390 лет назад в Альтмарке было заключено перемирие между Швецией и Речью Посполитой. Лифляндские дворяне могли ликовать: завоеванные Швецией Рига и Лифляндия остались во владении Его Величества короля Швеции Густава II Адольфа.

Почему же успехи шведов вызвали ликование у части немецких дворян Лифляндии (то есть Видземе)?

Как известно, ранее, по результатам Ливонской войны, Лифляндия отошла к Речи Посполитой. И польские власти решили: здесь есть, чем поживиться! Государство занялось экспроприацией и национализацией. Если немецкий барон не мог доказать, что владеет имением на законном основании, то оно отбиралось в пользу государства.

А как доказывать право на собственность, когда, к примеру, старые грамоты давно истлели или сгорели во время пожара, или же имение было даровано далекому предку нынешнего владельца устным распоряжением основателя Риги епископа Альберта?

Лишенный средств к существованию бывший барон даже не мог поступить на госслужбу старостой (начальником районного масштаба), ибо по распоряжению польского короля, половина старост должна была назначаться из польских дворян, а вторая часть – из дворян Великого княжества Литовского. Многовековым хозяевам Ливонии, по сути, не оставалось места на этой земле.

Не удивительно, что после начала в 1600-м году польско-шведской войны десятки видземских дворян 11 февраля 1601 года направили письмо шведскому правителю герцогу Карлу (короновали его как короля Карла IX несколько позже – прим. автора) с призывом освободить Лифляндию "от польского ига" и жаловались, что "поляки изгнали их из имений и заставили пережить большие унижения и издевательства".

Парадокс, войну, в результате которой Лифляндия отошла к Швеции, начали вовсе не шведы, а поляки. Причем просто удивительно, сколь абсурдно вели себя руководители Речи Посполитой – войну начали, а войско направили… в противоположную сторону.

Как же это вышло? Монарх Речи Посполитой Сигизмунд III одно время был королем и Польши, и Швеции. Но так как этот внучатый племянник давно умершего польского короля Сигизмунда Августа и сын шведского короля Юхана III предпочел жить в Польше, то шведы его попросту свергли. Именно он и стал инициатором войны с обидевшей его Швецией.

А вот реальный правитель Польши – канцлер и великий коронный гетман Ян Замойский – предпочел направить польское войско совсем в другую сторону – в помощь претенденту на трон Трансильвании Анджею Баторию, родственнику своего личного друга и покровителя, покойного польского короля Стефана Батория.

В результате, хоть и инициировала войну Речь Посполитая, началась она с наступления… шведов. При этом грабили латышских крестьян как захватчики-шведы, так и защитники-поляки. Страшная непогода и грабежи породили голод в Лифляндии и Инфлянтах (Латгалии); в Инфлянтах были даже зафиксированы случаи людоедства. Воистину паны – польские и шведские – дрались, а у местных холопов чубы трещали.

Исправляя ошибки своих политиков, польские гусары творили чудеса. Так, в 1605-м году в битве при Кирхгольме (ныне Саласпилс – прим. автора) поляки разгромили втрое превосходящую их по численности шведскую армию, шведский король Карл IX чуть не попал в плен. Лихой курляндец, барон Маттиас фон дер Рекке уже схватил шведского монарха за волосы, но раненый король, напрягая последние силы, вырвался и убежал.

Выиграть войну против Швеции полякам опять не дала неразумная политика. В Смутное для Руси время они затеяли войну с Московским царством. Осаждали Смоленск, победоносно вошли в Москву, а шведы тем временем усиливали свою армию.

В 1620 году поляков настигла новая напасть, и виновна в ней была опять-таки сама Речь Посполитая. Раздраженный набегами на Турцию украинских казаков и вмешательством поляков в дела Балкан турецкий султан начал войну с Польшей. В 1621 году польская армия отстояла свою землю от турецкого нашествия.

Пока польские воины одерживали эту блестящую победу, шведы захватили оставшуюся почти что беззащитной Ригу. Такой шаг вызвал возмущение у части лютеран: своими действиями король Густав II Адольф опосредованно помогает басурманам, нехристям.

Однако сменивший в 1611-м году на троне Карла IX Густав II Адольф недаром получил после смерти от шведского риксдага (парламента – прим. автора) титул Великий. И не случайно Наполеон Бонапарт включил его в число семи самых выдающихся полководцев всех времен и народов. Густав II Адольф умел держать удар. Он понимал: об обстоятельствах захвата шведами Риги быстро забудут, а город за Швецией останется.

И вот в сентябре 1629 года лифляндские дворяне торжествовали: отныне Лифляндия – шведская, с редукцией покончено. Рано радовались! Прошло лишь несколько десятков лет после гибели на войне Густава II Адольфа, и в правление короля Карла XI в Лифляндии была проведена… редукция имений.

И какая! Более 80 процентов всех земель в Лифляндии стали собственностью шведской короны.

В 1697-м году Лифляндию поразил страшный голод. Крестьяне страдали, а зерно из государственных имений тысячами бочек вывозилось в Швецию. Как тут не вспомнить слова короля Густава II Адольфа, написанные значительно раньше: "Нам более желательно, чтобы хорошо снабжалось наше войско, чем щадились крестьяне".

Многие лифляндские немецкие аристократы вновь оказались без земли...

В то время в Лифляндии жил Иоганн Рейнгольд Паткуль, образованнейший дворянин, имевший высшее образование, знавший шесть языков, блестящий оратор. На ландтаге (собрании лифляндского дворянства) его избрали защитником интересов всех местных дворян. Темпераментный и энергичный Паткуль ездил в Стокгольм, добился аудиенции у короля Карла XI и старательно доказывал Его Величеству, что следует отменить редукцию.

Как "лифляндская Золушка" стала российской императрицей

Представьте себе реакцию шведского короля: благодаря редукции, доход короны от Лифляндии возрос до миллиона серебряных талеров в год. Что было равно по стоимости нескольким тоннам золота. Король возмутился: что же, немалую часть этой горы золота отдавать обратно лифляндским помещикам?! Да что это за кидала приехал из Риги?!

Король испытал гнев, Паткуль – разочарование. Его дальнейшая борьба против редукции привела к тому, что лидер лифляндского дворянства вынужден был бежать из страны, а в Швеции его приговорили к смертной казни.

Иоганн Паткуль и за границей продолжил свою борьбу. Он обратился к Августу II, королю Польши и одновременно курфюрсту Саксонии: Ваше Величество, спасите Лифляндию, верните ее Польше, а имения – дворянам! Паткуль побудил польского короля к действию. А сам лифляндец стал тайным советником Его Величества. Король и лифляндец с трудом сколотили антишведскую коалицию.

Иоганн Паткуль лично съездил в Москву и благодаря своему красноречию, ему удалось уговорить Петра Великого стать союзником Августа II. Еще раньше польский король договорился с Данией о ее участии в войне, которую впоследствии историки назовут Северной.

Не случайно, шведский король Карл XII именно Августа II считал зачинщиком Северной войны. В письме к французскому монарху Людовику XIV он осудил поведение польского короля и подчеркнул, что оно "заслуживает мщения". Не случайно, во время Северной войны Карл XII старался лишить Августа II польской короны и, оккупировав Польшу, даже созвал Сейм для того, чтобы избрать королем познанского воеводу Станислава Лещинского.

Польский король терпел одно поражение за другим... Иоганн Рейнгольд Паткуль, видя, что с Августом II, как говорится, каши не сваришь, поступил на русскую службу. Петр Великий произвел его в генерал-майоры. Паткуль стал ревностно служить России, считая, что от ее успехов зависит благополучие лифляндского дворянства.

После Полтавского сражения шведский король Карл XII отказался признать, что проиграл войну и не стал заключать мир. Поэтому боевые действия продолжались. Военная необходимость требовала от русской армии занять крепость Ригу, и к радости части лифляндских дворян это было сделано. Редуцированные шведами в Лифляндии имения были возвращены прежним собственникам...

И в течение двух столетий представители балтийской элиты были спокойны за свои богатства и имения: российские власти уважали частную собственность, и образно говоря, русский медведь оказался для лифляндских дворян гораздо добрее и надежнее шведского льва или польского орла.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.