Латвия все еще агонизирует по поводу своего советского наследия, пишет CS Monitor.
В случае с Латвией разбирательство с советским наследием становится особенно спорным вопросом, учитывая его материальность: это каталог из 4500 людей, работавших агентами и информаторами КГБ в 1980-х. С момента обретения страной независимости латвийские политики спорили – нужно ли обнародовать список?
На самом деле, каталог неполный – там ничего не сказано о том, что конкретно делали информаторы или почему. Теперь, после отчета латвийской Комиссии по изучению документов КГБ, вопрос о советском "ящике Пандоры" вновь обострился.
Хотя тень СССР нависает над всеми тремя прибалтийскими республиками, тот факт, что в Латвии все еще хранятся архивы КГБ, говорит о том, что эта страна отстает в процессе очищения от "следов оккупации", отмечает издание.
По словам директора Института Латвии Айвы Розенберги, "вездесущность" КГБ нанесла латвийцам психотравму, о которой многие просто отказываются говорить. И вот появляется особое беспокойство по поводу того, что при публикации так называемых мешков КГБ о психотравме придется вспомнить – и это угрожает латвийскому обществу. По мнению авторов издания, по этой причине экс-президент Латвии Вайра Вике-Фрейберга трижды накладывала вето на решения Сейма опубликовать архивы. Она до сих пор придерживается этой точки зрения:
"Мы должны понимать, что КГБ могли специально оставить неполные архивы, чтобы посеять смуту в Латвии. Мы знаем, что много важных файлов уничтожили или увезли в Москву", – сказала она.
Карлис Кангерис, глава Комиссии, не согласен с тем, что записи были оставлены неполными специально. По его мнению, это была чистая случайность – результат спешки. Теперь с "результатом спешки" вынуждено разбираться латвийское правительство, которое обязывают обнародовать имена агентов КГБ.
Вике-Фрейберга не разделяет эту точку зрения:
"Одна публикация имен – это неэффективно. Я в предвкушении получения большей информации от Комиссии по поводу того, как КГБ оперировало в Латвии", – сказала она.
Неясно, опубликуют ли эту информацию или хотя бы список имен. Запутанности ситуации добавляет тот факт, что многие ставили под сомнение качество работы Комиссии.
Анния Эмерсоне, бывший журналист, работавшая помощником в музее бывшей штаб-квартиры КГБ в Риге, сказала: "Этот вопрос – открыть записи или нет – продолжает оставаться "тяжелой" темой для нашего общества, а также для наших законодателей". "Что ж, – добавила она, – трудность катализации политической воли и поддержки партий, имеющих право принимать эти решения, все еще впереди".
Главный вопрос – а что произойдет, если списки все-таки опубликуют?
Латыши получили представление о том, что может произойти, еще в декабре 2016 года, когда знаменитый поэт признался в том, что он сотрудничал с КГБ.
"Я был агентом КГБ", – сказал Янис Рокпелнис, указав, что его задача заключалась в том, чтобы сообщать о настроениях групп гражданского общества. "У меня такое чувство, что я убийца и что внутри меня труп. Я убил свою жизнь, себя и свою честность", – сказал он.
Исповедь поразила его соотечественников. Некоторые хвалили его за честность. Другие заклеймили его предателем. Что произойдет, когда 4500 информаторов в судьбоносном списке будут вынуждены объяснять, что они сделали – или не сделали – для КГБ?
Вопрос заботит и другого экс-президента – Валдиса Затлерса, имевшего возможность изучить эти списки.
"Я был очень удивлен, когда увидел там своих друзей. Некоторые из них очень грязные поступки совершали", – отметил он.
Затлерс считает, что каталог лучше обнародовать – и будь, что будет:
"Нет смысла хранить секреты. Лучше все вскрыть и покончить со спекуляциями", – подчеркнул экс-президент.
В так называемых мешках КГБ – 50 тысяч листов дел оперативной разработки на 23 тысячи человек, привлеченных к агентурной деятельности с 1953 по 1987 год: агентура, резиденты, держатели конспиративных квартир, деятели науки и культуры, привлеченные к сотрудничеству с КГБ.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен