В мае 1924 года на заседании Сейма Латвии, по информации в тогдашних латвийских СМИ, пожалуй, впервые прозвучал вопрос: а нужны ли средние школы на языках национальных меньшинств? Причем озвучил эту мысль, как явствует из латвийской прессы того времени, отнюдь не депутат национал-радикал. Мысль прозвучала в речи Франциса Трасунса – политика, которого высоко оценивал, например, либерально настроенный президент Латвии Янис Чаксте.
Дополнительные средства
Как же принималось в мае 1924 года решение об увеличении финансирования русских школ, какие дискуссии при этом возникли?
15 мая 1924 года на пленарном заседании Сейма русский депутат Мелетий Каллистратов при обсуждении госбюджета предложил увеличить финансирование русского отдела Министерства образования. Речь, конечно же, шла не о нуждах самого отдела, а о средствах, которые он мог бы расходовать на нужды русских школ. Позднее схожее предложение внес депутат Петр Корецкий. Депутаты аргументировали свое предложение, доказывали его необходимость.
После выступления Мелетия Каллистратова слово взял депутат из Латгалии Францис Трасунс. Этот депутат также добивался выделения дополнительных денег – в интересах школьников из Латгалии.
Газета "Сегодня" на следующий день так изложила его речь: парламентарий, в частности, утверждал, что у русских больше школ, чем у латгальцев, выразил неудовольствие тем, что национальные меньшинства не удовлетворены объемом финансирования своих школ.
Он даже задался таким вопросом: бесспорно, что государство должно было бы содержать основные школы национальных меньшинств, но надо ли ему содержать нелатышские средние школы и высшие учебные заведения? Поясним, в 20-е годы ХХ столетия финансирование получали не только школы нелатышей, государственную дотацию по решению парламента выделяли и частному русскому вузу.
Священник и депутат
Кем же был "возмутитель спокойствия" Францис Трасунс? Этот католический священник из Латгалии учился в католической семинарии в Санкт-Петербурге, в Духовной академии, до революции довольно долгое время проживал в столице России. Образованнейший человек, знал 9 языков.
В 1906 году Трасунс был избран в российскую Государственную думу от Витебской губернии, частью которой в то время была Латгалия. В 1917 году он стал одним из организаторов Конгресса латышей Латгалии, потребовавшего объединить Латгалию с Курземе, Земгале и Видземе.
В 1919 году Трасунс был членом Народного совета Латвии. Это о нем первый президент Латвии Янис Чаксте сказал, что Францис Трасунс добавил на латвийский герб третью звезду – Латгалию. Как депутат I и II Сеймов Латвии Трасунс защищал интересы латгальцев, произнес сотни речей.
Неудивительно, что выступление в Сейме 15 мая 1924 года такого авторитетного депутата привлекло к себе внимание. Завязалась дискуссия, у Трасунса нашлись единомышленники. Один из парламентариев даже предложил произвести ревизию школ национальных меньшинств, чтобы определить, не слишком ли их много.
Однако подавляющее большинство депутатов в то время придерживались иного мнения, что и показало продолжение обсуждения проблемы финансирования нелатышских школ, которое состоялось 21 мая 1924 года. На нем в центре внимания вновь оказался Францис Трасунс, долго полемизировавший с депутатом Мордехаем Нуроком. Но, когда депутаты приступили к голосованию, большинство высказалось за увеличение бюджета русского отдела Министерства образования. Впрочем, не должен был остаться недовольным и депутат Трасунс: было принято и его предложение о выделении дополнительных средств в интересах латгальцев.
Что говорила Конституция?
Заметим, что ситуация, когда какой-либо депутат-латгалец не поддерживал бы интересы национальных меньшинств, возникала уже не в первый раз. Так, еще в Учредительном собрании при принятии Сатверсме – Конституции Латвии – группа депутатов из Латгалии проголосовала против второго раздела Конституции, так как Учредительное собрание отвергло их предложения внести в этот раздел ряд важных статей, в частности, предложение об автономии Латгалии.
Против второго раздела Сатверсме голосовали и социал-демократы, так как большинство депутатов отклонило их предложение о праве на политические забастовки. Второй раздел Сатверсме так и не был принят в третьем чтении – не хватило буквально нескольких голосов. А ведь в проекте этого раздела имелись очень важные для русских, немцев, евреев и поляков Латвии статьи.
Так, статья 115-я предусматривала, что "гражданам, принадлежащим к национальным меньшинствам, гарантировано свободное пользование своим языком как устно, так и письменно". Статья 116-я гласила, что "национальные меньшинства в своих национально-культурных делах являются автономными".
Парадокс состоял в том, что ни латгальцы, ни социал-демократы не выступали против прав национальных меньшинств. У них просто имелись другие приоритеты.
Несомненно, что и Францис Трасунс в мае 1924 года выступал, прежде всего, в защиту интересов латгальцев. Латгалия была в то время, как уже говорилось, самой бедной частью территории Латвии, и депутат Трасунс последовательно выступал за улучшение положения ее жителей. Вот только всегда ли он достигал своей цели?
Допускаю, что ему стоило бы договариваться с депутатами Сейма, представлявшими нацменьшинства, с социал-демократами (они ведь позиционировали себя как защитники людей небогатых), а также с другими левыми и левоцентристскими парламентариями. Тогда, не исключено, ему удалось бы добиться большего. Ведь и депутаты-латгальцы, как уже говорилось, не получили, к примеру, при принятии Сатверсме того, что хотели.
Судьба Франциса Трасунса оказалась печальной. Как раз в 1924 году у него возник конфликт с Церковью, епископ запретил ему вести богослужения. Позднее Трасунс был отлучен от Церкви Папой Римским. Сейчас на ряде сайтов пишут, что это произошло из-за направленных против Трасунса в Латгалии интриг. В 1926 году он умер от инфаркта. В августе 1998 года Ватикан пересмотрел его дело и объявил, что отлучение Трасунса не имеет силы.
Что же касается русских школ, то еще в 1924 году при принятии Закона о бюджете в нем было записано: предписать Министерству образования до принятия законодательства о национально-культурной автономии национальных меньшинств не нарушать существовавший статус-кво. То есть сохранить школы национальных меньшинств с обучением на родном языке.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.