17 июля 1998 года в Санкт-Петербурге в Екатерининском приделе Петропавловского собора были похоронены члены семьи последнего российского императора: Николай II, Александра Федоровна, великие княжны Ольга, Татьяна, Анастасия. Вместе с ними упокоили прах — врача Е.С.Боткина, горничной А.С.Демидовой, повара И.М.Харитонова и лакея А.Е.Труппа.
О судьбе Алоиза (Алоисия) Лаурса (Лауриса) Труппа (Труппса), добровольно разделившего участь семьи последнего российского императора, в которой он служил лакеем, написано не так много. В Википедии и других источниках — немало ошибок.
Петербургский исследователь Марина Логунова, сама уроженка Латвии, в рамках проекта «Латышские имена в истории России» подготовила статью по просьбе латвийского фонда "Amber Bridge Baltic fonds".
Историк попробовала собрать всю имеющуюся информацию, найти документальные источники, исправить неточности. Она изучила все возможные архивные документы, подняла Формулярные списки о службе, в 2010 году общалась с внучатой племянницей А. Е. Труппа Э. Д. Колесниковой и почерпнула от нее сведения о ее родственнике и семье.
Настоящая публикация подготовлена порталом BaltNews.lv на основании исследования Марины Логуновой и с любезного согласия фонда "Amber Bridge Baltic fonds".
Выдающийся уроженец Латгалии
Для русского уха его фамилия не была благозвучной, он известен как Алексей Егорович Трупп (Алоиз Лаурс Труппс). На родине в Латгалии его считали выдающимся человеком. Алоиз Трупп в своих родных местах был известен как «высокопоставленный чиновник при дворе», образованный человек и общественный деятель, являясь для своих соотечественников примером того, что простой человек может достигнуть многого благодаря своим личным качествам.
В селе Калнагалс его и сегодня называют «петроградцем». Несколько странно, потому что Санкт-Петербург стал Петроградом только в 1914 году, но это не столь важно. Вся жизнь Алоиза Труппа оказалась связанной со столицей российской империи, как бы ни назывался этот город.
Он родился в 1856 году, 8 числа, а месяц указывается в источниках по-разному. Так, в Формулярном списке сказано, что он родился 8 ноября, в Википедии говорится о 8 апреля. Судя по данным крещения, которые представляются более достоверными, он родился 8 августа. Место рождения — деревня Калнагалс Баркавской волости, Режицкий (Резекненский) уезд Витебской губернии. Был крещен как католик в баркавском костеле священником Эриком Мажиновским и при крещении получил два имени — Алоиз и Лаурс, но в жизни главным стало первое.
Его родители Юрис и Анна Трупп были состоятельными крестьянами. Происхождение фамилии неясно, но в Режицком уезде было несколько деревень со сходными названиями: Трупп, Трупени, Трупы. Алоиз был не единственным ребенком в семье: у него были сестра, два родных брата — Язепс и Петерис, и единокровный (т. е. от общего отца и разных матерей) брат. Очевидно, его отец был вдовцом, когда вступил в брак с матерью Алоиза. Всего в семье было пятеро детей: четыре мальчика и девочка.
Родители старались дать всем детям образование, но кроме церковно-приходской школы в Баркаве, отдаленном уголке Витебской губернии, выбирать было нечего, и начальное образование Алоиз получил в 1866 году.
Когда настал черед идти в армию старшему брату, восемнадцатилетний Алоиз, как написано в посвященных немногочисленных ему изданиях, в 1874 году пошел служить вместо него. Но в Формулярном списке о службе даются иные сведения. Алоиз Трупп, из крестьян Витебской губернии, Режицкого уезда, римско-католического вероисповедания, поступил на службу в лейб-гвардии Семеновский полк рядовым 1 января 1878 года.
Он не участвовал в боевых походах и сражениях (вероятно, судьба его берегла для главной битвы его жизни), был произведен в унтер-офицеры и уволен в запас 23 марта 1883 года сроком по 31 декабря 1892 года. Его реальная служба продолжалась недолго, а воинским званием до конца остался чин младшего унтер-офицера.
Замечен императрицей Марией Федоровной
Голубоглазых блондинов набирали традиционно в Семеновский полк, и именно там Алоиз оказался. Каким-то образом он был замечен императрицей Марией Федоровной и попал на службу во дворец на должность лакея. Оформлен к высочайшему двору по найму лакеем первого разряда подвижного состава сверх штата 8 апреля 1883 года. К нему присматривались, но когда удостоверились, что Алоиз — человек надежный и исполнительный, то зачислили в штат 2 сентября 1886 года.
Императрица Мария Федоровна, супруга императора Александра III и мать императора Николая II, была женщиной очень сильного характера. Маленькая, хрупкая на вид, Мария Федоровна могла решать судьбы не только людей, но и государств. И тот факт, что именно она отметила Алоиза, говорит о многом.
За свою безупречную службу Алоиз получал награды. Вот неполный их перечень: темно-бронзовая медаль в память священного коронования императора Александра III и императрицы Марии Федоровны для ношения в петлице на Александровской ленте получена 16 февраля 1884 года; вензелевое изображение в Бозе почивающего императора Александра II; знак за нахождение в почетном конвое его величества; знак за отличную стрельбу; серебряная медаль короля Дании, которая была пожалована ему и разрешена для ношения российским императором 30 марта 1892 года.
Придворный лакей — то же самое, что камер-лакей — относился к числу низших служителей придворного ведомства. В силу своей должности он постоянно находился при членах царской семьи: обслуживал, помогал, был доверенным человеком. Даже в одном из главных торжественных действ Российской империи — похоронах монарха — придворные лакеи шествовали в печальной процессии, следуя за ротами полков лейб-гвардии.
Почетный гражданин — это сословие, нечто выше крестьянина, мещанина или купца, но ниже дворянина. Звание в подобных случаях давали по личному прошению и в связи с какими-то заслугами.
Головокружительная карьера латгальского крестьянина
Для латгальского крестьянина Алоиз сделал головокружительную карьеру. Сам он считал, что счастье ему улыбнулось. Служба при дворе требовала не просто исполнительности. Алоиз Трупп сделался доверенным лицом и приближенным к царской семье человеком. Сохранилась фотография, сделанная в Царском Селе в 1902 году, на которой изображена великая княжна Татьяна Николаевна на пони. Рядом из взрослых только один человек — Алоиз Трупп.
Донат Латковский, писавший о Труппе, говорит о том, что Алоиз был равнодушен к драгоценностям, был некорыстным человеком, но хорошие заработки позволили ему приобрести в окрестностях Санкт-Петербурга несколько участков и дач. Это не очень похоже на правду, скорее всего желаемое выдается за действительное.
Жалованье служителей было настолько ничтожно, что приобретать недвижимость, честно выполняя свой долг, было просто невозможно. Ни о каких дачах, домах и т. п. речь не шла. В личном деле есть графа «Об имении», в которой помечено, что ни у Алоиза Труппа, ни у его родителей имения не числится. К тому же жизнь при дворе была самодостаточной, обмундирование, питание и проживание было обеспечено.
Жалованье небольшое. Лакей получал 360 руб. в год — это очень небольшие деньги, чтобы покупать на них что-либо ценное. Попытки найти следы приобретения мифических дач А. Труппом не привели к положительным результатам: безусловно, недвижимости не было, но была стабильная работа, было ощущение своей необходимости. Что еще нужно человеку?
Всю жизнь Алоиз помнил, что его родина — Латгалия, и различными путями старался помочь знакомым, обращавшимся к нему за помощью. При своем небольшом заработке помогал деньгами, оказывал протекцию при устройстве на работу, отвечал всем, кто его просил. Сам воздерживался от участия в общественных мероприятиях, чтобы не стало известно при дворе, ибо своей службой он дорожил и был ответственным человеком.
Ему нельзя было скомпрометировать себя ничем. Близкие считали, что главной благодетельницей для Алоиза была императрица Мария Федоровна, симпатизировавшая латышу. Особенно упрочилось его положение после смерти Александра III в 1894 году, когда Мария Федоровна приобрела особое влияние как в политике, так и в собственной семье в первые годы правления Николая II.
В решении всех важных и второстепенных вопросов император старался найти поддержку у матери. Он так и говорил: «надо посоветоваться с матушкой», «надо спросить у матушки». Впоследствии, судя по материалам личного дела, Алоиз Трупп был переведен для службы при комнатах ее императорского величества императрицы Александры Федоровны.
Правда, позднее карьере Труппа сильно повредила связь с женой одного из коллег. Очевидно, эта романтическая история повлияла на то, что Алоиз так и остался холостым человеком. Об этом поведал в 1938 году Эдуард Крустанс, сестра которого, Анна Крустане, долгое время жила в Санкт-Петербурге и воспитывала Симона — крестника Николая II.
Так как он был причислен к «подвижному составу», то ему приходилось бывать и в командировках, сопровождая царскую семью в поездках. Летом 1910 года А. Трупп был одним из 300 человек, прибывших в Ригу на яхте «Штандарт» вместе с Николаем II на открытие памятника Петру I на Александровском бульваре (на месте нынешнего памятника Свободы). Установка конной статуи первого российского императора была приурочена к празднованию 200-летия вхождения Риги в состав Российского государства.
Всегда помнил о своей малой родине
Латгальский общественный деятель органист Эдвард Крустанс заметил, что после революции 1905 года Алоиз Трупп все больше интересовался событиями в родном крае. Он, в частности, сотрудничал с просветителями братьями Скринда.
Когда священник Бенедикт Скринда служил в Букмуйжском (ныне Эзерниекском) костеле, его брат доктор Антон Скринда 16 августа 1909 года организовал в Букмуйже первое латгальское мероприятие, в подготовке и проведении которого вместе с другими латгальцами, жившими в Петербурге и приехавшими на родину, принимал участие и А. Трупп. Пел хор, был показан спектакль, в котором Алоиз играл роль офицера, что ему, человеку, прошедшему военную службу, было несложно. Очевидно, что и наличие придворной униформы — ливреи — могло в этом деле помочь.
Алоиз постоянно поддерживал, как мог, свою семью, посещал Баркаву, жертвовал деньги на тот костел, в котором его крестили, помогал родным. Его родственники вспоминали, что он прислал братьям из Петербурга молотилку и другую сельскохозяйственную технику.
Когда в 1900 году в результате пожара выгорела деревня Калнагалс, А. Трупп помог деньгами — братья Язепс и Петерис смогли построить себе дома. Наверное, одному Богу и самому Алоизу было известно, какими усилиями он мог скопить деньги на поддержку своих родных, но не в традициях этих людей было жаловаться на жизнь. Они старались, как могли.
Жизнь крестьян напрямую зависит от природных условий. Труппы жили на берегу большого озера Лубанс. Однажды во время наводнения вода стояла до середины лета, урожая не было, голодали. Получилось так, что спасти родных, кроме Алоиза, было некому, и он, прислав деньги, спас многих. А.Трупп приехал в родные места на похороны своей матери в 1908 году.
Придворнослужителям полагались отпуска, и Алоиз приезжал на родину сроком на месяц-полтора, как следует из его личного дела. Последний раз А.Трупп посетил родные места в 1912 году. У отца Труппа было 50 гектаров земли, но Язепс и Петерис были бедны. Алоиз мечтал купить братьям землю, но началась Первая мировая война, потом революция…
Экспонат Эрмитажа: униформа с надписью «А.Трупп»
Может быть, у него были предчувствия. В свой последний приезд Алоиз говорил родным, что, несмотря на любовь к ним и своей родине, его жизнь связана с царской семьей, и он всегда будет к ней возвращаться. Люди, его знавшие, считали Алоиза идеалистом и очень преданным человеком. Он испытывал искреннюю симпатию к тем людям, которым служил.
Жизнь обделила его личным счастьем — семьи он не создал, детей у него не было. Может быть, поэтому он был так привязан к царским детям и любил детей вообще. Приезжая в свою деревню, Алоиз всегда привозил конфеты маленьким односельчанам, и его приезд воспринимался соседями как большой праздник. Гостей приходило множество, и всем что-нибудь доставалось. Но время шло, и конфеты кончались.
Племянник Алоиза Донат вспоминал, что дядя стоял у окна и, когда видел, что идет кто-то из детей, с грустью говорил, что больше ничего нет. Донат Труппс помнил, что мальчиком сидел на коленях у дяди и играл золотыми аксельбантами, украшавшими его ливрею. Очевидно, Алоизу хотелось предстать перед родными в парадной форме.
А ливрея была очень богатой. Кстати, в фондах Государственного Эрмитажа, одного из крупнейших музеев мира, сохраняется униформа служителей. Часто она была подписной, и форменная одежда и туфли, подписанные «А.Трупп» до сего дня хранятся в Эрмитаже.
Царская семья доверила Труппу своих детей
Последний этап жизни А. Труппа связан с трагедией царской семьи. Он проявил то терпение и ту преданность, которые относились к числу его достоинств на протяжении всей жизни. Алексей Егорович последовал за царской семьей добровольно.
2 марта 1917 года Николай II отрекся от престола и стал просто полковником Николаем Александровичем Романовым. Когда к экс-монарху обращались люди, не знавшие, как его следует называть, он, запинаясь, подсказывал: «Называйте меня, Николай Александрович».
Ситуация в стране изменилась. Когда бывший император не смог платить своим слугам, то А.Трупп, также как и повар И. М.Харитонов, горничная А.Демидова и врач Е.Боткин остались работать бесплатно.
Семья бывшего императора находилась под арестом в Царском Селе, потом ее отправили в Тобольск. Алоиз был в числе тех немногих, кто не оставил царскую семью до последнего вздоха. Он мог уйти, как уходили многие, но не сделал этого. Например, никто из служителей придворного духовного ведомства — священников и церковнослужителей, а их насчитывалось 136 человек, не последовал за своей паствой.
Николай II всю жизнь вел дневник. В нем он записывал наиболее значимые события своей жизни. В дневнике есть несколько записей, так или иначе связанных с данной темой.
31 июля 1917 года (этот день стал последним днем пребывания в Царском Селе) говорится о сборах багажа и отъезде: «…стрелки из состава караула начали таскать наш багаж в круглую залу. Там же сидели Бенкендорфы, фрейлины, девушки и люди… (курсив М. Логиновой)».
1 апреля 1918 года (Тобольск): «Сегодня комитетом было постановлено… чтобы люди, живущие в нашем доме, тоже больше не выходили на улицу, т. е. в город».
13 апреля 1918 года (отъезд из Тобольска в Екатеринбург): «Из людей с нами поехали: Нюта Демидова, Чемодуров и Седнев…» Как видно, те люди, которые находились постоянно рядом, мало привлекали внимания, может быть, поэтому имени А.Труппа в этот период в дневнике нет.
Когда семья была разделена и Николай II, Александра Федоровна и Мария Николаевна уехали в Екатеринбург, именно Алоиз Трупп остался с детьми в Тобольске. Наверное, это говорит о многом. Любящие родители могли оставить детей только на очень надежных людей. Раз они доверили А.Труппу самое дорогое, что имели, — детей, значит, полностью были уверены в этом человеке. Об этом периоде известно, что там он помогал выносить ценности из бывшего губернаторского дома и выступал в качестве посредника между царской семьей и командой охранников. Воссоединение семьи произошло через месяц.
В дневнике Николая II 10 мая 1918 года записано: «Из всех прибывших с ними (из Тобольска. — М. Л.) впустили только повара Харитонова и племянника Седнева (поваренка Леонида Седнева. — М. Л.)». Наконец, на следующий день, 11 мая 1918 года, в первый раз появилось упоминание об А.Труппе: «С утра поджидали впуска наших людей из Тобольска и привоза остального багажа. Решил отпустить моего старика Чемодурова для отдыха и вместо него взять на время Труппа. Только вечером дали ему войти и Нагорному, и полтора часа их допрашивали и обыскивали у коменданта в комнате».
Неясно, почему Николай решил заменить своего камердинера. Говорить о возрасте не приходится, потому что «старик» Чемодуров был лишь немного старше А. Труппа. Хочется напомнить, что А.Трупп был человек военный, имевший награды за меткую стрельбу. Сейчас трудно сказать, имело ли это значение в тот момент, однако, кто знает…
Терентий Иванович Чемодуров (1849-1918), камердинер Николая II, по воспоминаниям наставника цесаревича Алексея Николаевича П.Жильяра, заболел 11 мая, был переведен в тюремную больницу, где его забыли, благодаря чему он чудом избежал смерти, но все же умер в 1918 году (в некоторых изданиях ошибочно указано, что Т. И. Чемодуров был расстрелян большевиками). В дневнике Александры Федоровны есть запись о нем от 24 мая 1918 года: «Чемодуров покинул нас, так как чувствовал себя плохо…» О Труппе ни слова.
Как бы то ни было, именно А.Трупп оказался в эти критические дни рядом с царской семьей. Он был самым старым из той группы, которая волею судьбы оказалась под крышей Ипатьевского дома. Если сравнить, получается следующее: А.Е.Трупп — 1856 года рождения, Е.С.Боткин (врач) — 1865, Николай II — 1868, И.М.Харитонов — 1870, Александра Федоровна — 1872, А.С.Демидова — 1878 года. Дети, естественно, были моложе. Итак, в 1918 году А.Е.Труппу исполнялось 62 года, Е.С.Боткину — 53, экс-императору — 50, повару И.М.Харитонову — 48 лет, Александре Федоровне — 46, горничной А.С.Демидовой — 40 лет.
Слуга помогал императорской семье деньгами
Прислугу периодически обыскивали. Об обыске, которому были подвергнуты представители обслуживающего персонала, сказано в Книге записей дежурств членов отряда особого назначения по охране Николая II. Комендант Сидоров записал 24 мая 1918 года: «Трупп Алексей Егорович в Дом особого назначения прибыл из Тобольска совместно с семьей б[ывшего] царя, лакей, 61 [год]. Имеет при себе деньги 104 рублей. Найдено при обыске 310 рублей».
Эта запись показывает то, чего не видно при поверхностном рассмотрении дела: слуги, как могли, поддерживали царскую семью даже деньгами. Не получая жалованья, они либо приносили свои деньги, либо являлись передаточным звеном и, рискуя собственной жизнью, передавали деньги, собранные для поддержки семьи Николая II. Безусловно, сторонники у бывшего императора имелись и старались помочь.
Число людей, остававшихся с заключенными, резко сокращалось. П.Жильяр пишет: «По счастью при них оставался доктор Боткин, преданность которого была изумительна, и несколько слуг испытанной верности: Анна Демидова, Харитонов, Труп (так в тексте. — М. Л.) и маленький Леонид Седнев».
Алексей Егорович выполнял свои самые необходимые в обыденной жизни функции слуги — человека, помогающего по хозяйству. В эти последние дни в Екатеринбурге при царской семье было только два человека прислуги — горничная Анна Демидова у Александры Федоровны и Алексей Трупп у Николая II. Следовательно, прислуживали один мужчина и одна женщина.
О чем говорил верный царю латыш с революционными охранниками-латышами?
В это время охрана дома инженера Ипатьева состояла из соотечественников Труппа. Николай II писал о национальном составе команды несколько раз.
25 апреля 1918 года: «…сегодня заступил караул, оригинальный и по свойству, и по одежде. В составе его было несколько бывших офицеров, и большинство солдат были латыши…»
1 мая 1918 года: «К полудню сменился караул из состава той же особой команды фронтовиков — русских и латышей».
25 июня 1918 года: «Внутри дома на часах стоят новые латыши, а снаружи остались те же — частью солдаты, частью рабочие!»
По воспоминаниям лакея цесаревича Алексея Николаевича С.И.Иванова, Трупп встретил родного племянника (сына своего брата) в Екатеринбурге, когда прибыл отряд красноармейцев, с которым он поговорил на родном языке. Был ли это действительно родственник или просто два латыша поговорили на своем родном языке, неизвестно.
Э.Д.Колесникова считает, что таким родственником — двоюродным племянником — мог быть Янис Яковниекс. Это имя присутствует в списке охраны Ипатьевского дома, ибо такие фамилии были характерны только для тех мест, откуда родом был А.Трупп, однако, это предположение не подтверждено документально и остается версией.
Жизнь в екатеринбургском Ипатьевском доме превратилась в постоянное испытание для обслуги. 1 июня 1918 года повар Харитонов обратился к коменданту с заявлением о том, что в комнате, где раньше размещались Седнев и Нагорный, а теперь расположились они с А.Труппом, на шкафу лежат непонятные предметы, на поверку оказавшиеся восемью заряженными бомбами, которые, впрочем, были тут же разряжены по приказу коменданта.
Несмотря ни на что, связь пленников с родными в это время поддерживалась. Внучатая племянница А.Труппа Элина Колесникова вспоминала, что родственники в это время получали короткие письма от Алоиза, в одном из них он писал об отъезде в Тобольск, в самом последнем письме — о том, что их куда-то везут, но куда, неизвестно.
Впоследствии, после 1940 года, письма были уничтожены женой Язепса Труппса из-за страха перед новыми властями. Тогда же эта мудрая женщина запретила своим детям говорить кому-либо о «петроградце». Хотя в деревне сделать подобную информацию секретной невозможно, но действительно никто из членов семьи не пострадал из-за Алоиза. Другие проблемы были, но этот человек не явился причиной ничьих неприятностей.
Перед расстрелом
По воспоминаниям участника расстрела царской семьи М.А.Медведева (Кудрина), вопрос об уничтожении прислуги обсуждался, и было решено спасти поваренка Л Седнева. Относительно остальных постановили, что им с самого начала предлагалось покинуть Романовых, «часть ушла, а те, кто остался, заявили, что желают разделить участь монарха. Пусть и разделяют…».
В Свердловском областном краеведческом музее представлена копия расписки А.Е.Труппа (подлинник хранится в Государственном архиве Российской Федерации) о том, что он добровольно продолжал служить царской семье, подчиняется всем распоряжениям и требованиям Областного Совета Урала и коменданта дома, а также «считает себя на равном состоянии, как и семья Романовых».
Необыкновенно трогательно было поведение этих людей перед лицом смерти. Свидетельства убийц заставляют содрогнуться и задуматься. Даже во время расстрела И.Харитонов и А.Трупп не забывались относительно своего положения обслуги.
Из воспоминаний М.А.Медведева: «Когда все вошли в нижнюю комнату… то оказалось, что комната очень маленькая. Юровский с Никулиным принесли три стула — последние троны приговоренной династии. На один из них, ближе к правой арке, на подушечку села царица, за ней стали три старшие дочери. Младшая — Анастасия почему-то отошла к горничной, прислонившейся к косяку запертой двери в следующую комнату-кладовую. В середине комнаты поставили стул для наследника, правее сел на стул Николай II, за креслом Алексея встал доктор Боткин. Повар и лакей почтительно отошли к столбу арки в левом углу комнаты и стали у стенки» (курсив мой. — М. Л.).
Скелет под номером 9
Вопрос о поиске и идентификации екатеринбургских останков здесь не рассматривается. Однако совершенно обойти стороной этот вопрос не представляется возможным. В материалах комиссии, которая занималась исследованием екатеринбургских останков, говорится о скелете, который проходит под номером 9.
Он принадлежал мужчине пожилого возраста с короткой массивной плечевой костью, мощными ключицами, длинными ногами. Его рост должен быть примерно 176 см. По антропологическому типу относится к прибалтийскому варианту восточноевропейского типа — именно этот скелет считается останками А.Труппа.
В 1981 году Русской зарубежной церковью в сонме святых новомучеников и исповедников российских были прославлены и те люди, которые разделили участь членов царской семьи. В большом списке есть: «Трупп Алоизий (Алексей) Егорович — камер-лакей (камердинер) последнего российского императора». Тогда, в 1981 году, Русская православная церковь за рубежом причислила к лику святых большим списком всех членов императорской семьи, слуг и приближенных, убитых в послереволюционные годы. Конфессия — православие, католицизм или лютеранство — не имела существенного значения. Единственным исключением из большого списка стал великий князь Николай Михайлович — историк, за свою якобы связь с масонством и либеральные взгляды.
В августе 2000 года Русская православная церковь (Московский патриархат) канонизировала только членов семьи последнего российского императора в сонме страстотерпцев. Страстотерпцами в православии считаются пострадавшие за веру от рук единоверцев и проявившие при этом непротивление. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, председатель Синодальной комиссии по канонизации святых Русской православной церкви, в своем докладе, посвященном канонизации членов императорской семьи, говорил о правомерности решения вопроса о канонизации слуг, «последовавших за своими господами в ссылку» в связи с тем, что они добровольно остались с царской семьей и приняли мученическую смерть, в частности, лакея А.Е.Труппа.
Однако комиссия не нашла оснований для канонизации этой группы «мирян, по долгу своей придворной службы сопровождавших царскую семью в период ее заточения и принявших насильственную смерть». Митрополит Ювеналий отметил, что комиссия не располагает сведениями о «широком поименном молитвенном поминовении этих мирян», кроме того, имеется мало сведений о религиозной жизни и их личном благочестии. В связи с этим было решено, что «наиболее подобающей формой почитания христианского подвига верных слуг царской семьи, разделивших ее трагическую участь, на сегодняшний день может быть увековечение этого подвига в житии царственных мучеников».
Родные покоятся в «Русской роще», Алоиз — рядом с императорской семьей
В Латвии рядом с деревней Калнагалс есть небольшое и аккуратное, как положено, латышское кладбище Криевбирзе, что в переводе означает «Русская роща». На нем похоронены представители нескольких поколений семьи Труппс. Потомки этого рода, а в настоящее время их двенадцать человек, считают, что и самого известного представителя семьи должны были бы похоронить среди своих, рядом с родителями, братьями и сестрой.
Но он прожил свою жизнь вдалеке от них, погиб далеко и похоронен вдали от «Русской рощи». И хотя Алексей Егорович Трупп действительно не занимал высоких постов при российском императорском дворе, однако своей жизнью он доказал, что человеческое достоинство — это больше, чем высокий чин. Для российского императорского двора его должность относилась к разряду низших, но для своего народа он стал общественным деятелем, меценатом и примером истинного служения своему долгу.
За верность заплатили жизнью. Достойны к причислению к лику святых
"В роковую ночь 17 июля 1918 года в доме Ипатьева, где содержалась в заточении семья Николая Второго, перед слугами царской семьи не раз открывали двери и говорили: "Ступайте на волю, вы свободны". Но выход на волю означал равно отречение от веры и от верности, то есть предательство. Предательства не произошло. За эту верность они заплатили жизнью."
Так викарий Екатеринбургской епархии епископ Среднеуральский Евгений рассказал о выборе слуг последнего российского императора Николая Второго корреспонденту "Интерфакс-Религия". Екатеринбургская епархия предложила причислить к лику святых не только врача Евгения Боткина, но и повара Ивана Харитонова, лакея Алоизия Труппа и горничную Анну Демидову.
— За эту верность они заплатили жизнью, исполнив слова Христовы: "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин, 15:13). Поэтому Русская православная церковь за рубежом прославила всех узников ипатьевского подвала в лике святых, поэтому и епархиальная комиссия по канонизации радеет о прославлении всех верных царских слуг, — говорит епископ Евгений.
Сестры Александро-Невского Новотихвинского женского монастыря, на базе которого действует комиссия Екатеринбургской епархии по канонизации, провели колоссальную кропотливую работу по собиранию этих свидетельств, которые и были переданы в синодальную комиссию.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен