"Мы, бывший депутат Европейского парламента Татьяна Жданок и депутат Европейского парламента Мирослав Митрофанов, желаем стать личными поручителями Олега Бурака (уголовный процесс № 11840000918), учитывая завершение процессуальных действий в отношении О. Бурака и критическое состояние его здоровья", – пишут политики.
Полковник-лейтенант полиции в отставке Олег Бурак подозревается в шпионаже в пользу России. Его взяли под стражу 17 октября 2018 года после тщательного, продолжавшегося без малого сутки, обыска по месту жительства.
В последний раз суд продлил на очередные два месяца арест Бурака 11 апреля 2019 года. Но будет ли этот срок последним? Возможно. Снимки, сделанные в тот день в помещении суда, дают основания полагать, что к подозреваемому применяются меры не только психического, но и физического воздействия.
Состояние здоровья Бурака близкие оценивают как тяжелое. При этом диагноз следует за диагнозом: гипертония, проблемы с сердцем, доброкачественная опухоль, больные желудок и печень, проблемы с позвоночником. В 2016 году Бурак перенес микроинсульт.
"Дела настолько плохи, что живым вы меня не увидите", – передает слова арестованного его жена Лариса. Сокамерники Бурака говорят без обиняков: "Заказывай себе деревянный гроб".
Увы, рассчитывать на объективное заключение тюремного врача не приходится. "По запросу следователя или суда вам нарисуют любую справку", – утверждает Расма Барбале, подруга Бурака, служившая во внутренних органах и ныне связанная по работе с судебной системой.
Можно предположить, что Служба госбезопасности (СГБ), которая ведет дело, заинтересована именно в летальном исходе для подозреваемого на стадии следствия. Не исключено, что смерть Бурака в заключении для СГБ предпочтительней, чем доведение дела до суда.
"Ты больше никогда его не увидишь", – будто бы заявил г-же Барбале сотрудник СГБ 16 октября, то есть в самый день ареста Бурака.
Сама Расма Барбале проходит по этому делу как свидетель. На этом основании ей отказано в свиданиях с близким человеком. По этой же причине прокуратура уклонилась от прямых ответов на ряд вопросов, сформулированных в ее открытом письме генеральному прокурору Латвии Эрику Калнмейерсу от 5 января.
Большая часть ее жалобы признана "выражением эмоций и субъективного взгляда на возможные обстоятельства дела". "У Р. Барбале в качестве свидетеля нет права подавать заявки и прошения о предоставлении ей сведений или разъяснений в рамках уголовного процесса", – сказано в письме прокурора Рижского окружного суда Хуторе от 7 февраля.
"Жалобы на будто бы применение к Р. Барбале угроз, шантажа и обмана с целью добиться свидетельских показаний против О. Бурака оцениваются критически, поскольку они не подтверждаются материалами дела", – говорится далее в письме.
В протоколе допроса Барбале 16 октября 2018 года, прочитанном и подписанном ею, не содержится никаких отметок об "угрозах, шантаже и обмане". Что же касается поведения сотрудников СГБ в момент задержания и по дороге к месту допроса, то "эти действия не признаны процессуальными, поскольку в деле нет решения о принудительной доставке Барбале, как и нет протокола о ее задержании в порядке статьи 264 Уголовного закона". "И то же самое относится к возможным действиям и высказываниям сотрудников СГБ в адрес лиц, находившихся в момент обыска [в квартире Барбале] во время возможных оперативных действий, совершенных до начала уголовного процесса № 11840000918".
Выходит, г-жу Барбале не "задержали и доставили" из Юрмалы в Ригу, а просто-напросто "подвезли". А что "попутчики" ей попались нелюбезные, так это бывает. И что там несли и вытворяли эсгэбешники по месту обыска до того, как собственно обыск начался, до прокуратуры совершенно не касается.
Конечно, г-жа Барбеле, майор полиции в отставке, могла бы проявить больше бдительности и лучше стоять на страже своих интересов, скажете вы. Однако компания из пяти рассерженных ("Его глаза зверели от злости") мужчин в масках и униформе в сочетании со служебном транспортом не лучшая компания для правозащитной деятельности. В результате – концы в воду.
"Прокурор дует в дуду эсгэбешников", – считает г-жа Барбале. Ее письмо, обращенное к генпрокурору Калнмйерсу, прокурор Рижского окружного суда Хуторе переслала в Службу госбезопасности. Мол, разберитесь там со своими и ответьте по всей форме. СГБ разобралась и ответила.
"В соответствии с частью 4 статьи 330 УЗ вас пригласили устно непосредственно перед запланированными следственными действиями. К вам обратились вне места вашей работы, когда вы его покинули. Как свидетель вы последовали приглашению сотрудника СГБ сесть в микроавтобус и отправиться на допрос в СГБ. […]
В процессе проверки не была получена информация, подтверждающая отмеченные в открытом письме возможные нарушения со стороны сотрудников Службы государственной безопасности", – говорится в письме от 7 марта 2019 года, подписанном начальником СГБ Межвиетсом.
Следует отметить, что обыск в квартире Барбале видимых результатов не дал. Все изъятые "вещдоки" – допотопные кнопочные телефоны, три дискеты, СD-диск и записные книжки – ей вернули.
Похоже, не дал желаемых результатов и первый обыск в квартире самого Бурака. Вскоре пришлось проводить повторный обыск. И что же вы думаете? О, чудо, буквально между ног у следователя (на полу, конечно) нашлась флешка, которую "не заметил" в ходе первого обыска: "Смотрите, а это что такое?". Так рассказывает супруга Бурака Лариса.
Подозреваемый не признал найденную с таким трудом флешку своей. Между тем, Бурака обвиняют в шпионаже и в других тяжких преступлениях.
"Долго и систематически за вознаграждение собирал по заданию спецслужбы России разного рода информацию, в том числе сведения, содержащие гостайну. Упомянутая информация передавалась спецслужбе России в ходе многочисленных встреч на территории России", – говорится в сообщении СГБ для прессы от 4 апреля, хотя, по свидетельству родных и близких, Бурак в Россию не ездил.
Также Бураку вменили "посещение такого выступления (на лат. priekšnesums) или демонстрацию или оборот таких материалов порнографического характера, которые содержат детскую порнографию, зоофилию, некрофилию или удовлетворение полового влечения насильственным путем". Целых три "или"!
Изъятые в ходе двух обысков носители будто бы содержат 13 000 файлов (какого рода – шпионского или порнографического, не уточняется), две единицы самодельного огнестрельного оружия, патроны, а также взрывчатые вещества, на приобретение и хранение которых "у лица" не было разрешения, и прочее запрещенное оборудование. Почему при этом "лицо", за которым на протяжении ряда лет велось оперативное наблюдение, не было задержано с поличным на месте преступления, не сообщается.
Между прочим, в информации для прессы СГБ ни разу не встречается ни имя подозреваемого, ни номер уголовного дела. Может, речь вообще не о Бураке, а о ком-то другом?
Олег Бурак не сдается. Он пишет письма во все возможные инстанции – прокурору, в Бюро службы безопасности МВД, омбудсмену, в Конституционный суд. Но силы его на исходе.
"У вас на все один месяц. Мое дело переросло в политическое судилище, так как это востребовано русофобией и политическим мракобесием в обществе. Все развивается по самому плохому сценарию. Все – и суды, и адвокаты – боятся прослыть нелояльными. Вот и получается, что можем и вообще больше не увидеться", – пишет он родным из-за решетки (письмо от 18 апреля 2019 года).
"Хотят сделать из него шпиона. Это чисто политическое дело. Сейчас везде в странах Балтии ищут и делают шпионов, но латыша сделать шпионом трудновато, вот и взялись за Бурака", – заявила корреспонденту Baltnews Расма Барбале.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.