Повторюсь, 310 лет назад – в 1709 году – внешне все выглядело так, словно происходит повторение пройденного. Даже причины двух войн вроде бы имели отдаленное сходство: и в том, и в другом случае они были связаны с пожеланиями Польши.
Ведь в 1656 году войско царя Алексея Михайловича вступило в Лифляндию, чтобы помочь Речи Посполитой после того, как шведский король Карл X Густав вторгся в эту страну и занял Варшаву. То есть тогда Москва, начав войну против Швеции, оказывала Речи Посполитой услугу, так как вынуждала шведов держать часть войск в Лифляндии, тем самым не давая им усилиться в Польше.
А на рубеже XVIII столетия молодой русский царь Петр I согласился вступить в войну на стороне антишведской коалиции после того, как в Москве побывало посольство польского короля Августа II. В его состав входил и лифляндский дворянин Иоганн Рейнгольд Паткуль. Именно красноречивый Паткуль, адвокат по образованию, сумел убедить колебавшегося царя примкнуть к антишведской коалиции. Итак, пусть не ради Польши, но по ее инициативе, Россия вновь оказалась в состоянии войны со Швецией.
В 1709 году начало осады Риги на удивление напоминало предшествующие военные действия. Как и во время первой осады, рижане и шведский гарнизон не успели вырубить загородные сады, и деревья могли стать укрытием для русских солдат.
29 октября 1709 года рижский обыватель Иоаким Гельмс написал в своем дневнике, что уже после начала осады шведы озаботились уничтожением загородных садов: "Его превосходительство господин генерал-губернатор Нильс Штремберг приказал зажечь все дома и сады, находившиеся вне форштадта, а также был отдан приказ жителям форштадта разрушать свои дома и приводить в безопасность то, чего не хотели предавать огню".
Впрочем, по свидетельству этого рижанина, пока шведы были озабочены уничтожением загородных садов и домов, русские чуть было ни захватили город с ходу: "После обеда было сделано из Коброн-шанца шесть выстрелов, убивших только одного из неприятелей. Также и неприятель тоже после обеда намеревался напасть врасплох на форштадт и едва не ворвался в Раунасские ворота; в этой схватке пали двое наших. Это произвело большой страх между форштадтскими жителями и всякий бежал в город".
9 ноября 1709 года к русским войскам прибыл царь Петр I. Он лично сделал три выстрела из пушки в сторону укреплений. Попал или нет – споры об этом идут до сих пор. В тот же день, как писал Гельмс, "...вечером в 9 часов, прибыли различные неприятельские струги с провиантом и орудиями; наши это увидели при ярком свете луны, и вслед за тем, чтобы помешать причаливать, открыли учащенную пальбу, но без успеха". Гельмс не уточнил, что прибыли не просто пушки, а тяжелая артиллерия – осадные орудия, необходимые для взятия крепостей.
Русские строили земляные укрепления, устанавливали пушки. Как уже говорилось, все казалось схожим с событиями 1656 года, но на самом деле и политическая, и военная ситуация были совершенно иными. В Первую Северную войну, в 1656 году, шведский генерал-губернатор призвал лифляндских дворян ехать в Ригу вместе со своими слугами и защищать город от иноземных войск. Часть дворян проигнорировали призыв, однако все же число защитников Риги увеличилось на несколько сот человек. А вот в 1709 году нашлись лифляндские дворяне, которые поддерживали русских.
Знатный барон
Вновь обратимся к дневнику Иоакима Гельмса, который скрупулезно фиксировал события от начала осады до капитуляции города. Он писал, что, когда рижский гарнизон, наконец, сдался, то командующий российской армией генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев в июле 1710 года торжественно въехал в Ригу вместе с одним из лидеров лифляндского дворянства.
Вот как описывалось Гельмсом это событие: "В 11 часов начался въезд: впереди ехали двое знатных гренадерских офицеров, у которых на шапках был прикреплен драгоценный камень; за ними следовали 38 пар гренадеров верхами и с обнаженными шпагами в руках; у них точно также на шапках было прикреплено по прекрасному богемскому камню. За ними следовали 16 слуг знатных господ верхами <...>.
За ними ехало дворянство точно также верхом и с обнаженными шпагами в руке. Их предводителем был господин барон и полковник фон Менген. Затем ехали верхом три знатных генерала, а за ними придворная гвардия генерал-фельдмаршала, состоявшая из семидесяти двух человек, одетых в желтое; затем ехала коляска с важными господами и наконец генерал-фельдмаршал Шереметев в собственной и богато вызолоченной коляске, запряженной шестью белыми и гнедыми конями; с ним сидел барон фон Левенвольде".
Итак, лифляндский барон фон Левенвольде оказался самой приближенной к командующему персоной. За что же он удостоился такой чести и кто он вообще такой?
Лифляндский дворянин Герхард Иоганн фон Левенвольде служил в шведской армии, был майором в рижском гарнизоне. Когда шведский король стал проводить редукцию (изъятие поместий у немецких дворян Лифляндии – прим. автора) и конфисковал земли барона, Левенвольде покинул родину и стал ближайшим сподвижником Иоганна Рейнгольда Паткуля, политического эмигранта, лидера антишведской оппозиции. Того самого Паткуля, который, борясь против редукции, вошел в доверие к польскому королю Августу II и призвал его воевать со Швецией, а затем приехал в Москву и уговорил Петра I примкнуть к антишведской коалиции.
Шведам удалось, в результате предательства Августа II, в 1707 году арестовать и казнить Паткуля. После чего роль главного защитника интересов лифляндских дворян перешла к его сподвижнику Герхарду Левенвольде. После взятия Риги тайный советник (чин соответствовал армейскому генерал-лейтенанту - прим. автора) фон Левенвольде был назначен российским главноуполномоченным в Лифляндии и Эстляндии.
Поддержка местного дворянства
Итак, в 1709–1710 годах русская армия в Лифляндии была сильна не только благодаря реформам Петра I, значительно повысившим ее боеспособность, но и благодаря поддержке части местного дворянства.
Существовал, впрочем, еще один фактор, даже более существенный, который позволил Петру Великому совершить то, что не смог сделать его отец, – занять крепость Ригу.
Царь Алексей Михайлович вступил в Лифляндию после того, как Швеция одержала в Польше ряд побед. При Петре I все было иначе: русская армия сначала разгромила шведов под Полтавой и только затем отправилась осаждать Ригу.
Почему же осада Риги стала необходимой? По договоренности с польским королем Августом II, Россия должна была вернуть себе устье реки Невы. Именно вернуть: здесь столетиями была русская земля, отнятая шведами в Смутное для Руси время – в начале XVII века. А поляки вернули бы себе Ригу, отнятую у них шведами осенью 1621 года. Однако в 1706 году зачинщик Северной войны Август II после ряда неудач предал Россию и втайне от Петра I заключил сепаратный мир со Швецией.
Таким образом, русские остались один на один со шведами, но в генеральном сражении под Полтавой сокрушили неприятеля во главе с королем Карлом XII. Однако упрямец Карл XII даже после Полтавы и слышать не хотел о мире с Россией. Надеясь неизвестно на что, шведский король верил: ему удастся отбить у русских и занятые ими в Эстляндии города, и устье Невы. Шведский монарх отказывался признавать основанный Петром I Санкт-Петербург русской землей.
Итак, Северная война продолжалась... И военная необходимость требовала осадить крепость Ригу.
Причем шансов у шведского гарнизона Риги не было – русские могли вести осаду столько времени, сколько было нужно, чтобы у неприятеля кончились припасы, и он вынужден был сдаться. И никто не мог в сложившейся ситуации помочь рижскому гарнизону.
Сегодня очень мало пишут о том, что шведский король подставил своих же подданных – рижан. После поражения под Полтавой Карл XII не был способен защитить город, но велел удерживать его. От долгой осады пострадали немало мирных жителей, и почти через год после ее начала шведы все равно капитулировали. Так что жертвы среди горожан – на совести шведского короля Карла XII. Заключи он мир после Полтавской битвы, и военных действий в Лифляндии не было бы вообще.
Когда же русские войска вступили в Ригу, встал вопрос: что с ней делать? Не отдавать же польскому королю-предателю Августу II, который сам отказался от борьбы за нее. Так Рига стала городом в Российском государстве. Причем Петр Великий пообещал не менять старых порядков в Риге, и более 150 лет рижские бюргеры вели делопроизводство на немецком языке и управляли городом по своему разумению...
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен