До сих пор существует много спекуляций на тему того, что СССР "проиграл войну в Афганистане". Почему это утверждение неверно, Baltnews объяснил председатель Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете глав правительств СНГ, полковник Александр Ковалев.
"Как в Великой Отечественной войне"
– Александр Михайлович, как, на ваш взгляд, нужно говорить об Афганской войне?
– Об Афганской войне можно говорить в двух ипостасях. Первая – это решения, которые принимало государство, – противостояние Советского Союза и США. Это наверху. Второе – люди, которые там воевали.
Конечно, если начать с последнего, – советские солдаты проявили себя так, как они всегда себя проявляли. Как в Великой Отечественной войне. 
Война шла почти десять лет. Потеряли 15 тысяч человек – вроде бы это много. Но если сравнивать – сегодня на дорогах России в год погибает 30 тысяч человек… надо сравнить просто.
Иногда говорят: вот, советские войска вышли – проиграли войну. Какую войну мы проиграли? Нам задачи никто не ставил победить. Наша задача была – войти, поддержать правительство. А потом уйти. Все равно есть цифры. Одну я назвал – 15 тысяч погибших советских солдат. Могу назвать вам другую цифру – миллион афганцев, которые погибли в этой войне. 15 тысяч и миллион. Можно даже не комментировать.
Десятки солдат и офицеров впервые получили звания героев Советского Союза. Сотни тысяч солдат и офицеров были награждены орденами различной степени. 50 тысяч раненых. 300 тысяч получивших инфекционные заболевания – эта последняя цифра сказывается сегодня. Не доживают. Тиф, болезнь Боткина, гепатит… Когда были молодые – проскочило, а сегодня…
– Некоторые критикуют правительство – говорят, ничего не делается для поддержки афганцев. Вы как считаете?
– Критиковать правительство я не хочу. Только по нашей линии за последний год количество солдат-офицеров, получающих санаторно-курортное лечение, увеличилось с 2-3 тысяч до десяти. Нельзя говорить, что у нас все плохо.
Конечно, мне становится страшно, когда я вижу, что офицеры, солдаты, мои сверстники, резко стареют. Я-то еще так хорохорюсь – а мне 63 года. Но мы что для своих ребят делаем: больше 200 человек – это ребята, которые стали инвалидами первой группы. То есть они неходячие. Так вот, проект по обеспечению инвалидными колясками последнего поколения мы закрыли. Хотя это тоже было почти 700 тысяч долларов – не копейки. Раньше, когда сложнее было, мы более мелкими задачами занимались – продовольственные наборы там, детям что-то. Время голодное было. Но мы прошли этот период. А сейчас жизнь стала лучше.
В 2009 году мы вручили сразу 100 квартир – мне это стоило должности депутата. Но тем не менее мы уже это проходили. Сейчас хотим за год-два в Москве обеспечить всех ветеранов боевых действий жильем. Сделать Москву единственным регионом, где полностью жилищный вопрос закрыт.
– Амбициозный проект.
– Но мы его сделаем. У нас все готово. У нас есть задача: ветераны должны пожить. Наше государство может это сделать.
"Война без всяких оговорок"
– Говоря о государстве: не было у вас ощущения, что вы воевали за идею, а потом идея рухнула?
– Мы были военные люди, нам дали приказ. До сих пор помню этот вечер – я военное училище в Новосибирске заканчивал, общевойсковое. В декабре сидим перед новым годом, смотрим – по телевизору показывают: наши войска входят в Афган. Мы сразу понимали: наша судьба, большинства наших выпускников – вот она, нарисовалась. 
Не то что идея… Начало Афганистана – это была Испания. Это было так легко и просто. Конечно, когда мы увидели в течение нескольких лет гробы, гробы, гробы… Понятно, что в Афганистане не просто раздают продовольствие – то, что поначалу показывала официальная пресса.
Первые эшелоны ребят начали приходить: кто-то раненый, все награжденные… мы понимали, люди военные, что награды просто так не дают. В частных беседах ребята делились: там на самом деле идет война без всяких оговорок. Понятно, что со стороны афганцев война была больше диверсионной. Вариантов у афганцев не было даже ни одного процента победить в этой войне. Согласитесь, регулярная советская армия – это армия, которая Гитлера разгромила. А тут что – подумаешь, афганские моджахеды. Это несерьезно.
– Но потери были.
– Большая часть – это на минах, потому что минировали дороги, минировали какие-то другие заведения. Трудно сказать, где рванет. Непонятно. Особенно спецминирование, помню, там вообще, что хочешь – котелочек, сучочек, палочка – это уже мина.
Я когда сам ранение получил… Кишим, такой населенный пункт. Там надо было пройти немножко. В первый день там сотня фугасов взорвалась. Минная война выматывала.
"Мы не убивали, когда можно было не убивать"
– …По себе сужу, за других говорить не буду. Вот в Кабуле видишь – сидит афганец. И ты видишь – у него халат, под халатом – автомат. У тебя выбор: можно его расстрелять сразу. Но с другой стороны думаешь: есть варианты его не убивать. Пускай живет. Это ж мы пришли к ним в страну, а не они к нам. Понятно, когда вопрос стоял – или ты, или он – вариантов не было. А когда можно было разойтись… мы старались разойтись. Мы не убивали, когда можно было не убивать. 
После нас американцы пришли – они просто гнали ковровые бомбардировки: с большой высоты сыпали, сыпали… У нас не было такой задачи. Это скорее исполнение задачи по зачистке Афганистана от афганцев так выглядит. Да Господи, за первый же год мы бы это сделать могли. Но такой задачи не было. Мы обеспечивали зону влияния в данном районе.
Стоит вот наш батальон. Но батальон-то заминирован со всех сторон. Ну, а что? Тебе хорошо, и им неплохо. (смеется)
Скажу честно, у большинства из нас даже не было мысли "отмазаться" от Афганской войны. Мы понимали: это война. Это "орел – решка". Тебя могут убить. Но мы профессионально к этому готовились.
Меня когда второй раз призывали, вызвали в академию, я спрашиваю: "Какие варианты?". Мне говорят: "Варианты: ты едешь". Я спросил: "А еще?". Мне говорят: "Мы тебя исключаем из партии". Я говорю: "Убедительно". (смеется)
Мне политполка говорил – отучись в академии, потом поезжай… Никто ж не знал, что война закончится буквально через год. Я говорю: "Не, потом солдаты-офицеры скажут, мол, струсил, от войны отмазался". А он мне на это сказал: "Саша, если случится такое – убьют тебя, ты уже об этом не узнаешь и не пожалеешь. А вот, Саш, случится, что тебя искалечат?..". А это потом и случилось… "…Че ты будешь делать-то?". Я говорю: "Не знаю".
– А что случилось?
– Пуля пробила правый голеностоп насквозь и вышла в подошву. Весь сустав раздробила. Но академию я успел закончить – министр обороны дал такую возможность. Я сказал: я сейчас в таком состоянии, меня только надо увольнять. Но пошли навстречу.
В то время уже начали объединяться ветеранские организации, зная проблемы друг друга. Мы могли хоть как-то помочь. Мы понимали свои проблемы внутри себя.
"Они не могут терпеть лжи"
– Вам помогали люди со стороны?
– Нам никто не помогал – от нас чурались. Пришли, мол, с этого Афгана люди какие-то – у них повышенная социальная справедливость… они не могут терпеть лжи… Мы много услышали таких вещей – особенно после распада СССР. Мол, а мы вас туда не посылали. Это другое государство было. Я говорю: посылать-то не посылали, но мы же есть. Мы существуем. С нами надо что-то делать, в конце концов. Решать какие-то вопросы минимально. Нам что, сразу в ящик? И сверху самим себе щелочку заколачивать… 
Сколько СССР войн провел. По-крупному объединились только афганцы. Сегодня мы, по сути, единственная цементирующая структура, которая представляла Советский Союз. У нас организации во всех республиках есть. Я возглавляю вот эту объединяющую организацию. И мы встречаемся – я только приехал из Ташкента, еду в Баку. Они к нам приезжают – Прибалтика, например. Мы между собой общаемся. Я иногда амбициозно говорю: может, мы являемся той точкой, которая когда-то позволит восстановить Советский Союз.
– Вот тут у вас с прибалтами проблемы будут.
– Да не будет. Прибалты входят в мою структуру, у нас все нормально.
– У вас – конечно, но на политическом уровне…
– Понимаете, прибалты – это прибалты, политики – это политики. Я каждый год езжу на слет афганцев в Литву, в Латвию, в Эстонию. Там собираются афганцы, поют свои песни. О Великой Литве там никто не вспоминает! (смеется) 
В Латвии вообще половина населения – русские. О чем говорить? До сих пор их там воспринимают как пятую колонну.
Хотя да, в прошлом году такой состоялся разговор, когда я приехал в Литву: там что-то ребята начали: вот, мол, на нас там Россия напасть хочет… Я сказал: парни, кому вы на хрен нужны? Кому ваша Литва нужна? О чем разговор? У нас своих проблем немерено! Посмотрите на эти территории огромные. Ну, о чем разговор? Вы сами с нами стали ссориться – стали жить хуже в разы, чем до этого. Ну, слов нет. Одни эмоции.
"Машина, 13 тонн, его давила"
– К разговору об эмоциях. Вы сейчас события Афганской войны оцениваете скорее с логической или с эмоциональной точки зрения?
– Под настроение. Мы все-таки были военные. Нам дали команду вперед – и мы шли. О чем можно было разговоры вести? "А я не пойду"? Были пару случаев – они мне запомнились. Солдатик стрельнул себе – вот здесь вот (показывает на ключицу). Приехал в госпиталь, ему: "Сынуля, ну как же так?". А он: "Товарищ полковник, дурака не включайте. Есть приказ: у кого самострел – всех отправить в Советский Союз". Был приказ, на самом деле.
– И сами в себя стреляли из-за этого?
– Да. Они стреляли над верхушкой легких. Делали себе несмертельное ранение. Они это знали. Закон изучили. Люди понимали, что война – это война.
Как-то командир батальона поставил пятерых дембелей. Стоит вертолет. И он им: "Парни, кто пойдет на вывод [войск] – я всем красную звезду дам…". И выходит парень, азербайджанец: "Можно я не пойду? Я отслужил. Война – это рулетка. Я могу сейчас два шага ступить – и все… рулетка не в мою пользу". Комбат его ударил. Я комбату серьезно впечатал. Говорю:
"Потому что ты, наверное, на улицах не дрался. Парень-солдат тебе – майору! – сказал правду. За это нельзя бить. Это не по-пацански". И что ты думаешь? Через два дня эти дембеля все уходят. Комбат сел – у него истерика. Истерика! Говорю:
"А что истеришь? Вперед – в пропасть. Будем доставать этих людей". Достали. Вот в итоге из этих пяти дембелей… один мальчишка был сзади, спрыгнул… Машина, 13 тонн, его давила. Человека три сломали позвоночники.
Я говорю: кому нужны тут твои ордена? Орден – это всего лишь фетиш, железяка нахрен. Она ничего не стоит по сравнению с жизнью. Как тут оценивать?
У афганцев были полководцы, которые помогали нашим войскам, чтоб они вышли без потерь. Да, они нам говорили: вы совершаете огромную ошибку, уходя отсюда. Но решение было принято. Они нам помогали. Сто человек солдат, которые находились у них в плену, передали нам.
"Американцы все готовили против нас"
– Как вообще местные относились к вам?
– Ну, знаете, слышали – "шурави"? Это советские. Мы с афганцами вели бизнес, покупали. Мы у них главные покупатели были. Деньги-то у нас были.
До сих пор вспоминаю. Самолет приземлился. Вышли, идем на пересылке. Вертолеты летают, стреляют, бой идет. Хрен его знает, куда что попало… Ты вот едешь – вот эти глиняные кишлаки, тут же – автосалоны. А у нас такого близко не было. Тут же магазины, где эти шикарнейшие цветные магнитофоны, пиво в баночках, кока-кола… У нас не было, у них было. Хотя тряпки они свои в проточных ямах полоскали. 
Раньше там туризм был, в Афганистане. Сейчас, если все наладится… Наши уже начали с талибами вести переговоры. Но сейчас игиловцы* подошли туда, у талибов начинаются проблемы. Спасибо нашему государству, мы сегодня таджикам уж помогли. Оружия дали на три таджикских армии, узбекам помогли. Мы понимаем, что если игиловцы* в Среднюю Азию прорвутся, никому хорошо не будет там.
– А как вы считаете, советская операция в Афганистане была более осмысленная, чем сегодняшняя коалиционная?
– А какая там операция сегодня? Они сидят в своих укрепрайонах и боятся высунуть нос. Реально. Потом, мы когда были – там китайцы, американцы все готовили против нас.
Ребята у меня были из Прибалтики там, видели – все по-другому: там эта "коалиция" живет сейчас с другим питанием, с биотуалетами…
– Действительно ли Соединенные Штаты готовили моджахедов? И зачем им нужно было воевать таким образом против СССР в Афгане?
– Конечно, готовили, конечно. Они понимали, что не победят. Но надо было, чтобы Союз нес потери. Они об этом рассказывали. Это обычная история для них. Чего далеко ходить – вот вам понятнее будет: что на Украине сейчас творится? Сами украинцы, что ли, это устроили? Понагнали им туда инструкторов Соединенные Штаты.
– Были ли у СССР ошибки в Афганистане?
– Один момент – когда Ельцин Борис Николаевич сказал, что мы больше Афганистану не помогаем. И тогда Мохаммада Наджибуллу мы предали, по сути. Его повесили прямо на территории советского посольства. Если бы мы этой ошибки не допустили, мы бы сейчас об Афганистане не говорили.
Это было бы дружественное государство. Мы бы с вами туда по турпутевкам ездили. Но Ельцин поступил так… кому он сделал лучше? России – точно нет.
Там, в Афганистане, колоссальные запасы газа. Это мировая кладовая драгоценных камней. Мы бы жили – не тужили.
"Они бы разместили бы там "Першинги"
– А зачем СССР ввязался в конфликт? Понятно – нас попросили, но мы же понимали, что подключатся другие игроки.
– Если бы мы не подключились, как мы поняли из разведданных, через два месяца там стояли бы американцы. Они бы разместили бы там "Першинги" – Москва простреливалась бы просто. Планы мы им сбили, оттянули на 10 лет. Что сейчас там творится…
Знаете, в форме фантазии скажу: вот Соединенные Штаты Америки… всплыли бы там наши ядерные баллистические подлодки… каждая подлодка – 24 ракеты… Во время операции на Кубе американцы впервые почувствовали, что они так же уязвимы, как и все остальные. 200 км до Флориды – это две секунды для ракеты. Так что нам поднять подлодки надо. Именно чтобы нас зафиксировали. У нас подлодок много, которые могут уйти под воду, и их невозможно просто зафиксировать. Зафиксировали – и они поняли, что сейчас кто-то нажмет кнопку – и нет Америки. Испарилась! Не было бы тогда этих громогласных заявлений сейчас на Западе. Да где бы был ваш Запад, если бы Советский Союз во Второй мировой не принял бы на себя главный удар?
– К конфликту в Афганистане Запад подключился по ходу дела, или он был там изначально?
– Изначально они там были. Они внутриполитическую обстановку в стране накаляли. Вот когда Амин пришел – он вообще неадекватный человек, с садистскими такими наклонностями…
– Так он же сначала вроде как был за СССР?
– Так говорил. И только говорил. И Бабрак Кармаль – не самая идеальная фигура. Его вытащили – он же в Чехии, по-моему, сидел. Поставили. Решили – Амина убирать надо… 
Вообще, знаете, вывод войск, который прошел – операция, которая аналогов не имеет. Ее надо изучать во всех военных учебных заведениях мира. Как сделано с минимальными потерями.
– Сегодня советский опыт используется?
– Используется. Советский опыт – то, что мы сделали в Сирии сейчас. Все ученые, военные аналитики изучают это. Как наши операцию спланировали, практически одной авиацией, без особых потерь. Сломали хребет. Там была куча государств, которые имитировали войну. Наши просто влетели – и конкретно задачу выполнили.
* организация запрещена в РФ
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен