200 лет назад любой путник, въезжающий в город Ригу, прежде всего, обращал внимание на городские укрепления. И вовсе не потому, что был шпионом — просто они буквально бросались в глаза, и не заметить их было невозможно. Огромный вал, опоясанный рвом, тянулся на несколько километров, его высота составляла 12-13 метров, а ширина — 35-40. Очень непросто было построить такую громадину.
Во второй половине 17-го века тысячи латышских крестьян много лет подряд прибывали сюда к лету на земляные работы, чтобы Рига — эта жемчужина шведской короны — была надежно защищена от московитов.
Вскоре после того, как гигантские укрепления были достроены, Рига перешла под власть Петра Великого, а огромному валу горожане нашли необычное применение. Рижане еще в давние времена отличались умением использовать городские укрепления не только по прямому назначению. В Средние века охотно сдавали в аренду богатым купцам каменные башни рижской крепостной стены под склады. А в 18-м столетии рижские укрепления стали любимым местом… для прогулок. Ведь с валов прекрасно был виден весь центр города, прогулкам здесь не мешали ни мчавшиеся по улицам всадники, ни шум телег; воздух, в отличие от узких улочек Старого города, был здесь свеж.
В 1823 году в Ригу прибыл новый военный комендант — генерал-майор Ермолай Керн. Он быстро разобрался в местных обычаях и в 1825 году сделал подарок горожанам: разрешил жечь на валах костры и ночью праздновать Лиго. Что, несомненно, сделало праздник краше.
Кто же он, Ермолай Федорович Керн?
Офицерские погоны для героя
Влюбленный в жену генерала Керна Александр Сергеевич Пушкин однажды написал любимой, что негативно относится к ее мужу, но испытывает к нему почтение.
Пушкин, пылкий молодой человек, как известно, назвал Анну Петровну «гением чистой красоты» и написал в знаменитом стихотворении, что ему «снились милые черты». Он не мог не ревновать любимую к ее супругу, и это неизбежно накладывало отпечаток на его отношение к генералу Керну. Почему же поэт написал любимой о своем сопернике, что относится к нему с почтением? Да потому, что иначе относиться к пожилому генералу не мог!
Ко времени назначения на пост коменданта Риги Ермолай Керн уже свыше 40 лет служил своему Отечеству на ратном поприще. Не имея связей, карьеру делал на поле боя. Судите сами: в офицеры был произведен за храбрость при штурме Измаила, в первый раз получил повышение в офицерском чине за участие в сражении с турками при Мачине, во время войны в Польше вновь дважды повышался в чине… Не раз он был ранен, чудом остался жив. В 1809 году даже вышел в отставку, так как подорванное ранами здоровье, по его мнению, не позволяло служить достойно (видно, требователен к себе был этот офицер…).
Вернулся Ермолай Федорович в строй в преддверии Отечественной войны 1812 года, в сражении при Бородино подполковник Керн был ранен в ногу. За храбрость, продемонстрированную на Бородинском поле, удостоился чина полковника. Уже через два месяца он совершил подвиг при штурме Вязьмы. За что и получил чин генерал-майора. Участвовал в знаменитой «битве народов» под Лейпцигом и в дополнение к российским орденам стал обладателем шведского ордена Меча.
Ермолай Федорович и комендантом Риги-то стал лишь потому, что старые раны заставили его просить о переводе с должности командира дивизии на более спокойное место. Впрочем, спокойствия в Риге (где он служил в 1823-1827 годах) Ермолай Федорович не нашел.
Честный служака в Риге принялся решительно бороться с коррупцией. Один раз он применил, к примеру, довольно распространенный ныне метод: разорвав сомнительный договор на транспортные перевозки для войск, объявил конкурс.
Благодарности от императора военный комендант Риги удостоился за другую заслугу — за образцовое состояние рижского военного госпиталя. Словом, отнюдь не только тем, что разрешил праздновать Лиго на валах, запомнился генерал Керн рижанам.
Не имел даже дома
В 1817 году 52-летний генерал женился на молоденькой провинциалке. Почему? Как известно, даже избалованный женским вниманием великий Александр Пушкин признал Анну Петровну гением чистой красоты и страстно влюбился в нее. Что уж говорить о военном, который казарму видел куда чаще, чем благородную даму… Встретив свою будущую жену на балу, Ермолай Федорович на собственном примере понял, что любви все возрасты покорны. (Некоторые литературоведы считают, что стихотворение А.С.Пушкина "Я помню чудное мгновенье…" было посвящено не Анне Керн, а просто оказалась в книге, которую она привезла в Ригу после встречи с Пушкиным. — прим. BaltNews.lv).
Иллюзий он не питал и потому спросил 17-летнюю красавицу лишь об одном:
— Не противен ли я вам?
Ей бы в тот момент отказать и не было бы последующей драмы! Да, видимо, слишком юна была, чтобы перечить и дерзить уважаемому генералу. А семья провинциальных, небогатых помещиков была счастлива: генерал введет дочь в высший свет, она станет жить другой жизнью…
На что он рассчитывал? Что очаровавшая его девушка будет ему благодарна за возможность попасть в светское общество, за обеспеченную жизнь, что станет, подобно пушкинской героине, говорить ровесникам-ухажерам: «Но я другому отдана и буду век ему верна»?
Всякое бывало в жизни супружеской пары, где жена годилась мужу в дочери. Когда честный и излишне прямолинейный Ермолай Керн вскоре после свадьбы поссорился с непосредственным начальством, именно Анна Петровна отправилась в Санкт-Петербург молить императора Александра I о поддержке (императора она тоже очаровала). Анна Петровна жила с мужем, рожала ему детей, бросала супруга, возвращалась к нему, снова бросала…
Уже более чем через сто лет после их смерти в некоторых статьях появится категоричное утверждение, мол, Ермолай Федорович был грубым солдафоном, от того и неудачным оказался брак.
Но вот мнение о генерале всё того же Пушкина. В 1825 году великий поэт писал в одном из писем о супруге Анны Петровны: «Муж её очень милый человек, мы познакомились и подружились».
Когда генерал-лейтенанту Керну было уже более 70 лет (и жить оставалось немногим более трех лет), он, наконец, ушел в отставку. В Санкт-Петербурге снимал квартиру (так как был щедр и не коррумпирован, то за долгую жизнь на собственную недвижимость так и не скопил).
8 января 1841 года Ермолай Федорович умер. Что осталось после него? Остался портрет, помещенный в Зимнем дворце в галерее портретов героев Отечественной войны 1812 года. Остались слова адъютанта М. И. Кутузова, военного историка А. Михайловского-Данилевского: «…в сражениях надо было любоваться Керном».
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен