Судьба Карла фон Кнорринга интересна сегодня не только в связи с его воинскими подвигами. Согласитесь, немецкий предводитель польско-литовских партизан татарского происхождения, героически сражавшихся за Россию, – необычное сочетание, заставляющее задуматься: что же побуждало людей разных вер, национальностей и традиций не за страх, а за совесть бороться за интересы Российской империи?
Сегодня мало кто помнит о Карле фон Кнорринге. Этот немец из северо-восточной (эстонской) части Лифляндии родился в семье российского генерала Готтгарда (в русском варианте – Богдана) фон Кнорринга. Так как среди родственников Готтгарда фон Кнорринга также были высокопоставленные военные, то он вполне мог бы сказать своему сыну: "В нашем роду немало русских генералов, Карл!". 
Если мужчины из рода Кноррингов отличились на полях сражений, то одна из родственниц Карла фон Кнорринга вошла в историю по другой причине. Его тетка по материнской линии Ульрика фон Липгарт приходилась бабушкой Наталии Гончаровой – супруге великого поэта Александра Пушкина.
В 13 лет Карл Кнорринг пошел служить в чине вахмистра в Конную гвардию Российской империи. Через много лет, в 1806 году, он был назначен командиром необычного полка – Татарского уланского. Полк этот был сформирован из добровольцев – шляхтичей татарского происхождения, предки которых переселились в Великое княжество Литовское еще во времена существования Золотой орды.
Через несколько лет после создания Татарского уланского полка балтийский немец Карл Кнорринг и стал его командиром. Кстати, при нем в полку появился штатный мулла – для удовлетворения религиозных потребностей мусульман.
Татарский уланский полк и его командир прекрасно зарекомендовали себя во время нескольких войн с Францией. Так, в 1806 году в сражении при Пултуске польско-литовские татары разбили два французских полка, захватили много пленных. За участие в этой битве лихой комполка был награжден сразу двумя орденами!
Один из них – орден Святого Георгия IV степени. В документе о награждении констатировалось "неоднократно атаковал неприятельский фронт и, опрокинув оный, преследовал его". Второй орден – "За заслуги" – был выдан Кноррингу союзными России властями Пруссии.
Во время Отечественной войны 1812 года лифляндец Кнорринг стал российским партизаном. Одним из первых на Руси он стал действовать со своими польско-литовскими татарами в тылу наполеоновских войск.
А Бонапарт небось думал, что ему предстоит сражаться только с русскими!
Кнорринг и его подчиненные воевали с неприятелем столь лихо, что однажды разбили отряд французского бригадного генерала Жака Феррьера и захватили немало пленных. За успешные военные действия в 1812-м году Карл Кнорринг был произведен в генерал-майоры.
В 1813 году Татарский уланский полк участвовал в битве с французами при Кульме в Богемии. Победа досталась союзникам – австрийцам, русским и прусским войскам – дорогой ценой. Большие потери понес и Татарский уланский полк, получивший за это сражение необычную награду – 12 серебряных труб с надписью: "Татарскому Уланскому, за отличие против неприятеля в сражении у Кульма 18-го августа 1813 г.".
Командир полка генерал-майор Кнорринг "в награду за отличное мужество и храбрость, оказанные в сражении против французских войск 17-18 августа при Кульме" был награжден орденом Святого Георгия III степени.
Заметим, что в то время такие награды выдавались крайне редко: орден Святого Георгия был учрежден Екатериной Великой в 1769 году, а почти через 50 лет Кнорринг в 1813 году получил георгиевскую награду за номером 344. В том сражении генерал-майор Кнорринг получил столь тяжелое ранение, что в некоторых документах того времени он даже значился среди убитых.
Впрочем, он выжил и даже в составе русской армии победоносно вступил в Париж в 1814 году. Однако тяжелейшее ранение все же сильно сократило ему жизнь. В 1817 году генерал-майор умер, не дожив и до 45 лет.
Ныне его портрет можно увидеть в Военной галерее Зимнего дворца в Петербурге, где помещены портреты генералов русской армии, победившей Наполеона. Имя храброго генерала дважды занесено на мраморные доски Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца в Москве.
А для нас славная биография Карла фон Кнорринга – очередной повод подумать над вопросом, почему в то время люди самых разных национальностей готовы были сражаться и умирать за Российскую империю?
Обращу внимание на несколько фактов. Под Кульмом Татарский уланский полк потерял половину личного состава. В 1812 году в русской армии служили 69 генералов (!) и более 500 офицеров из числа остзейских (балтийских) немцев. Некоторые из них погибли, участвуя в Бородинском сражении.
Одним из них был полковник Иоганн Фридрих фон Буксгевден, героически павший во время контратаки руководимого им Астраханского полка. Называю его имя лишь по одной причине – фон Буксгевден принадлежит к роду религиозно-политического лидера, приведшего немцев в Балтию – к роду основателя Риги епископа Альберта.
В начале XIII века епископ Альберт завоевывал латвийские земли и управлял ими, создал государство – Ливонскую конфедерацию. А через 600 лет, в начале XIX столетия, один из представителей его рода – Фридрих Вильгельм фон Буксгевден – в 1808–1809 годах управлял краем как назначенный Россией рижский генерал-губернатор. Другой Буксгевден – Иоганн Фридрих – как уже говорилось, погиб в Бородинском сражении.
И вот что существенно: Наполеон обещал в случае победы передать Лифляндию и Курляндию своему союзнику – прусскому королю. Казалось бы, сиди дома и жди "возвращения в Европу". Чем плохо было бы остзейским немцам в составе немецкого королевства Пруссия?
Заметим, кстати, что в XX веке – в 1939 году – немецкое национальное меньшинство в Латвии и Эстонии так затосковало по фатерлянду, что как только прозвучал призыв, быстро собрало вещи и репатриировалось в Третий рейх. Однако это произошло более чем через 125 лет и в совершенно иной геополитической ситуации.
А в начале XIX века, во время Отечественной войны 1812 года, остзейские немцы не только не планировали уезжать из Прибалтийского края, но и готовы были, не щадя живота своего, защищать Российскую империю.
Странной была та война! Одни немцы – посланный в помощь Наполеону прусский экспедиционный корпус – стремились подчинить Лифляндию и Курляндию агрессору. Другие же немцы – офицеры русской армии – защищали эти земли от завоевателя ради интересов самодержца всероссийского.
Что же касается рижан, то те прекрасно понимали: благосостояние города напрямую зависит от российского транзита, Россия создает условия для процветания Риги. И как писал очевидец, рижский мемуарист пастор Граве: "В Риге дрожали перед возможностью отделения от России… от которой произошло все его (города – прим. автора) благосостояние".
Очевидный факт: многие остзейские немцы в 1812 году продемонстрировали российский патриотизм. Почему же это происходило?
Русские в XVIII столетии пришли в Остзейский край отнюдь не как колонизаторы. В городах Лифляндии, Курляндии и Эстляндии делопроизводство велось не на русском, а на немецком языке, балтийские немцы сохранили все свои старинные привилегии и, пожалуй, даже приумножили их.
Широкими правами обладало и местное самоуправление. В городе Риге – в то время административном центре Лифляндской губернии Российской империи – почти 200 лет можно было успешно делать карьеру, не зная государственного (то есть русского) языка.
Необычный факт: многие русские в Риге имели в то время меньше прав, чем местные немцы. И если немецкие бюргеры имели в прибалтийских городах преимущества перед русскими горожанами, то русские дворяне, оказавшиеся в Лифляндии и Курляндии, имели здесь меньше прав, чем остзейские дворяне. То есть российские власти прилагали огромные усилия, чтобы местным немцам не казалось, что они, проживая в Прибалтийском крае, хоть в чем-то ущемлены.
Поэтому неудивительно, что в то время среди балтийских немцев было немало российских патриотов…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен