— Господин кандидат в премьер-министры, Что бы такого можно было бы предпринять, чтобы вытащить нашу экономику на поверхность? Может, назовете какие-то конкретные шаги?
— Отвечу тебе анекдотом. Расцвет застоя, развал, взяточничество, в магазинах пусто, народ разочаровался в коммунистической идее. Брежнев с помощью Джуны вызывает дух Сталина, чтобы тот посоветовал — что надо сделать? Сталин сказал две вещи. Во-первых, расстрелять все политбюро. Во-вторых, покрасить стены кремля из красного в зеленый.
— Вопросы у тебя имеются, — спросил Сталин Брежнева.
— Да, почему в зеленый?— Спрашивает генсек генералиссимуса.
— Я так и думал, что по первому пункту разногласий у нас никаких», — говорит Сталин.
Так и в нашем случае. Чтобы быть премьер-министром какой-то страны, надо, чтобы в стране созрел народ. А раз народ продолжает выбирать одних и тех же людей, значит другого и не заслужил. А вообще, если серьезно, то в Латвии не такая уж и плохая ситуация.
— Все относительно, конечно.
— Да, мы любим все критиковать, но относительно все неплохо. К сожалению это не заслуга властей, которые здесь правят 25 лет. Сама по себе здесь сложилась ситуация такого сонного болота. То есть, с одной стороны, доходы наши значительно меньше, чем в Европе, Например, чтобы не быть голословным, греки имеют среднюю нетто — не брутто — а нетто зарплату 1560 евро. И они бьются за эту жизнь, хотя влезли уже в четыре годовых бюджета долгов.
— И не стесняются выходить на улицу, протестуя против попыток на них экономить.
— Хотя, может, они такой уровень жизни и не заслужили.
Все относительно. Относительно Украины у нас — шикарная жизнь. Относительно Германии — это кошмар. Мы где-то застряли в болоте. Мы погубили промышленность. Этот хребет экономики.
До власти никогда не доходило, что это не просто так — чтобы дымили фабрики и заводы. Они приносили бы дополнительную прибыль, которую можно направить на дороги, медицину, образование и так далее. Если этих доходов нет, то эти отрасли обречены. И мы такую картину наблюдаем. И тут напрашивается вопрос — а за счет чего живет Латвия?
— За счет чего?
— Меня часто об этом спрашивают, и я дам тебе простой и понятный ответ. Ежегодно нам дают 800 миллионов евро из Евросоюза. По разным направлениям. И если даже 20 процентов из них воруют, что называется, распиливают, то все равно большие «ненаши» деньги вливаются в экономику.
Затем, от нас уехало гигантское количество людей, гораздо больше, чем кто-то представляет. На самом деле на сегодняшний день в Латвии проживает не более миллиона 600 тысяч человек. А не около двух миллионов. Они только зарегистрированы в Латвии, но здесь не живут.
Эти уехавшие сюда присылают сумасшедшие деньги. Легально, то есть это где-то зафиксировано — больше чем полмиллиарда. Умножь на два, потому что еще столько же наличкой привозят, отдают родным или сами тратят. И ты получаешь еще миллиард.
Вот у нас говорят, что мы имеем лучший, чем у всех, рост экономики в Европе. Почти 2,7%. Но когда возьмешь и препарируешь, знаешь, как лягушку, то обнаружишь, что весь рост состоит из розничной торговли. Он составил 5%, а больше 6% — услуги. Но ведь к внутреннему валовому продукту это никакого реального отношения не имеет. Торговля выросла. А все остальное не выросло. Эта тенденция ведет к падению экономического потенциала.
— Тут еще надо добавить, что товар, в большинстве, импортный, а владельцы торговых сетей — иностранцы. То есть вся наша экономика прилавка работает на заграницу.
— Знаешь, это слово — импортозамещение, от него уже коробит. Конечно, самим лучше производить, зачем нам здесь покупать эту датскую колбасу. Делайте здесь лучше, дешевле. Тогда все будут работать, зарабатывать и можно будет давать деньги медицине, дорогам. А за деньги извне налоги никто не платит, в копилку государства ничего не попадает. Добавь сюда еще серую экономику, теневую, конвертную. Мы не собираем деньги на содержание государственных институций. И при этом, что страшно, у нас количество людей в обслуге государства превышает все пределы здравого смысла.
Структурные реформы — еще одно надоевшее слово. Но на самом деле ни один премьер ими не занимался. Вот Валдис Домбровскис сделал шаг, которым удивил всю Европу. Он отобрал пенсии, урезал зарплаты, все посокращал. Никто не пикнул. И все говорят — какой он мудрый руководитель. Ведь никто не возражает. Попробуй так сделать на Западе. Вот те же греки, к примеру. Толпа сметет этого премьера.
Поэтому даже если придет семи пядей другой премьер, он ничего не сделает. Для этой цели нужно кочергу каленую и раскочегарить все то, что внутри.
— Но есть же какие-то, не кочерги, а рычаги. Налоги там, свободные зоны, режим благоприятствования.
— Давай разберемся. Какой ненормальный инвестор придет в Латвию? У нас самая высокая нагрузка на работодателя по рабочей силе. В Европе больше нет. Мы, работодатели, платим 33,04% социалку, это вместе, 11% и 23% и плюс 23% подоходный налог, итого почти 57%. У нас что, дешевая электроэнергия? Ничего подобного. У нас тарифы на электричество сделали инструментом для пополнения бюджета.
Газ у нас сегодня дешевле в Литве. Если трубу подсоединят, то я первый побегу туда покупать газ. Если я куплю там газ летом на целый год, я сэкономлю 40%.
Поэтому скажи, ну какой премьер один все это может исправить. Систему надо менять. А это партийные дела. У нас ни одной партии нет, у которой есть желание что-то сделать для страны. Это кучка уже постаревших демагогов.
— И, как вас можно понять, вступление в ЕС стало своего рода спасением для Латвии?
— То, что мы вступили в ЕС, было единственным спасением Латвии, потому что здесь упорно не хотели девальвировать лат. Создалась ситуация, когда завышенный лат просто задушил экономику. Мы проиграли. С того момента инвесторы здесь не захотели работать.
Вдобавок, уменьшились реальные доходы. Их просто отобрали. А вот когда мы вступали в ЕС, это был единственный случай, когда мы могли реально девальвировать собственную валюту. Курс лата был искусственно завышен более, чем на 40%. Вдумайся в это.
Я был одним их тех, кто был за переход на евро, потому что у меня с латом экспорт не шел. И я был, наверное, единственным, кто предсказывал, что с евро цены у нас не поднимутся. И ведь жизнь показала, что цены даже упали, хотя могли бы упасть и больше, на 20%, но этого не произошло чисто психологически.
Инвестор уходит к соседям. Преимущество Эстонии и Литвы с точки зрения экономической целесообразности велико. В Эстонии меньше коррупции и больше разумности в госуправлении. Пенсии и зарплаты почти в 1,8 раза больше. Там и цены лучше. В Литве лучше отношение к бизнесу и налоги. И многие от нас перебираются туда вести бизнес. Даже многие мои фирмы-партнеры, с которыми я работал. Теперь я работаю с Литвой.
Домбровскису говорили, что во время кризиса лучшее время заняться структурными реформами. Он категорически это не воспринимал. Да не он лично, может быть.
— Такое ощущение, что в правительстве просто не знают, что такое структурные реформы.
— И не знают. И не хотят знать. Им и так хорошо. У нас как ни в какой стране мира появился плотный, толстый, жирный слой чиновников. Они управляют страной. Сами министры — случайные люди. Они переходят из кресла в кресло, не успевая освоить круг своих вопросов.
А внутри аппарата сидит замшелый чиновник. Он давно уже «устаканился», это он все решает. Это только видимость, что министр. Он протаскивает какую-то свою одну желанную программу, или кого-то, кто его поставил. А управляет всем чиновник. Он готовит бумаги, он создает законы, которые, не читая, утверждают министры и депутаты.
Поэтому мы живем в таком болоте, и ждать чуда, что придет какой-то необыкновенный человек и все исправит, не стоит. Для этого нужна революция — в мозгах, в поступках, надо всколыхнуть эту массу.
— И опять спотыкаешься о то, что это невозможно. Во-первых, потому что люди уезжают за границу. И не хотят протестовать. Это уже сама по себе такая форма протеста.
— Знаешь, у нас ведь такая уникальная ситуация. Латыши никогда не будут выступать против своей власти, чтобы не повредить как-то Латвии. И делают это ценой своих неудобств.
— И это — во-вторых. Какая ни есть власть, но она своя.
— И по-человечески это понять можно. А русские тут на вторых ролях, боятся пикнуть, чтобы тут не возбудилось какое-то дело. Поэтому правящие давно поняли, что здесь сопротивляемой силы просто нет. Кто выйдет на улицу — по призыву профсоюза? Старухи будут бить в кастрюли? Да это смешно. Поэтому единственно, не дай Бог, сюда завезут много беженцев.
— Может они — это и впрямь план ЕС? У Латвии — большая зеленая территория?
— Абсолютно опустевшая территория. ЕС ведь еще не знает, что у нас всего полтора миллиона населения. Он же, кстати, продолжает выделять нам фонды, исходя из двух миллионов. Не дай Бог узнают.
Что на самом деле в Риге? Ушаков уже опубликовал, что 40 тысяч пустых квартир! И эту цифру можно смело умножать надвое. И получится, что население столицы меньше официального примерно на 240 тысяч человек. А кому платить налоги, на что содержать инфраструктуру?
Это беда. И надо увидеть эту беду через послезавтра. А кто будет содержать пенсионеров? Вымирают целые волости. Названия есть, а людей нет. Рано или поздно какой-нибудь бойкий еврокомиссар разузнает все это. И скажет: ребята, мы вам, как туркам, дадим миллиард, а вы возьмите 180 тысяч беженцев. И мы будем покорны и послушны. Это очень страшное будущее.
— Но с другой стороны, сейчас Евросоюз, если не трещит по швам, то там происходят различные неприятные для него процессы.
— А почему он не трещит по швам? Я, например, сторонник того, что он на самом деле очень сильно трещит по швам. Напряжение настолько велико, что это может в любую минуту изнутри взорваться.
Во-первых, если так объективно посмотреть, а что дал ЕС Восточной Европе?— А ничего. Он развалил у нее промышленность, погубил сельское хозяйство, они живут на дотациях, как и мы. Точно так же как и мы, живут в Венгрии, Словакии, Румынии, Болгарии. Они где-то на Западе зарабатывают и шлют домой.
Но они более энергично-буйные. И ничего с Грецией тоже ничего не смогли сделать. Мало того, что им продлили сроки возвращения долгов. Им еще и дали денег.
— Тем не менее. Не приведи господь, если что случится с ЕС, Латвия без него не выживет?
— Нет, Латвия без ЕС не выживет. Там пугают, что Россия захватит. России это все не нужно. У них таких регионов — полный Кавказ. И это кошмар. На самом деле мир очень напряжен. Никто не знает, где выстрелит ружье. Сейчас Россия и США договариваются, чтобы как-то снять напряженку. Но все равно внутреннее напряжение очень высоко.
— Сдается, что причина в том, что никто не хочет слушать другую точку зрения. Сейчас вот и в Латвии заметно активизировались национально настроенные политики, с их стороны все чаще слышатся смелые и радикальные высказывания. Что у демократии должны быть границы, что нечего нам на Европу во всем ориентироваться.
— Я тебе скажу, что искренне с ними согласен. Потому что это лжедемократия, она никоим образом к демократии не относится. Я считаю, что здравый национализм — это нормально, поскольку это чувство самосохранения. Но они ничего не делают, к сожалению.
Ибо надо было более четко выражать свою линию поведения и добиваться своего. Многие, кто не сочувствуют националистам по другим позициям, в этом были бы с ними согласны. Мы хотим жить в спокойной, нормальной стране. И если здравая мысль принадлежит националисту, то почему бы ее не поддержать? Иначе сюда придут другие люди. Совершенно другой ментальности, другой энергии. Да мы просто будем раздавлены.
— И тут парадокс. С одной стороны Латвия без Европы не проживет, с другой — ей не хочется во всем ее слушаться.
— Есть такая старая поговорка — на елку влезть и не ободрать одно место — невозможно. С одной стороны, мы обречены жить с Европой, поскольку своего у нас уже ничего нет. С другой — обязаны играть по ее правилам. И эти правила могут нас просто убить.
Если здесь появится совершенно не похожая на местных жителей толпа, то русские покажутся — по сравнению с ней — просто золотым капиталом. У нас только несогласие по языку. А так, к власти особо никто не рвется. Все более-менее тихо и спокойно, и грех жаловаться.
Так что прочитайте еще раз Владимира Ильича Ленина. Что такое империализм, и почему он загнивает. У нас сейчас это называют глобализацией. Ведь они стали наднациональными. Ставят у власти свои правительства, подкармливают свои партии. И к этим кукловодам не видно ниточек.
— И тут ведь опять противоречие. С одной стороны глобализация, общие рынки, отмена границ. И в противовес ей поднимается национализм, стремление обособиться и решать свою судьбу самостоятельно.
— Сейчас национализм набирает очень большую силу. Во Франции, в Германии, в Венгрии. И наши еще мало активны в этом плане. Ведь националисту обязательно нужен образ врага. Без него он чахнет. А тут — дадут врага.
— Привезут готовенького.
— С доставкой.
— Ну и куда, по вашему, движется Европа, и в какие формы это выльется?
— К развалу. Я это не из популизма говорю. Знаешь, есть понятие усталости металла. И потом, мы уже говорили — какая это демократия. Произошла подмена понятий. Что это значит, когда меньшинства справляют какой-то дикий бал?
— Это поразительная черта нынешней демократии — меньшинства стали важнее большинства.
— Если ты вспомнишь все исторические факты, как делались революции, то их делало не большинство, а меньшинство. Большинство только шло за ним как стадо баранов. И потом это меньшинство распадается, а на сцену неожиданно выходят совершенно другие люди. Так что завершение процессов, что происходят в Европе, мы с тобой еще увидим. Единственное, как бы нам от этого огородиться?
— Другой вопрос — что будет с Латвией: границы, своя валюта…
— Пропадем. Нечем жить.
— Может, все-таки какой-то патриотический национализм спасет Латвию, может, латыши и русские, наконец, создадут здесь пресловутую политическую нацию?
— Возможно. Все хотят жить в нормальной, здоровой стране и хотят быть защищены. Но, скорее всего, все разбегутся, и не с кем будет даже говорить.
— Не будем больше о печальном. Как у «Дзинтарса» обстоят дела. Под санкции вы вроде не попали?
— Перспективы есть. Под прямые санкции мы не попали, но очень почувствовали падение стоимости рубля. На сколько снизилась стоимость валюты, на столько изменилась и доходность. Упали объемы — увеличились убытки. Ищем новые рынки. И находим. Понимаешь, мы такое предприятие, которое очень мобильно. Быстро перестраиваемся.
— Значит, нос по ветру держите?
— Дело не в «по ветру». Дело в том, что у нас есть человеческий ресурс, мы очень много делаем инновационных работ. Мы ведь, по сути, научно-производственное предприятие. У кого этого нет, тот купил — перепродал, не перепродал — разорился. Поэтому мы держимся.
— Какие у вас новые рынки? Сейчас у экспортеров модное направление на экзотические страны.
— Это не смешно, мы тоже входим на Ближний Восток. Это очень тяжелый рынок, но мы вошли. Действительно входим на африканский рынок, у нас появился партнер. Иран, Китай. Постепенно захватываем такие рынки, где требуется качество не на словах. Они все тестируют. Очень сложно подобрать под их кожу. На это уходит время, деньги. И мы очень дисциплинированы в поставках. Поэтому в этом году я планирую, что у нас будет рост.
— Как ищете клиента?
— Много тратим на участие в выставках. В интернете можно найти очень много информации. Работаем по нескольким направлениям. У нас есть дистрибуция, сеть своих магазинов, плюс мы выполняем заказы под «прайвит лейблы»: наша рецептура, наши разработки, наше оборудование — но под чужими именами. Слух о нас ширится, это ниша, которая дает стабильный заработок.
На складе нет продукции, работаем с колес. Есть заказ — смазываем колеса паровозу и набираем обороты.
— Спасибо за уделенное время, и, несмотря ни на что, хороших оборотов вашему паровозу!
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен