам нового созыва Рижской думы после выборов придется работать в режиме многозадачности. Впереди и улучшение инфраструктуры, и строительство дорог, и создание комфортной городской среды для жителей города.
Каждый, кто планирует принять участие в жизни столицы и идет на внеочередные выборы, ратует за что-то свое, что ему кажется особенно важным, считает кандидат в депутаты Рижской думы от политического объединения партий "Для Развития/За" и "Прогрессивные" Антонина Ненашева.
Как уменьшить очереди в детские сады, почему концертные залы и новое здание Службы государственной безопасности (СГБ) не надо строить в центре и как бороться с коррупцией, Ненашева поделилась с Baltnews.
– Г-жа Ненашева, какие проблемы в Риге надо решать сразу?
– Главное – избавиться от коррупции. Это для всех важно, поэтому, с кем бы мы ни сотрудничали, мы об этом договоримся. Есть вещи, которые стоят на первом месте. Я вот, например, буду топить за детские сады.
– Что конкретно будете делать?
– Понятное дело, что те, кто работает в Риге, но не живет, хотят, чтобы их ребенок шел в садик возле работы, потому что они не успевают вернуться домой до шести вечера. Логично, что они тоже пытаются в Риге устроить ребенка в садик, но мест не хватает, а очередь – полторы тысячи человек. В Риге тоже много тех, кто стоит в очереди и ждет свое место. Ждут около полутора лет, и дети попадают в садик в основном в три с половиной года, особенно в определенных районах города.
Надо делать много мест, надо активно сотрудничать с частниками. Нужно четкое решение денежного вопроса – не просто выплачивать компенсацию, а планировать развитие районов, где спрос высокий. Съезжаются люди, например, в новый район – хотя даже не новый, в Золитуде, например, всегда большая очередь в детские сады. Если мы говорим, что не в состоянии быстро открыть и построить садик, и частный сад открыть быстрее, тогда нужно просто компенсировать за садик родителям. И не как сейчас, когда за садик дают 250 евро, а стоит он 400, а хотя бы 350 евро выплачивать.
Нужна реальная компенсация, чтобы родитель не думал о том, что, возвратившись на работу, ему придется доплачивать за садик, и тогда не хватит на жизнь, и лучше уж он останется дома тогда, ведь это особенно бьет по женской карьере.
И нормальные зарплаты нужны воспитателям, кстати. У нас некому работать, мы можем все замечательно взять помещение и быстро открыть группу, но нужен педагог. Педагоги работают в двух-трех садиках одновременно. Вот пойди его еще найди сейчас.
– И ведь он должен еще на латышском языке говорить?
– Такие сейчас все, только нянечки очень много где не знают латышского. Нянечками работают русскоязычные люди, которые не владеют языком. Так что, когда националисты начинают кричать, что все садики будут на латышском... Они могут на бумаге писать, а реально кто будет работать, зная латышский, с высшим образованием, за 300 евро?
– И на детские сады в Риге, и на зарплаты работникам нужны средства. Где их взять?
– Денег в Риге, по крайне мере, было очень много. Сколько разворовали – страшно посмотреть. Рига – богатый и большой город с потенциалом. Если делать тщательную инвентаризацию и сравнить с тем же самым Вильнюсом, у них те же затраты на те же самые вещи. А мы что? Куда мы столько тратим? План нужен.
Тем более будет большой фонд восстановления. На всю страну из еврофондов выделят средства, и Рига привлечет большую часть, так как в столице жителей чисто пропорционально больше. Вопрос только в том, как привлечь.
Наш список утверждает – у нас есть все эксперты "зеленой темы", что на инфраструктуру и на постройки. Нужно привлекать с умом на все, что поможет достичь климатического нейтралитета, на проекты с долгосрочным эффектом.
Мы считаем, что мы можем привлечь до 350 миллионов евро в Ригу в течение трех лет за счет этих фондов во все эти проекты.
Но средства не напрямую идут и учителю на зарплаты. Ты, например, берешь и там, где планируешь дороги строить, частично строишь это из бюджетных денег, частично – из фондовых, привлеченных. Соответственно, на этом экономишь.
Понятно, что в следующем году у нас в Риге упадет доход за счет COVID-19, за счет снижения темпов экономики, и мы будем работать над этим. Например, те же самые велодорожки – это обязательно надо сделать, и как раз подходит подо все фонды. Или оказывать поддержку образованию, потому что из-за обучения из дома страдает много детей, которые сейчас социально незащищенные – где-то нужны педагоги, где-то нужны социальные работники. Вот на это все можно привлекать официальное финансирование. Надо будет просто над этим специально поработать.
– А что вы думаете насчет новых строительных проектов? Например, снос здания Всемирного торгового центра под строительство концертного зала или возведение штаб-квартиры СГБ на месте велотрека Marss?
– У нас по этим проектам все четко, и у наших партнеров тоже. У нас позиция такая: "Так дела не делаются". Ни со зданием СГБ, ни с концертным залом. Концертные залы нужны, но наша философия в том, что нужно развивать другие места, кроме центра, а за счет этого разгрузить трафик.
Если хотим какой-то концертный зал, то что нам мешает развивать другие районы, где-то, допустим, в Пардаугаве или в Болдерае его сделать? Если ты стратегически город по-другому видишь, ты так и делаешь.
У нас не было никакого стратегического видения Риги за последние тридцать лет. Ну хоть кто-то мне скажет, куда мы двигались как город? Никуда и никак. Вильнюс обогнал нас за последние десять лет, страшно посмотреть, стыдно вообще. Там даже в тех спальных районах, где у них многоэтажки, делают скверы маленькие, ставят скамейки, а у нас последнее время только выкорчевывают. Машина на машине стоит и машиной погоняет. Поэтому строительство – это очень важно. Но еще важнее, чтобы это все вливалось в общий концепт видения.
– Строительство – это хорошо, но оно влечет за собой и риск коррупции. Что с этим будете делать?
– Да, но наш кандидат – Мартиньш Стакис. Он сам предприниматель и будет проводить конкурсы так, что за самые минимальные деньги будет требовать качество по рыночной цене.
Плюс могу сказать о наличии у наших людей мощного морального комплекса. Они, если заметят какую-то фигню, что ты переплатил, тебя сожрут. Это замечательно, в партии должен быть контроль. Ты должен быть ответственным за то, что у тебя делается, и, когда сам пропустишь мимо ушей, тебе другие на это укажут. Очень важно случайно не по той дорожке пойти, когда кто-то что-то не заметил, и так далее.
Особенно это касается строительства, конечно. Все любят строить, потому что на этом очень легко воровать. Так где взять деньги? Строить по-другому. В конце концов, сокращаем этот откат на 20%. И все – вопрос решен.
Конечно, все это сейчас позитивненько звучит, еще предстоит смотреть, как в реальной жизни будет выглядеть. Но смотря на другие города, я вижу, что все это реализуемо, и за пять лет можно увидеть результат. Понятно, что через год мы не увидим, что все изменилось, как по волшебству палочки, но уже через пять лет можно четко увидеть результат стратегического мышления. Когда мы действительно построим эти дороги, попытаемся соединить между собой районы, дома, сделаем центры в каждом районе, чтобы не нужно было тащиться куда-то.
Нужен культурный центр, где молодежь может бесплатно собираться. Нужны эти скверы, теннисные столы на улице, чтобы можно было поиграть. У нас таких мест как бы вообще нет.
– А что делать с русскоязычными школами, которые перевели на латышский язык обучения?
– Это сейчас упрется в национальный вопрос. Мы ни о чем не писали в программе, ни о чем не договаривались с партнерами, потому что Рига не может ничего по этому вопросу сделать. Рига предоставляет образование на основании того, что делает Министерство образования. Мы можем заниматься только оказанием большой поддержки учителям или дополнительно предоставить педагогов детям, которые отстают.
А с языком – это отдельный разговор, о чем я могу говорить часами. Просто я вам за пять минут не смогу объяснить свою позицию.
Потому что я сама окончила русскую школу и преподаю в русской школе. Мы внутри партии выступаем за единую систему образования. Вы говорили о билингвальном образовании, но проблема в том, что вся интеграционная политика, которую проводили в государстве, провалилась за последнее время.
У нас по-прежнему есть два разных типа общества, параллельно, и они существуют именно из-за того, что у нас две разные школы – это главный аспект. Дело даже не в языке, а в том, что мы живем в параллельных мирах и, выпускаясь из школы, в университет приходим по-разному: кто-то знает латышский хорошо, выучил язык в школе, а кто-то плохо знает, и это действительно проблема. Многие не могут просто в школе выучить язык, им нужна среда. А если нет латышской среды, то они его не учат. Аналогичная история происходит и с латышскими детьми, которые, не видя русских детей, не знают русский и не применяют его нигде, а потом жалеют после школы.
Образованием надо заниматься на корню, но я просто считаю, что у нас должны быть объединенные школы, где мы должны, безусловно, заботиться о русском языке.
А мы учимся на латышском языке в садике, где в идеале педагоги оба языка знают. Ведь маленькие дети пришли в садик, их интегрируют. У нас таких ситуаций полно. Моя старшая дочка училась в латышской группе. С ними говорили на двух языках, и они потом, в принципе, легче в среду въезжают.
А потом еще вопрос в том, как русский преподаватель учит. Просто надо преподавать русский язык и литературу намного качественнее. Если мы хотим сохранить сам язык и культуру, то мы должны понимать, что когда мы заставляем русские школы работать на латышском, то там и ни то, и ни се. И нет на русском качественного преподавания, потому что все переживают, придет вон там контроль и накажет и штраф дадут, но до конца в латышский ты не погружаешься, потому что это не твой язык.
Есть исследования, которые показывают, в каком возрасте детям лучше на своем языке учиться. Если мы берем Англию, там начинают учиться на английском с раннего детства, и на самом деле результаты у них у всех, даже не носителей языка, высокие – там другой уровень интеграции.
– Чем больше будет людей в политике с такими взглядами, тем больше шансов повлиять на то, что происходит. Согласны?
– Ну, мы говорим об этом все время. У нас в партии "Прогрессивных" много русскоязычных, даже в списке на внеочередные выборы трое или четверо чисто с фамилиями такими "топорными", как моя.
Основной вопрос в том, насколько хорошо мы сами понимаем то, что происходит в нашей стране. Когда что-то для нас становится неприемлемым, здесь даже не вопрос, на каком языке учат. Я поддерживаю в принципе единую систему и латышский как наш единственный государственный язык, а дальше – заботу уже о русском языке и культуре отдельно. Об этом, кстати, должно государство заботиться. А сейчас оно что делает? Ни то, ни другое: закрывает что-то, а на деле просто портят качество образования, и качество знания латышского языка тоже, которого можно добиться, только объединив всех вместе.
– Латвийское общество довольно консервативное. Не пугает ли избирателей ваше толерантное отношение к ЛГБТ?
– Консервативное. Да, люди боятся. Но что такое равные возможности? Значит, мы позаботимся о социально необеспеченных, значит, мы позаботимся и о тех же меньшинствах. Но почему-то мы должны делать исключения: одни, выходит, достойны, другие нет. Здесь очень важен именно этот момент. Но он у нас на национальном уровне, с Ригой никак не связан. Может, только что с Рижской полицией, ей стоит не допускать насилия, на основе нетерпимости, гомофобии. Но вроде как у нас это есть.
Но отмечу еще раз, что это не про Ригу, это национальная политика, и поэтому здесь стоит вопрос принципов. Я знаю, что люди уезжают, которые относятся к ЛГБТ, сбегают из Латвии, потому что чувствуют себя очень некомфортно, и для нас это потеря.
Более того, если речь идет о законе, о регистрации партнерских отношений, то он относится не только к ЛГБТ, ведь столько людей живет неженатых. Это и к ним относится, это вопрос об элементарных правах, о том, что дети, которые рождаются в гражданских браках, будут тоже защищены юридически.
Кроме того, это имеет значение для пенсионеров, которые хотят свое имущество узаконить, съезжаясь вместе жить. Это все идет из Европы, во многих городах популярно, что пенсионеры не живут в пансионатах, где на самом деле, как и в детских домах, плохие условия. Они съезжаются в единые квартиры.
Есть те, кто борется за семейные ценности, они себя так называют. Вот ценности, если люди хотят сказать о том, что они семья, а мы продолжаем говорить, что, мол, "нет, вы не можете так сказать", пока наше общество так на это смотрит.
– К этому вопросу привлекают лишнее внимание?
– Это все еще накручивают. Вот наш председатель Робертс Путнис. Мы приходим на телевидение, говорим про наши программы: социальную, экономическую, здравоохранение, а в заглавии Delfi будет написано – партия "ar geju pie stūres", или с геем у руля…
Это вообще не то, что должно привлекать внимание. Это просто основа основ.
У нас в программе партии негражданам надо дать право голоса на муниципальных выборах, это тоже основа основ. Нас за это латышские националисты сжирают живьем каждый раз. Ну ребят, извините, можно придираться постоянно. Права – это права.
Что будем говорить? "Знаете, вот это сейчас неудобное право, непопулярное, поэтому им не дадим права, поэтому их исключим, ведь люди не любят об этом говорить". Это очень как-то лицемерно, мне кажется.
– Что будет с наследием "Согласия", в частности, льготным проездом в транспорте и бесплатными обедами для школьников?
– Это обязательно останется. Но не из-за "Согласия". Мы как социал-демократы считаем, есть вещи, которые должны быть. Мы выступали с четкой позицией, что сейчас это нельзя скидывать на самоуправления, так как они имеют на местном уровне разные ресурсы. По идее тут ведущую роль должно играть государство, но как есть, так и есть.
В любом случае город это должен продолжать, потому что это важный момент. Мы вообще увеличим социальный бюджет – по крайне мере, наш список с расчетом на это идет. У нас есть такой кандидат Виестурс Клейнбергс – наш главный эксперт по социальной политике, много лет руководит самаритянами, которые осуществляют уход на дому за пожилыми людьми. Он в социальных вопросах разбирается. Мы там как раз рассматриваем разные варианты по увеличению социальной поддержки.
Что касается питания – это бесспорно. Вопрос только, какое это питание. Это должна быть биологическая продукция. Все-таки если мы заказываем музыку, то мы должны диктовать условия. Мы хотим, чтобы наши дети питались, но пусть они питаются нормально, и пусть на климате это не сказывается. Закупка пластиковых упаковок, ну зачем это делать? Нужно просто к решению всех вопросов подходить с теми принципами, которые у нас есть.