Иногда нет-нет, да и возникнет старое забытое ощущение того, что Латвия стоит на пороге великих политических перемен. Политтехнологи умело обыгрывают традиционную для латышского сознания мифологему миссионера-спасителя Отечества.
Диктат и воля
Такой образ в свое время был придуман еще Карлису Ульманису, который совершил военный переворот 15 мая 1934 года, распустив парламент и заставив особо строптивых депутатов отрабатывать долг перед родиной в каменоломнях. С тех пор образ такого лучезарного спасителя крепко засел в сознании рядовых латвийцев. Мечта о руке крепкого хозяйственника не дает покоя изрядной части населения.
И Латвия в новейшей своей истории умудрилась наступить на эти грабли. Сначала был благополучно позабытый Йоахим Зигерист, который обещал решить все проблемы населения. С высоты сегодняшнего опыта нельзя исключать, что это был кулуарный проект привлечения на свою сторону голосов социалистически ориентированных латышей, которые ностальгировали по недавно, но безвозвратно ушедшим временам Латвийской ССР.
Но в то же время которых нужно было во что бы то ни стало удержать от голосования за реальную внесистемную оппозицию, например, "Равноправие" во главе с Татьяной Жданок и Сергеем Диманисом. Потом прошло время, латвийский обыватель быстро отошел от постпопулистского синдрома, и феномен "Народного движения Латвии", руководителем которого был Зигерист, окончательно канул в Лету.
Гроза казнокрадства
На историческую авансцену вышел скандальный и мало кем сегодня любимый банкир Эйнарс Репше, который высказал не имевшее аналогов предложение: соберите мне миллион, и я переверну Латвию. И народ, уверовав в нового Ульманиса, приступил к делу.
Эйнар Репше, гроза казнокрадов и провозвестник благополучия и процветания, триумфально пришел к финишу парламентских выборов 2002 года первым. И сформировал коалицию на условиях теневых агентов крупного бизнеса, тогда еще умевшего оказывать влияние на политические процессы. А дальше мы помним – Эйнар Репше со временем дискредитировал себя, мягко говоря, экстравагантными поступками и высказываниями, быстро утратил народное доверие и заработал себе антирейтинг. К концу правления Восьмого Сейма в Латвии, пожалуй, не было более одиозного политика, чем Репше.
"Жирные годы"
Однако время шло, раны залечивались, у власти закрепилось "проолигархическое" правительство Айгара Калвитиса, время которого пришлось на "тучные годы", когда народ Латвии воспользовался возможностями доступного кредитования и начал заниматься строительством, девелоперством, в общем, надуванием мыльного пузыря. Однако веревочка вилась недолго.
Настала пора бороться с олигархами не словом, а делом. Извне пришел заказ на смену властной парадигмы. Иными словами, местным магнатам милостиво дали навластвоваться всласть с 90-х годов, и они воспользовались милостью, разделив постсоветское богатство. Но когда в них надобность отпала, им показали на дверь. Вскоре после Калвитиса, свергнутого в результате точечной "революции зонтиков", ключевые места в Кабмине распределило правительство Годманиса 2:0.
Политтехнологам противника удалось произвести тихую оранжевую революцию в маленькой балтийской республике. Дело было 13 января 2009 года. Тогда еще сравнительно зажиточные по итогам "тучных лет" народные массы подняли на сомнительную авантюру. В тот вечер на Домскую площадь была выведена легковерную молодежь старшего школьного и младшего студенческого возраста.
Ораторы разожгли в ней революционный порыв, вооружили камнями и дали ненавязчивое указание громить Сейм, а заодно и прилегавшую к нему улицу Смилшу. Бенефициариями этого переворота стали ныне правящий русофоб и милитарист Артис Пабрикс, а также ныне не правящий Айгар Штокенбергс, позднее сорвавший несколько золотых проектов для транзита и промышленности Латвии.
И грянул кризис
И в этом же 2009 году – при "успешном кризисном менеджере" Валдисе Домбровскисе – мыльный пузырь изволил лопнуть, а население дружно возроптало. Но очередная революция не была предусмотрена по календарю – и теперь уже на дверь указали населению. Дескать, не нравится жизнь в Латвии – добро пожаловать в Туманный Альбион. Там всех примут, обеспечат мотыгой и худо-бедно прокормят. Как многие помнят, массовый отъезд трудоспособного населения Латвии начался именно в 2010–2011 годы. В стране победившей антикоррупционной революции.
Но народ снова выказал недовольство, почувствовав действие эффективного менеджмента на собственных кошельках. Правительство Домбровскиса создало такие экономические условия, в которых людей фактически выдавливали из собственной страны. Да и олигархат не дремал, сохраняя остатки влияния и в целом определяя политическую повестку дня. На фоне массированной кампании по дискредитации олигархов состоялся беспрецедентный шаг, тщательно продуманный заранее.
Реформаторы
Действовавший на тот момент президент Валдис Затлерс в нарушение некоторых формальных норм в мае 2011 года выступил с инициативой о референдуме по роспуску действующего Сейма, избранного в 2010 году. Снова была разыграна карта народного мессии.
Затлерс верно шел по стопам Ульманиса, а в массовом сознании населения моделировался образ нового – уже третьего или четвертого по счету спасителя Отечества.
Доктор Валдис Затлерс, конечно же, создал свою Партию реформ и отправился покорять парламентские подмостки, выдвинув себя в лидеры на внеочередных выборах. Ему пришлось ожесточенно конкурировать с другим спасителем Отечества – Айнаром Шлесерсом, который, как водится, создал свою Партию реформ. И ей он, по примеру Затлерса, даровал свое имя. Итак, борьба двух партий реформ, двух спасителей завершилась безоговорочной победой Затлерса. Триумф и овации.
Однако далее раздался всеобщий вздох народного разочарования. Затлерс быстро сдулся, проиграл все позиции, уступил инициативу и ушел в тень истории подобно Зигеристу и Репше. Вся власть досталась "Единству", которое совершило аншлюс в отношении распадавшейся на глазах Партии реформ Затлерса. Занавес снова закрылся…
Чтобы открыться снова через три года. Тогда олигархические структуры, связанные с торгово-портовой сферой, решили взять маленький реванш и создали свою спасительницу Отечества – бывшего госконтролера Ингуну Судрабу, создавшую ей репутацию железной леди. Авантюра удалась лишь частично – семь процентов голосов она получила, но никакой конструктивной роли ей сыграть не удалось. Уже очень скоро она последовала за своими предшественниками. Сегодня о ней мало кто вспоминает, кроме бдительных политологов.
Популисты наших дней
Наконец, в 2018 году этот прием был применен достаточно успешно. На историческую авансцену вышел скандальный актер и блогер Артусс Кайминьш, специально подготовленный для политической службы. Его проект – KPVLV, в переводе с латышского – "Кому принадлежит государство". Реклама этого проекта звучала громогласно, из каждого Youtube-репродуктора.
В итоге локомотив Кайминьша бодро выступил и завоевал второе место, уступив только политтяжеловесу Нилу Ушакову, который сам, скорее всего, не догадывался, что его политические дни скоро будут сочтены. И где тот Кайминьш, как бы сказали в Одессе? Сдулся он очень быстро, ввязавшись в кучу скандалов и продемонстрировав полную неспособность ориентироваться во властных кулуарах. Сегодня выдвинь некогда гремевший Артусс Кайминьш свою кандидатуру, пролетел бы с оглушительным свистом.
Вчерашняя хохма, как говаривал мальчик из анекдота нашему земляку Аркадию Райкину, сегодня уже не хохма. Если в начале и даже в конце 2000-х проект спаситель Отечества воспринимался средним латвийцем всерьез, то сегодня мало кто строит иллюзии.
И если у латышей спасители Отечества часто менялись, то у русских Ушаков неизменно исполнял эту роль в течение почти пятнадцати лет. Сегодня и с ним покончено в политическом плане. Народ Латвии стремительно разочаровывается в политике как таковой, начиная осознавать, что новейшая история Латвии зависит уже не от Латвии.
Однако попытки разыграть эту соблазнительную карту продолжаются и сегодня. Активно заявляет о себе зубодробительными речами с парламентской трибуны адвокат и старый соратник Кайминьша Алдис Гобземс, который усиленно ищет поводы для "хайпа", с помощью которого он сможет завоевать поддержку реформаторски настроенного электората.
Пока была одна попытка, да и то весьма неудачная – призыв к людям начать сбор пожертвований для композитора Раймонда Паулса, который несколько раз терял свои сбережения в результате краха различных банков. Однако сам Паулс не оценил инициативы горячего политика, да и народ воспринял призыв со здоровым скепсисом. Впрочем, есть основания полагать, что очередная большая игра еще впереди.
Безотцовщина
Все миссии по спасению Отечества так или иначе проваливаются, хотя шум и треск от них слышен повсюду. Примечательно, что эта мифологема так или иначе играла на руку вечно правящему "Единству", породившему премьера Домбровскиса, имевшего репутацию бухгалтера печального образа и сделавшего свою "историю успеха" достоянием европейской пропаганды.
Казалось, оно тоже банкротировало, но после творческого отпуска без лишнего пафоса трансформировалось в "Новое единство" и снова завоевало место под балтийским солнцем.
И сегодня эта партия, несущая если не юридическую, то политическую ответственность за продолжительный экономический кризис в Латвии, является безальтернативно правящей.
Получив лишь восемь мандатов из ста на парламентских выборах 2018 года, "Новое единство" умудрилось политтехнологически повернуть ситуацию в свою пользу и, воспользовавшись видимой непереговороспособностью более успешных конкурентов, захватила инициативу по формированию правительства. Ее ставленник, экс-европарламентарий Кришьянис Кариньш, управляет республикой по сей день.
А тоска рядовых латвийцев по крепкой руке хозяйственника никак не утихнет. Это вопрос системный и глубокий, и даже новичок в области политического моделирования не воспользуется этой мифологемой, навязанной латвийскому народу официозной пропагандой середины-конца 1930-х годов.
Очевидно, Алдис Гобземс делает все, чтобы заработать себе репутацию мессии, но его судьба – это судьба Кайминьша, фамилия которого гремела еще два года назад, но сегодня его не сразу вспомнит его же собственный электорат.
Есть ли выход из этого замкнутого круга – трудно судить, однако этот образ, перекочевавший в нынешнюю Латвию из той, межвоенной, слишком глубоко засел в сознании, чтобы от него можно было легко отказаться. И пока политтехнологии крепчают, можно предполагать, что латвийский электорат с радостью будет наступать на те же отработанные грабли.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.