Украина — не Россия. Специфический смысл эта максима приобретает, если пробовать ее на вкус, уже зная, что в Киеве застрелили Аркадия Бабченко.
Просто потому, что в России покойный был жив и его существованию ничего не угрожало, а Украина вынесла ему последний приговор. Журналисты в Киеве вообще, независимо даже от своих политических взглядов, имеют в течение последних нескольких лет скверное обыкновение погибать. А гости из России, если вспомнить Павла Шеремета, и вовсе оказываются в особой зоне риска.
Мы не раз наблюдали за ситуацией, когда стоит вроде бы правильному россиянину произнести какое-то неловкое слово, как на него в бешенстве накидывается свора тех, кто еще вчера с ликованием внимал его проклятиям в адрес России.
Мы не знаем и, возможно, не узнаем уже никогда, что же явилось конкретной причиной убийства. Но очевидно, что человеческая жизнь на Украине потеряла всякую цену. Там и своих не очень-то жалуют, а пришлых и вовсе считают расходным материалом, пригодным разве что для того, чтобы сжечь его в огне ненависти к России.
У Бабченко были тысячи украинских поклонников, которые лайкали его посты в «Фейсбуке», радовались как дети, когда он в очередной раз провожал в могилу российских граждан, ставших жертвами той или иной катастрофы, словами, что свою участь они заслужили.
Странно, что такая популярность не формирует фон безопасности. Если тысячи считают журналиста, политика или актера своим кумиром, то их любовь становится барьером, мешающим убийце нажать на курок. Потому что если кого-то так любят, то у этого чувства есть причина. Нельзя убивать того, кто является объектом массового поклонения, поскольку этот человек нужен обществу, без него оно осиротеет.
Но это правило, видимо, не работает на Украине. Тамошние убийцы потеряли способность вслушиваться в общественные настроения. А может быть, и общественных настроений там уже не осталось, а есть только непрекращающаяся истерика, в которой нормальные человеческие чувства редуцируются до полного исчезновения.
Есть другая закономерность. Аркадий сделал ненависть своей профессией.
Не так важно, что ненависть к России. Он сформировал вокруг себя настолько плотное негативное поле, что, возможно, стал магнитом для чьей-то персональной ненависти, которая, ориентируясь по огням и запаху, вышла туда, где она себя чувствовала особенно комфортно — в место абсолютной безблагодатности.
Обитатели этого угла известны тем, что ночи напролет устраивают дикие пляски вокруг костров, славя смерть своих врагов. То есть Бабченко создал нечто вроде секты и, возможно, стал жертвой одного из воспитанных им же самим сектантов.
Впрочем, не он был творцом культа, которому стал служить не щадя живота своего. Культ смерти — это то, чем начиная с Майдана живет сегодняшняя Украина. Мы можем вспомнить Одессу, Донбасс, чтобы точно поставить диагноз.
Единственное, чему украинцы выучились за последние четыре года, в чем стали настоящими профессионалами — так это искусство убивать людей.
На периферии этого умения и стяжал свои лавры покойный.
Река, на берегу которой он, видимо, рассчитывал дождаться лучших времен, вдруг протянула к нему свои руки и затянула его под воду. Это всего лишь еще одна жертва в том несущем погибель всему живому мутном потоке, который влечет Украину к последним пределам.
Сколько еще человеческих жизней будет положено на алтарь украинской революции, одному Богу ведомо.
Российскому оппозиционеру, если он хочет бороться с «кровавым режимом», намного безопасней заниматься любимым делом дома или где-нибудь на благословенном Западе.
Но выбраться на Запад не так-то просто. У Аркадия Бабченко не получилось. Если бы ему удалось, как он этого хотел, устроиться работать на «Радио Свобода», то мы и сегодня могли бы читать его чудесные заметки о правильно прибранных Господом российских гражданах. Но, увы, не сложилось.
Выбрав для своих штудий Украину, он с высокой степенью вероятности вступил в зону повышенного риска, выбраться из которой живыми могут только те, кто прошел школу выживания на месте и знает досконально каждый опасный пригорок и поворот. У Аркадия опыта ориентации на украинской местности не было, и в результате он забрел в какие-то смертоносные заросли.
Всерьез обсуждать политические мотивы его убийства бессмысленно.
Я уже назвал два города, где он с теми же взглядами и страстью к рискованной публицистике гарантированно бы остался жив — это Москва и Прага. Поэтому дело вообще не в позиции, не в обличении кровавого тирана. Причина в местоположении и служении культу ненависти и смерти.
Киев превратился в капище, требующее человеческих жертв. И чем ближе человек находится к кровавому алтарю, тем больше вероятность, что следующим кандидатом на заклание окажется именно он.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен