В первой статье "Погром как продукт демократического выбора: о неочевидных причинах этнических чисток" мы разобрали проблему развития конфликта между этносами, претендующими на одну и ту же территорию, на примере страшного геноцида армян Османской империи.
По мнению автора монографии "Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток" Майкла Манна, подобный конфликт является почти неизбежным. К счастью, обычно он развивается с куда меньшими жертвами.
Люди старшего поколения помнят голосование за независимость Латвии 4 мая 1990 года в Верховном Совете республики. По Конституции требовалось две трети или 134 голоса депутатов. Голосовали по очереди, выходя на трибуну. На улицу шла трансляция, толпа напряженно считала: "Сто, сто один, сто два...". При цифре 134 началось бурное ликование, всего голосов оказалось 138.
Но можем ли мы представить, что было бы, если б не хватило пары-тройки депутатских мандатов? Неужели политики решили бы: "Ничего страшного, через пять лет новые выборы, а пока поживем еще в Советском Союзе"?
Разумеется, нет. Стремление народа и его элиты к государственной независимости было настолько велико, что никто не остановился бы перед любым нарушением демократических правил. И на всякий случай через полтора года, когда уже стало нестрашно, тот же Верховный Совет, нимало не сокрушаясь, лишил права голоса значительную часть своих избирателей. Как раз тех, которые с высокой долей вероятности голосовали бы неправильно с точки зрения большинства.
А чиновники миграционного департамента втихаря проводили политику, благодаря которой Латвию покинула значительная часть таких недограждан.
В книге Манна систематизированы различные типы насилия в зависимости от тяжести последствий. Латвия проходит по второй из шести стадий – "Институциональное принуждение". Все эти департаменты миграции, языковые инспекции, перевод образования на латышский... В общем, мы еще легко отделались, учитывая, что в отечественной истории были такие зверства, как проводимый латышскими парамилитарными образованиями Холокост и жестокость полицейских батальонов в Белоруссии.
Но вот что характерно: большинство всегда едино в своей оценке прошлого, категорически отказываясь признать ошибки и преступления. Я (автор Александр Гильман – прим. Baltnews) писал о безумном стремлении Турции отрицать геноцид армян даже через сто лет, когда уже никому не грозит никакое наказание.
Конечно, у нас в 90-е все было куда мягче, но лишение гражданства для подавляющего большинства русскоязычных латвийцев было страшным психологическим ударом.
Причем действенность этого очевидного нарушения демократических правил игры оказалась в масштабе истории ничтожной: сегодня институт неграждан практически не влияет на расклад политических сил. Однако даже в самых либеральных слоях латышского общества нет никакого сожаления по поводу создания абсурдной категории населения, навсегда отвернувшей людей от государства.
То же самое можно сказать о других черных страницах отечественной истории. Латвийские политики сквозь зубы извиняются, посещая Израиль, за участие латышей в Холокосте. Я не помню таких извинений в Белоруссии по поводу действий полицейских батальонов или в Псковской области за участие Латышского легиона СС в ее оккупации.
Но в любом случае невозможно услышать анализ происшедшего, который очевиден: во время Второй мировой политически активная часть латышского народа сочла, что национальным интересам соответствует поддержка гитлеровской Германии. Тот же подход, что и в Турции относительно геноцида армян. Дескать, наш народ безгрешен по определению, виноваты могут быть только отдельные преступники, их идеология не имеет значения.
Поэтому совершенно абсурдны упреки, которые мы часто слышим от обиженных неграждан: мы всем сердцем поддержали независимость Латвии, а вы нас кинули. Именно потому и кинули, что поддержали: разумно сочли, что серьезного сопротивления дискриминации не будет. Хотели жить в независимой Латвии? Получайте.
Помните смешную песенку Высоцкого, маргинальный герой которой решил стать антисемитом? Он сначала задается осторожным вопросом: "Но надо ж узнать, кто такие семиты, – А вдруг это очень приличные люди, А вдруг из-за них мне чего-нибудь будет?".
К сожалению, по той же схеме мыслит большинство, демократически выбирая политику в сфере этнических отношений. Раз ничего не будет – можно смело закручивать гайки, не заботясь о гуманизме и правах человека. И меньшинство должно это понимать.
Майкл Манн закончил свой труд в 2004 году. Он тогда не увидел стремления русских ближнего зарубежья к защите своих интересов: "Русское меньшинство выбирает эмиграцию или предпочитает дискриминацию сопротивлению. Более слабая сторона не борется".
Феномена Приднестровья автор не заметил, а больше мы ему и не дали пищи для размышлений. Но в том же 2004 году демонстрации рижских школьников серьезно испугали большинство и остановили наступление на образование на русском.
А в 2012 референдум о русском языке, в котором община русскоязычных латвийцев проявила полное идейное единство, снова оказался холодным душем для националистов.
В предисловии к русскому изданию, написанному в 2016 году, Манн эту ошибку исправляет: "Признаки существования "двух Украин" были заметны уже давно: преимущественно украиноязычные запад и центр страны и преимущественно русскоязычный восток и юго-восток". Далее – описание, очень похожее на югославский сценарий, когда выборы "напоминают регионально-языковые плебисциты".
Понятно, что события в Крыму и Донбассе не могли не оказать впечатления на ученого: выяснилось, что русские так же жестко готовы защищать свои интересы, как и прочие описанные в книге народы. То есть общие закономерности не знают исключений.
Поэтому мы должны понять самое важное и уже неоднократно сформулированное социологами: в этнической политике "плохое поведение" вознаграждается.
Классический пример – албанцы Македонии. Их там даже меньше, чем русскоязычных в Латвии, но они жестко защищали свои интересы, вынудив Запад настоять на специальных договорах – так называемых Охридских соглашениях, которые защищают права албанского меньшинства.
Исходя из этих закономерностей, надо признать правоту народов, готовых долгие годы жить в непризнанных мировым сообществом государствах.
Армяне Карабаха, осетины и абхазы Грузии, турки Северного Кипра, приднестровцы в конечном итоге выиграют, потому что так называемое международное право бесконечно игнорировать реалии не может. И опора на иностранную поддержку, если ее удалось получить, никак не дискредитирует эти народы, вполне демократически выбравшие собственную судьбу.
Что бы ни говорили их враги, социология подтверждает: первично именно стремление к независимости или воссоединению с собратьями, а не внешняя помощь.
Наоборот, надо говорить о противоположном: современное международное право противоречит идее демократии. Просто потому, что принцип права самоопределения народов никак не сочетается с принципом территориальной целостности государств.
Есть общепринятые правила проведения выборов. В соответствии с ними на голосование приезжают иностранные наблюдатели, проверяют соответствие процедуры выборов признанным стандартам и делают заключение о демократичности процесса.
Это нормально, но парадоксально другое: второстепенный, по большому счету, вопрос, кто будет править в стране, народ решить может. А куда более важный – в какой стране жить – не имеет права. Рано или поздно человечество придет к выработке общих стандартов и в этой сфере. Потому что иначе число непризнанных государств будет расти, и насилие в сфере межнациональных отношений – вслед за ним.
К чести Майкла Манна, он признает нормальным решением проблемы передачу отдельных территорий из одного государства в другое для удовлетворения интересов бунтующих меньшинств. Убедить бы только в этом те самые государства...
В заключительной части рецензии я расскажу о порочности "хорошего поведения" в политике.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.