Говорят, трагедии истории повторяются фарсом. Знакомясь с текстом стратегического плана NAP2027 развития Латвии, я слишком часто ловил себя на мысли, что с опозданием в 40 лет читаю итоговые документы XXVI съезда КПСС.
Великая страна, как самолет, потерявший скорость, вот-вот свалится в штопор. Кризис назревает, и не в цехах заводов и фабрик, а, что гораздо опаснее, на уровне целеполагания основной массы трудящихся. Масштабные перемены надо начинать "уже вчера". А из документов выходит, что все предыдущие задачи, за исключением мелких недочетов, успешно решены, новые успешно поставлены, и СССР уверенно идет к "светлому будущему".
Вот и в сегодняшней Латвии мы фактически имеем дело с балаганом на рыночной площади, на подмостках которого комедианты играют сцены на тему "крах советской империи".
В первой и второй частях статьи, я уже говорил, среди обозначенных приоритетов "стратегического плана" нет двух основных, без которых все дальнейшие патетичные рассуждения теряют всякий смысл – а именно, нет сбережения народа Латвии и, в качестве необходимого инструмента для этого, формирования политической нации, как активного субъекта общественно-политической жизни. Разумеется, состоящей из двух равноправных национальных общин.
Таковы реалии. Но если углубиться в текст этого труда, возникает еще целый ряд вопросов к нему и его авторам.
Страшная Тайна
Действительно, не оставляет ощущение, что NAP2027 был зачат где-то в недрах советского Госплана. Собственно, в самом принципе плановой экономики нет ничего "убогого", как это изо всех сил старалась нам "доказать" западная пропаганда.
Скажу дикую с точки зрения либералов вещь: при грамотном, глубоко профессиональном, основанном на современных информационно-коммуникационных технологиях и динамичном воплощении плановая экономика будет гораздо эффективнее рыночной. Тем более что рынка как такового в эпоху власти транснациональных корпораций (ТНК) уже фактически не существует.
Да и что такое сам NAP2027, если не план? Называть его лукаво "дорожной картой" – значит заниматься элементарным словоблудием. Это руководящий и целеполагающий документ для всех нижестоящих организаций. Правильно? Так что дело не в терминологии, а в конкретизации этого "стратегического документа".
Например, читаем "[...] для смены экономической парадигмы и развития основанного на знаниях, инклюзивного и созидательного общества необходимо качественное и доступное любому жителю образование на протяжении всей жизни, великолепная наука, которая обеспечивает приобретение и передачу знаний, предприимчивость и развитие предприятий, которое отвечает будущим экономическим потребностям государства [...]". Ну только полный идиот может поставить это под сомнение!
Правда, дальше начинается снова "припев о главном": "[…] и укрепляет национальную идентичность, в том числе в области латышского языка, фольклора, литературы и искусства".
Раскрою страшную тайну. Латышский язык мог бы эффективно развиваться только и исключительно при уверенном развитии страны – но никак не наоборот!
Данная тема уже давно набила оскомину, однако в латышских документах приведенные выше идеи – уже что-то вроде ритуальных заклинаний. Как цитаты из классиков марксизма-ленинизма в документах советского времени – процитировал, сослался, а дальше пиши хоть о тракторах, хоть о костях динозавров.
Язык как отражение народа
Когда Запад открыл для себя эзотерические учения Востока, выяснилось, что в санскрите существует более пятидесяти существительных, которые на английский не могли перевести иначе, как "ум" или "сознание". Советский ученый-палеонтолог, философ и писатель-фантаст Иван Антонович Ефремов говорил в одном из интервью, что у арабов существует более ста названий для меча и пятьдесят имен для льва. А у древних греков было восемь слов, обозначающих понятие "любовь", в самых разных его аспектах. И во всех этих культурах мы обязательно находим некий "генеральный вектор" развития, который и требовал именно такой, локальной, но очень богатой вариантности.
Латышский же язык этой вариантностью практически не обладает. Поэтому даже поэтическую выразительность текста он может создавать лишь на уровне сравнений. Иногда это звучит просто прекрасно. "Когда седой зверь укусит твою голову" – в смысле, "когда ты помудреешь с возрастом", – хороший образ из латышской песни, которую я слышал однажды.
Но что хорошо в стихах, то плохо в областях деятельности, где необходима точность.
Например, в русском языке есть с десяток названий для различных крепежных деталей, в латышском языке – лишь одно слово skrūve, которое обозначает все, что закручивается. И отличие винта от того же болта или шурупа можно выразить лишь описательно-иносказательно. Примерно как в стихах. Поэтому, когда латыши начинают говорить на достаточно сложные темы, возникает стойкое ощущение, что все слова они используют в переносном смысле, а самым употребляемым становится прилагательное tāds (такой, подобный).
Все это неизбежно ведет к потере однозначности технических формулировок, особенно если мы из слесарной мастерской поднимемся, допустим, в конструкторское бюро. Либо латыши вынуждены пользоваться русской терминологией. Либо английской, где винт от шурупа тоже не отличишь.
Прежде всего любой язык предельно функционален. Лексико-семантическая вариантность рождается, когда народ-носитель языка, или значимая его часть, бурно развиваются, превосходя в каких-то аспектах соседей, или кардинально от них отличаясь. Только за счет лингвистического анализа можно с большой долей вероятности сказать, в чем этот народ силен, что он дал миру, и каков, предположительно, его исторический путь.
Выходит, все попытки "спасения" латышского языка при помощи тотальной латышизации нелепы и бессмысленны. Выскочив из Советского Союза, за тридцать лет без малого латыши так и не нашли свой, уникальный и динамичный, путь развития.
В более-менее образованной своей части латыши превратились в нацию чиновников. Поэтому последние тридцать лет латышский язык "развивался" исключительно в бюрократически-канцелярском направлении. Создаются бесчисленные агентства, управления, "координационные центры", "съедающие" львиную долю еврофинансирования, даже если формально оно направляется на нечто необходимое и созидательное. Это и есть реальный вектор "развития" Латвии, следовательно, и языка местной народности.
Как тут не вспомнить древнюю арабскую пословицу "Нельзя помочь тому, кто сам себе помочь не хочет".
Цифры – все, реальность – ничто
И вот, казалось бы, найден он, уникальный и динамичный путь развития, основанный на знаниях! К сожалению, это просто патетика.
Во-первых, такие слова звучат уже на протяжении многих лет. А во-вторых, давайте посмотрим, как это "развитие" должно, по мысли авторов стратегического плана, происходить, и как должны оцениваться его результаты.
Насчет логики развития событий не сказано ни слова. Фактически речь идет только о том, как все "должно стать", и про "общемировые тенденции". Причем совершенно непонятно, почему именно на этот раз все мечты обязаны воплотиться в жизнь. А вот то, как будут оцениваться результаты, заслуживает внимания.
Проблема, которая камнем висит на ногах латвийской науки, заключается в том, что ею руководят не ученые, а чиновники-бюрократы. Об этом мне говорили действительно настоящие ученые – "старой закалки". А мозги бюрократа устроены так, что он не способен оценить качество происходящих перемен. Бюрократ может оценить только количественные показатели на предмет их соответствия директивным. Если соответствуют, значит, "вы работаете хорошо", если нет – "плохо".
Читаем в стратегическом плане, как должна измениться "доля научных сотрудников от общего количества занятых (на полной ставке): 2018 – 0,639%, 2024 (цель) – 0,8%, 2027 – 1,0%". За счет какого, незамеченного прежде, интеллектуального потенциала это должно произойти? Для решения каких задач это надо сделать? Ответа нет, только общие фразы вроде этой: "В глобальной экономике значение знаний […] и технологическая компетентность стали критически важными, их отсутствие создает риск отставания".
Как говорится, кто бы спорил.
Настораживает проскользнувшая в тексте фраза "подготовить и привлечь из-за рубежа исследователей и специалистов в области НИОКР (Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы), чтобы (обратите внимание! – прим. автора) изменить поколение научных сотрудников и для увеличения объемов и разнообразия НИОКР".
Эта фраза настораживает потому, что, как говорили мне те же ведущие латвийские ученые, сегодня идет целенаправленная атака против исследователей старшего поколения. Абсолютно искусственно, но упорно латвийские бюрократы от науки стремятся сформировать слой новых, относительно молодых, обладателей, например, степени доктора наук. На чиновничьем языке идея сформулирована так: "Доля новых докторов наук среди жителей в возрасте 25-34 лет: 2017 – 0,236%, 2024 – 0,35%, 2027 – 0,5%".
Эта прослойка деятелей науки получает через латвийских "наукообразных менеджеров" международные гранты и иные преференции, а люди с тренированными мозгами, готовыми идеями, уже имеющие богатый опыт работы в науке, остаются не у дел. Фактически мы видим не развитие, а симуляцию развития – красивую картинку, где четкий акцент делается на "выполнении плановых показателей".
Если бы заявленная задача действительно ставилась, а не была просто элементом обыкновенной бюрократической движухи, то решать ее надо было бы совсем иначе.
Кому нужна профанация науки в Латвии
Во-первых, кто бы в этом уже сомневался, ТНК меньше всего хотят видеть Латвию равноправной территорией созидания. Поэтому все, что было мной сказано о среднестатистическом латвийском предприятии "нового типа", справедливо и в отношении латвийской прикладной науки. Только выглядит более иезуитски.
Латвийский НИИ (как и заводик) на Западе готовы терпеть лишь как "предприятие, которое занимает самую низшую, абсолютно зависимую ступень в международном разделении труда". Через это прошел даже флагман латвийской прикладной науки – Институт оргсинтеза.
В 1990-е – начале 2000-х Институт оргсинтеза выполнял для западных корпораций уникальные разработки, получая на порядок меньше их действительной стоимости и отдавая продукт своего труда вместе с авторскими правами.
Поэтому прежде, чем рассуждать об увеличении числа докторов наук, Латвии надо бы поставить вопрос об умении и желании власти всех уровней лоббировать на международной арене интересы республики в области созидательного развития. А это невозможно без решения тех проблем, о которых шла речь в предыдущей части статьи.
Еще одна неприятная новость заключается в том, что потенциальные доктора наук 25–34 лет фактически представляют собой потерянное поколение. Разумеется, если исходить из идеи более-менее массового их "производства". Поскольку годы, ушедшие на их обучение, отмечены "опрощением" латвийской школы – по сути деградации.
Выходит, заявив цель "развитие, основанное на знаниях", прежде всего надо было бы подумать о том, как поддержать старшее и среднее поколение латвийских ученых, чтобы не прерывалась преемственность научной школы, и, конечно же, решать вопрос о качественной и глубокой реформе латвийского школьного образования.
О базовых проблемах образования
Изучение точных наук как таковых, а не в форме "природоведения для старшеклассников", должно вновь стать общеобязательным. Необходимо отказаться от ущербного принципа ранней сегрегации школьников "по способностям", поскольку она не имеет никакого отношения к потенциалу и возможностям развития конкретной личности.
Принцип ранней сегрегации "по способностям" – это тяжелое наследие эпохи промышленной цивилизации, которая, если кто не заметил, уже закончилась. Кроме того, этот принцип противоречит даже заявленному латвийскими "стратегами" развитию, основанному на знаниях созидательного общества при доступном любому жителю образовании на протяжении всей жизни.
Возьмем, к примеру, основу всех наук – математику. Некий школьник упорно не может запомнить ни одного определения, ни одной алгебраической формулы, и ему, разумеется, ставят диагноз – нет способностей к математике. А на самом деле у ребенка всего лишь не понятийное, а визуально-образное мышление, что вовсе не означает необходимость его обязательного "впихивания" в дизайнеры или визажисты.
Этому школьнику надо помочь осознать эту его особенность и научить переводить любую информацию на свой внутренний, ассоциативный язык – например, взять и красиво нарисовать на листе бумаги нужную формулу или математическое определение, как он его видит. Тогда ребенок не только его поймет и запомнит, но и сможет применять на практике в любой области, которую выберет. И, вполне вероятно, гораздо лучше, чем те, у кого нашли "ярко выраженные способности к математике".
Лично я в свое время, чтобы уяснить, что такое синус и косинус, представил себе единичную окружность, как прибор со стрелками – нечто вроде спидометра и тахометра на мотоцикле. А определение логарифма запомнил, нарисовав соответствующую формулу в виде полуразрушенного памятника на какой-то заброшенной планете.
Но практика такого понимания и запоминания подразумевает индивидуальный подход к каждому ученику и, прежде всего, развитие в нем навыков самостоятельной учебы и грамотного самоанализа. Однако массовой практики такой подготовки нет, и не только в Латвии. Значит, ее надо разрабатывать, а не подменять этот процесс скороспелыми "педагогическими тренингами".
Точно так же, исходя из содержательной стороны дела, надо осмыслить все новомодные тенденции в образовании и новые потребности времени – сегодня это так называемый компетентностный подход и дистанционное обучение.
Ошибки плана NAP2027
Если подытожить все вышесказанное, для реализации только одной из заявленных в NAP2027 целей необходимо решить целый комплекс взаимосвязанных задач. А раз мы говорим о "высшем в иерархии документе среднесрочного планирования", их там надо было хотя бы убедительно обозначить. Мы же, к сожалению, опять видим лишь мечтания о том, "как все будет прекрасно".
Первые два приоритета, которые в обязательном порядке должны были бы быть в новом стратегическом плане, – это сбережение народа Латвии и создание равноправной, двуязычной, но единой политической нации, как активного субъекта общественно-политической жизни. Третий же должен бы звучать так: разработка и создание универсальной образовательной базы для всех социальных, национальных и возрастных категорий жителей Латвии.
В NAP2027 любят оперировать подзаголовком "Цель действия". Так вот, "цель действия" этого приоритета №3 можно сформулировать следующим образом: формирование в латвийском обществе критической массы социально и экономически активных людей с хорошо развитыми когнитивными навыками.
Правда, такие люди, как на грех, получаются самостоятельно мыслящими. Ну да ничего, если Латвия хочет и дальше существовать, как-нибудь это перетерпит.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.