Очевидно, что единое понимание истории и отношения к событиям дней минувших, к символическим датам и событиям — составная часть этого сплочения на эмоциональном уровне. Пока, однако, реплики и дискуссии читателей на странице нашего портала в facebook показывают, что до единения путь неблизкий.
В любом случае — мы за то, чтобы, как говорили в канун распада СССР, «информационные поля сближались». Русский читатель был бы в курсе того, о чем пишут и что обсуждают латыши, и наоборот: человеку с родным латышским было понятно, что и почему волнует русского жителя Латвии.
Портал BaltNews.lv предлагает сокращенный перевод статьи специалиста по немецкой филологии, художницы Иевы Скребеле, опубликованной некоторое время назад в интернет-журнале латышских интеллектуалов Satori.lv — как раз в связи с годовщиной провозглашения ЛР. Автор совершенно случайно привлекла наше внимание своей недавней инициативой, предложенной на портале Manabalss.lv.
Статью, которую мы не стали бы печатать за авторством русского журналиста или эксперта, мы попросили прокомментировать нашего постоянного автора — историка Александра Гурина.
Иева Скребеле
Миф о том, как появился гимн Латвии
Гимн Латвии мне никогда не нравился из-за его слов. Я всегда стараюсь избегать мероприятий, на которых его пришлось бы петь или слушать, потому что для меня неприемлемо участие в чуждом для себя религиозном ритуале, т.е. в молитве, обращённой к христианскому Богу. Для меня уклоняться от этого государственного символа кажется столь же само собой разумеющимся, как и обходить стороной церкви, стоящие на рижских улицах.
Однако слова, не соответствующие принципу секуляризации — не единственное пятно позора на гимне Латвии. Хоть детей в школе учат, что автором музыки и слов гимна является Карлис Бауманис, на самом деле это недостоверный факт, и гимн Латвии является плагиатом.
Истоки гимна Латвии следует искать в 1778 году, когда Йохан Готфрид Гердер обобщил и издал книжечку немецких народных песен. В этой книжечке была также и очаровательная песенка о любви, называющаяся "Wenn ich ein Vöglein wär" (в переводе — «Если бы я был птичкой»). Это очень славная народная песня, рассмотрим перевод трёх её первых строк: «Если бы я был птичкой и у меня были бы два крылышка, я бы полетел к тебе».
Но самое интересное — это мелодия песенки. Эту песню в исполнении Мюнхенского женского хора можно прослушать здесь. Ноты можно посмотреть (и, конечно же, не забудьте сравнить их с нотами гимна Латвии!) здесь. По-моему, совершенно ясно, что мелодия этой немецкой народной песни подозрительно похожа на мелодию гимна Латвии. Достаточно похожа для того, чтобы сочинение Карлиса Бауманиса можно было признать плагиатом.
Ещё более славно то, что та же самая мелодия использована и в неофициальном гимне немецкого города Ольденбурга. В 1844 великая герцогиня Сесилия фон Ольденбург (Cäcilie von Oldenburg) позаимствовала мелодию уже упомянутой народной песни о человечке, который хотел бы полететь к своей возлюбленной. Она несколько изменила эту мелодию и создала «своё» произведение. В том же году Теодор фон Коббе (Theodor von Kobbe) сочинил к нему слова. И гимн Ольденбурга "Heil dir, o Oldenburg" (в переводе — «Приветствую тебя, о, Ольденбург!») был готов.
Первоначально эта песня являлась гимном великого княжества Ольденбургского. В 1918 году слово «князь» было заменено на слово «народ», и в наше время эта песня является неофициальным гимном города Ольденбурга, который можно прослушать здесь, а ноты посмотреть здесь. Спустя пару десятков лет (после написания гимна Ольденбурга — прим. перевод.) Карлис Бауманис взял ту же самую мелодию и сочинил всем нам известную песню, которая была исполнена на Первом празднике песни. Дальнейшую историю каждый читатель уже знает.
Так что мелодия гимна позаимствована у немцев. А как дело обстоит со словами? В то время, когда создавался гимн Латвии, всем хорошо известен был гимн Российской Империи "Боже, Царя храни!". Первые две строки — "Боже, Царя храни! / Сильный, державный". Структура первых двух строк гимна Латвии идентична, т.е. в первой строчке содержится просьба, чтобы Боже хранил/благословил избранный объект, а во второй строке этот объект характеризуется (царь — сильный, державный, а Латвия — дорогая). В третьей и четвёртой строках словам "Царствуй на славу, / на славу нам!" в гимне Латвии соответствуют слова «Благослови, Боже, Латвию, / Ах, благослови, Боже, её»! И здесь структура точно такая же, т.е. в четвёртой повторяется то, что уже было сказано в третьей, лишь несколько иными словами.
В школьных учебниках говорится, что «Боже, благослови Латвию» является оригинальной песней Карлиса Бауманиса. Однако выходит так, что оригинальной является только та часть, которая касается плясок, поющих латышских сыновей и цветущих дочерей. Я бы сказала, что маловато будет. Но главный вопрос — что с этим плагиатом делать? Есть два варианта.
Мы можем последовательно сказать, что плагиат — это плохо, что копировать нельзя не только студенческие дипломные работы, но и государственные гимны. В таком случае гимн Латвии следует заменить. Существует, конечно, и второй вариант — мы можем сказать, что в искусстве позволительно «вдохновляться и заимствовать».
Мы (как и эстонцы, мелодия гимна у которых такая же, как у финского) можем сказать, что это нормально — использовать в своём гимне музыку другого народа. Но, в таком случае, в латвийские школьные программы следовало бы включить информацию о том, как родилась мелодия гимна Латвии. Замалчивать факты некрасиво.
В то время, когда создавался гимн Латвии, отношение авторов к копированию было совсем иным, чем в наши дни. В то время понятие «плагиат» в нашем современном понимании ещё не существовало, и, вероятнее всего, сочиняя гимн, Карлис Бауманис не испытывал никаких упрёков совести этической природы, потому что и другие младолатыши тоже копировали немцев напропалую (…)
К сожалению, песня Карлиса Бауманиса является одним из самых некрасивых примеров — в то время как другие авторы заимствовали только идеи или отдельные элементы, чтобы на их основе создать свои, оригинальные работы, Карлис Бауманис буквально скопировал всю мелодию песни, изменив лишь пару нот. В то время такое копирование было приемлемым, но в наши дни это больше не должно так оставаться.
В 1873 году не нашлось ни одного латышского музыканта, способного сочинить мелодию песни, поэтому пришлось воспользоваться музыкой немецкого сочинения. Сейчас ситуация иная, потому что до сих пор среди латышских музыкантов были и более талантливые люди, способные на кое-что большее, чем сочинение достойного сожаления плагиата.
По-моему, гимн Латвии следует заменить, и его происхождение — лишь одна из причин, чтобы это сделать. В официальную символику секулярного (т.е. светского — прим. перевод.) государства не полагается включать мифологические концепты какой-либо конкретной религии.
Я не сомневаюсь, что христианам не понравилась бы идея заменить первую строку гимна на «Аллах / Будда / Сатана / Летающее чудовище спагетти / и т.п., благослови Латвию». Это им не понравилось бы по той же самой причине, по какой мне, нехристианке, не нравятся существующие слова гимна.
В секулярном государстве следовало бы выкорчевать из законов все остатки официальной религии, ещё сохранившиеся со старых времён, когда в стране действительно была одна официальная религия и когда всех неверующих жителей государства преследовали и дискриминировали. Чтобы этого добиться, можно было бы начать с изъятия Бога из государственного гимна.
К сожалению, в последние годы Латвия пошла в противоположном направлении. Некогда секулярная Конституция недавно была испорчена добавлением к ней преамбулы, в которой говорится о «христианских ценностях». Никогда не связанные с религией денежные знаки были испорчены написанием на латвийской двуевровой монете слов «Боже, благослови Латвию».
Именно двуевровая монета злит меня больше всего, потому что гимн я могу предпочесть не слушать и с преамбулой к Конституции я повседневно не сталкиваюсь, К сожалению, избежать двуевровой латвийской монеты я не могу. Если бы я отказалась пользоваться соответствующими монетами и сказала бы, что мне противно прикасаться к объекту, на котором содержится обращение к христианскому Богу, согласно статье 160 Кодекса административных наказаний Латвии я была бы оштрафована. В этой статье говорится:
«За отказ в приёме находящихся в официальном обороте денежных знаков в качестве законного платёжного средства для платежей в государственный бюджет и бюджеты самоуправлений, платы за товары и услуги, за исключением случаев, когда законы и другие нормативные акты устанавливают другие платёжные средства, налагается штраф до 70 евро».
По-моему, при нынешней тенденции включать одну конкретную религию в латвийские законы — это неверно, и следовало бы поступать совсем наоборот. Верить или не верить во что-то сверхъестественное, участвовать или не участвовать в религиозных ритуалах, в каких именно религиозных ритуалах участвовать — это должен был бы быть индивидуальный выбор каждого человека, и государству не следовало бы указывать, какая религия является «правильной».
Критиковать можно также несоответствие слов гимна современным потребностям и интересам общества. Например, после экономического кризиса 2008 года многие жители Латвии остались без работы. У них было очень много свободного времени, чтобы «счастливо танцевать» и распевать с утра до вечера. Ну, почти что как в раю, воспетом в государственном гимне.
Не знаю только, почему оказывается, что людям это счастье не пришлось по сердцу, и они уехали в Ирландию, потому что там была возможность работать и зарабатывать. Похоже, что «пусти нас там счастливо танцевать» — это больше уже не актуальная потребность жителей Латвии, и лучше была бы молитва «дай нам рабочие места и экономический рост».
Правда, опыт свидетельствует, что молитвы бессмысленны. Вопреки молитвам, Бог христиан не даровал Латвии независимость — за независимость пришлось бороться как после Первой мировой войны, так и при развале Советского Союза. Экономический подъём в стране и рабочие места тоже не зависят от молитв — надо самим работать, чтобы чего-то достичь.
По этой причине лучше было бы отбросить менталитет заморышей — молить и ждать, когда кто-нибудь (например, Бог) поднесёт желанное на серебряном подносе, вместо того, чтобы самому работать и достигать намеченного. Слова государственного гимна должны быть вдохновляющими, они должны напоминать народу о том, что важно в жизни человека. Вместо этого нынешние слова бессмысленны.
Время от времени тот или иной человек заикнётся насчёт того, что следовало бы заменить гимн Латвии. Имеется ряд аргументов в пользу того, почему это следовало бы сделать. Здесь можно говорить о несоответствии гимна принципам секуляризма, о том, что неправильно молиться и ждать, чтобы Бог сделал за нас всю нашу работу.
На сайте manabalss.lv собрано уже 1683 подписи за замену гимна. Во время публичных дискуссий по этому вопросу обычно появляется лишь один аргумент в пользу сохранения существующего гимна, т.е. его происхождение и история, потому что это якобы первая оригинальная латышская песня, спетая на Празднике песни.
В данной статье я стараюсь указать на неблаговидную и постыдную сторону, дабы обосновать то, что происхождение гимна не может быть причиной для его сохранения. Я стараюсь указать, что на самом деле всё наоборот — происхождение гимна настолько постыдное, что является ещё одной причиной в пользу его замены.
Александр Гурин
Зачем Латвии заменять государственный гимн?
Когда я прочитал в электронном журнале Satori.lv, что молодая латышская интеллектуалка Иева Скребеле считает возможным замену государственного гимна «Dievs, svētī Latviju!» на другой, у меня возник парадоксальный вопрос: а предложить отменить Праздник песни никто не собирается?
Итак, Иева Скребеле доказывает, что музыка государственного гимна Латвии подозрительно похожа на музыку немецкой народной песни, а структура двух первых строк гимна похожа на начало гимна Российской империи. Такая вот «крамола».
Стоит вспомнить, при каких обстоятельствах создал свое произведение композитор Карлис Бауманис, и что в то время было существенным для латышского народа. А главным в то время был отнюдь не уровень оригинальности произведения этого композитора. Вопрос стоял о борьбе народа за свое существование, и песня была своего рода оружием.
Ключ к пониманию той давней ситуации обнаружится, если дать ответ на вопрос, почему будущий латвийский гимн был создан Карлисом Бауманисом не в Риге, а в Санкт-Петербурге.
В середине 19-го столетия земли в Латвии принадлежали немецким баронам, представители немецкой общины занимали ключевые административные посты, господствовали в бизнесе, а латыши находились в приниженном положении. Ответом молодой латышской интеллигенции на немецкое засилье стала первая Атмода.
Но и это движение, и стремление властей России к унификации империи вызвали у части немцев стремление к онемечиванию латышей — единая немецкоязычная общность казалась им гарантом сохранения оригинальности края и их языка и культуры. В 1862 году созданное балтийскими немцами литературное общество объявило даже премию за исследование, как лучше стимулировать германизацию Лифляндии. Звучал призыв: «Онемечивайте латышей!».
Началась неравная борьба остзейских немцев против движения младолатышей, причем балтийские немцы использовали в этой борьбе свою административную власть и политическое влияние при императорском дворе. В результате, оказалось, что лидеру первой Атмоды Кришьянису Валдемарсу проще издавать первую газету на латышском языке, защищавшую интересы латышей, не в Риге, а в Санкт-Петербурге. Тем более, что в России в защиту латышского народа выступил ряд представителей интеллигенции.
Как известно, знание — сила. В Санкт-Петербурге начинают учиться известные в будущем латыши. К примеру, первый дипломированный латышский архитектор Янис Бауманис. (Ныне он известен, в первую очередь, как создатель здания Сейма). Позднее в Санкт-Петербурге учились Янис Райнис, будущий создатель Латвийской консерватории Язеп Витолс, будущий творец памятника Свободы скульптор Карлис Зале и многие другие знаменитости.
А Атмоду в России поддерживали идеологи славянофилов Иван Аксаков, Юрий Самарин и лидер западников Михаил Катков, консерватор Михаил Погодин и революционер Александр Герцен — «балтийский вопрос» объединил их, идейных противников.
В Санкт-Петербурге много лет жил и латышский композитор Карлис Бауманис. Здесь он не только зарабатывал на жизнь, работая учителем, но и брал частные уроки музыки у одного из преподавателей Санкт-Петербургской консерватории.
В борьбе сторонников и противников первой латышской Атмоды даже песня стала оружием. Для пропаганды в пользу немецкого языка и культуры в Лифляндии и Курляндии широко использовалось искусство, в том числе давние традиции немецкого хорового пения. Уже к началу 19-го века в ряде германоязычных стран утвердились традиции праздников песни: с шествием участников, пением хоров и т. д.
Так что при формальном подходе можно и в традиции латышских Праздников песни искать заимствование. Если не учитывать, конечно, что каждый Праздник песни развивает искусство своего народа.
Еще в 1861 году в Риге в Верманском парке прошел 1-й Праздник песни немецких хоров, в котором участвовали свыше 20 музыкальных коллективов. Младолатыши поступили очень разумно: не стали отвергать саму идею праздника, а начали проводить свои Праздники песни. 1-й Всеобщий латышский Праздник песни состоялся в 1873 году.
К Праздникам песни стали приурочивать демонстрацию достижений культуры. Так, к третьему Празднику песни было приурочено издание эпоса «Лачплесис», написанного Андрейсом Пумпурсом. А еще на первом латышском Празднике песни прозвучало созданное Карлисом Бауманисом музыкальное произведение, которое позднее стало государственным гимном Латвийской Республики.
Не будучи музыковедом, не берусь оценивать уровень его оригинальности. Отмечу лишь, что в 1873 году не это интересовало зрителей. Главным было то, что звучала песня на латышском, патриотическая песня о Латвии.
Замечу, что со временем некоторые символы начинают восприниматься менее однозначно, чем при их создании. В конце концов, гимн Франции — «Марсельеза» — был написан в преддверии якобинского террора, а первый слушатель этого гимна, друг автора песни, через несколько месяцев был казнен.
Сегодня последние строки французского гимна «Все напряжем мы наши силы — хоть умереть, да отомстить!» вряд ли воспринимаются с оптимизмом. Тем не менее, французы не собираются менять свой государственный гимн на что-нибудь поновее.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен