Одиссея «полезного идиота»
…В середине февраля 1558 года служившая московскому царю татарская конница хана Шах-Али победоносно возвращалась из Ливонии на Русь. «Дал Бог, везде немцев побивали», — сообщает летописец о походе в Ливонию российских войск.
Отрезвление руководителей Ливонии после длительного политического безумия оказалось страшным — ответом на ликвидацию русских кварталов в ливонских городах, экономические санкции и смертную казнь человека, который всего лишь хотел помочь экономике Руси, стала Ливонская война.
Провоцирующая войну политика руководителей Ливонской конфедерации ярко проявилась ещё за 10 лет до начала боевых действий. Тогда в Ливонии был повешен ремесленный мастер из Германии. Вся вина этого незадачливого гастарбайтера заключалась в том, что ремесленник ехал поработать в Москву. Ливонцы решили: за такое следует казнить!
Повешенный в Ливонии немецкий ремесленник был одним из 123 потенциальных мигрантов-специалистов, нанятых для Москвы вербовщиком Гансом Шлитте с разрешения императора Священной Римской империи германской нации (включала в себя Германию, Чехию, Австрию и ряд других земель) Карла V.
Историки до сих пор не могут разобраться в деталях таинственной истории, связанной с миссией Ганса Шлитте — дипломата из немецкого города Гослар. Так, нет объяснений, почему прусский маркграф Альбрехт дал ему рекомендательное письмо к русскому царю.
После поездки в Москву Шлитте срочно отправился в Аугсбург с письмом к германскому императору от Ивана Грозного. Русский царь предлагал союз против врагов христианства (у Священной Римской империи германской нации в то время были плохие отношения с Турцией) и просил для Шлитте разрешения навербовать в Германии специалистов: врачей, архитекторов, металлургов и так далее. Император Карл V согласился.
Сегодня сторонники санкционной войны вполне могли бы назвать Шлитте «полезным идиотом»: работал на Москву, добивался союза Руси с Германией. Выходец из Гослара быстро навербовал 123 специалиста — не только ремесленников, но и людей, закончивших университеты. Одна группа, возглавить которую Шлитте поручил доктору права Иоганну Цегендеру фон Россенеку, должна была через Пруссию и Курляндию ехать на Русь по суше, другая — направиться в Ливонию по морю через порт Любек. Однако до Руси никто из спецов так и не добрался.
Дело в том, что действия Шлитте вызвали крайнее недовольство в Ливонии. Ревельский магистрат обратился к своим любекским коллегам с письмом, в котором просил сделать всё возможное, чтобы не пропустить Шлитте и его спутников в Москву. Их приезд на Русь, мол, усилит московитов. В результате, в Любеке нашли формальный повод для срыва экспедиции: Шлитте обвинили в том, что он будто бы незаконно использовал титул посла. Вербовщик квалифицированной рабочей силы был посажен в тюрьму.
Тем временем, Иоганн Цегендер фон Россенек добрался со своей группой до Ливонии, где и был арестован. Его спутникам объяснили: в район границы с Русью им вход воспрещен. Некий ремесленный мастер оказался настойчивым и решил достичь Руси самостоятельно. Его схватили всего в двух километрах от границы и, как уже говорилось, решили повесить, дабы другим гастарбайтерам неповадно было в Москву ездить!
А Шлитте сидел в тюрьме. За него хлопотали влиятельные люди, к примеру, герцог Силезский. Но магистр Ливонского ордена оказался могущественнее. Под его влиянием император Карл V изменил своё решение: не только повелел оставить Шлитте в тюрьме, но и запретил вербовать и переправлять на Русь специалистов.
Партия «холодной войны» взяла верх над теми, кто добивался мирного сотрудничества христианских народов.
Через два года Шлитте бежал из тюрьмы. Как он сам говорил, бежал с помощью Бога и друга. Этот немец оказался весьма настойчивым. Он добился аудиенции у короля Франции Генриха II, заручился поддержкой Фуггера — самого влиятельного финансиста и промышленника Европы того времени. Но отправить специалистов на Русь Шлитте так и не сумел.
А как восприняли в Москве действия магистра Ливонского ордена и других ливонцев, препятствовавшие приезду западных специалистов?
Учтём, что Русь в то время вела войну с Казанским ханством. Длившаяся ранее сотни лет борьба с Золотой Ордой, когда Запад ничем не помогал христианам Руси, конечно же, приучила Москву полагаться только на свои силы. Но в конце концов не Иван Грозный направил послов в Германию, а Ганс Шлитте приехал в Москву. И вряд ли в Москве восприняли действия ливонцев равнодушно — отказываться от специалистов там не хотели. Думается, запрет на приезд в Москву западных мастеров и интеллигентов был расценен, как поддержка Ливонией басурман в их борьбе с православными.
О пакте епископа Альберта и князя Владимира
Складывается впечатление, что к 16-му столетию в Ливонии просто забыли, благодаря чему это новое государство выжило в первые годы своего существования.
В 1201 году епископ Альберт основал Ригу, а уже в 1212 году в Ливонию вступили войска сюзерена двинских ливов — полоцкого князя Владимира (еще в 12-м веке на Западе признавали, что земли у устья Даугавы принадлежат Полоцку). Епископ Альберт встретил князя у Ерсики. Но до битвы дело не дошло. Можно предположить, что епископ убедил Владимира: от масштабной торговли с Западом, от Риги как моста между Русью и Германией, Полоцк получит куда больше выгод, чем давала небольшая дань с двинских ливов.
В 16-м столетии, однако, старая договоренность епископа Альберта и князя Владимира была нарушена ливонцами. Из моста между Западом и Востоком Ливония всё более превращалась в запертую дверь. Вот только некоторые запреты: из Ливонии на Русь запрещалось ввозить оружие, медь, олово, даже металлические котлы и коней… Право же, руководителям Ливонии следовало подумать о том, что если в открытую дверь нередко входят с поклоном, то наглухо закрытую дверь порой прорубают топором.
Конец русского квартала
Еще в первые десятилетия существования Ливонии в Риге возник Русский квартал. Находился он между улицами, которые ныне называются Трокшню, Алдару, Екаба. Крепостная башня Рамера называлась в то время башней у Русской улицы, неподалеку от нее размещалась православная церковь святого Николая Чудотворца. В Русском квартале Риги имелись госпиталь, склады, здание особой Русской гильдии, православное кладбище. На первый взгляд удивительно, что в условиях средневековой ксенофобии и религиозной нетерпимости немцы терпели в Риге православный русский квартал. Однако учтем: Рига создавалась для торговли с Русью. А кто мог лучше договариваться с русскими, чем русские же рижане?
Нетрудно подсчитать: в первой половине 16-го века Русскому кварталу исполнилось триста лет. Но… Широко известна поговорка: русский там, где православный храм. В середине 16-го века рижский рат церковь закрыл. Фактически, это знаменовало конец Русского квартала.
В 16-м веке исчезли русские кварталы и в других ливонских городах.
Итак, ливонцы не пускали на Русь западных специалистов, вводили эмбарго на продажу ряда стратегических товаров, ликвидировали русские кварталы в ливонских городах. Все протесты Москвы игнорировались. К тому же, на Руси констатировали, что Ливония не соблюдает давнюю договоренность — не платит так называемую «юрьевскую дань».
Сегодня политика Ливонии вызывает недоумение. На что рассчитывали магистр Ордена, рижский архиепископ, руководители Риги? Ослабить Русь с помощью эмбарго и запретов на въезд специалистов? А смысл? Маленькая Ливония проигрывала войну Руси в любом случае. Идея, что Ливонию станет безвозмездно защищать Запад, была несусветной глупостью. Получается, что ничем не спровоцированной антирусской политикой ливонцы лишь подталкивали Москву к войне со слабым противником и старательно готовили крах своего государства. Разве не безумие? Лидеры Ливонии вели себя так, словно у них, как говорится, поехала крыша.
Шнапса много не бывает?
Итак, война началась. Чтобы, по замыслу русских, тут же и закончиться… Иван Грозный вовсе не собирался завоевывать Ливонию. У него других, более важных, дел хватало. Цель набега заключалась не в захвате территорий, а в том, чтобы заставить ливонцев задуматься — не выгоднее ли им уплатить «юрьевскую дань», восстановить работу православных церквей, пропускать на Русь специалистов, чем воевать.
Ливонский хронист Бальтазар Рюссов констатировал: «Московит начал эту войну не с намерением покорить города, крепости или земли ливонцев; он хотел только доказать им, что он не шутит, и хотел заставить их сдержать обещание».
Не случайно, часть армии вторжения составляла татарская конница, а одним из руководителей набега был бывший казанский хан Шах-Али. Ведь участие в походе завоевавших ещё столетия назад грозную репутацию татар должно было произвести на ливонцев должное психологическое воздействие.
Итак, ливонцев принуждали к тому, чтобы предпочесть выгоды торговли ужасам войны. И армия вторжения осознанно действовала очень жестоко. Впрочем, жестокость проявлялась в ходе Ливонской войны, в которую оказался ввергнут ряд стран, отнюдь не только воинами Ивана Грозного. Так, во время похода польского короля Стефана Батория на Русь, после взятия его войсками Великих Лук, королевские солдаты учинили в городе резню, в ходе которой погибли семь тысяч человек. По воспоминаниям современников, копыта польской конницы на городских мостовых тонули в потоках человеческой крови.
Парадокс, самой долгой в истории России войны (она длилась 25 лет) могло и не быть — царь Иван IV планировал всё свести к короткому набегу. После его окончания ливонцы уже собирали деньги для выплаты «юрьевской дани», уже отправили посольство в Москву, уже наступило перемирие, но тут в ход истории вмешался его величество случай.
В то время русскую крепость Ивангород и эстонскую Нарву разделяла лищь река. И именно здесь было нарушено перемирие. Почему? Даже через века остзейские немцы и россияне продолжали спор, доказывая — виновата другая сторона.
Так, в начале ХХ века лифляндский историк фон Арбузов писал: «Из Иваногорода русские стали бомбардировать Нарву».
Известный российский ученый Н. Костомаров высказал в 19-м столетии совсем иную версию: для православных наступил Великий пост, русские ходили в церковь, что раздражало нарвских лютеран, не признающих постов. Историк отмечает: «спьяна, забавы ради», немцы стали стрелять. Русские восприняли «забаву» всерьёз и ответили пушечной пальбой. С тех пор периодически возникали перестрелки. А позднее, 11 мая, в Нарве из-за неосторожности загорелся дом некоего цирюльника, пожар не удалось потушить, огонь перекинулся на другие дома. В городе началась паника, а русские тем временем переправились через реку и заняли Нарву. Считали, что имеют право, ведь перестрелки уже перечеркнули соглашение о перемирии.
Если версия Н. Костомарова верна, то ливонцам оставалось лишь сетовать на крепость своего шнапса, который ливонский хронист 16-го века назвал лучшим на всём балтийском побережье…
А лёгкость победы — была почти что без боя захвачена одна из мощнейших в Ливонии крепостей, которую никто даже не планировал захватывать, — подтолкнула Ивана Грозного к мысли, что Ливонию завоевать очень легко. Соблазн оказался велик. В одночасье политика Москвы изменилась.
И тут выяснилось, что задиристые ливонцы вовсе не имели на Западе «крыши». Те на Западе, кто провоцировал конфликт — Ганза, император — сделали вид, что ничего не происходит. Это привело к тому, что Ливонская конфедерация быстро перестала существовать…
Последующая война велась более 20 лет — уже между русским царем и польским королем, что вряд ли утешало окончившего свои дни в русском плену магистра Ливонского ордена.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен