Шел 1980-й год. Новое десятилетие начиналось для Советского Союза грандиозным и долгожданным событием: московской Олимпиадой. А если точнее, то XXII Летними Олимпийскими играми, которые впервые проходили в стране, причем ведущей стране, социалистического лагеря.

На этих Играх будет все. И убедительные победы советских спортсменов. И интриги в верхних эшелонах власти. И бескорыстный коллективизм. И "проверка на прочность" советской экономики. И мало кто тогда понимал, что Олимпиада-80, это последнее масштабное событие так и не состоявшегося будущего. Уже наступает, практически незаметно, совсем иная эпоха. И многому из уже ставшего привычным в ней просто не найдется места. Десятилетие начиналось с олимпийского праздника, а закончилось…. мы все знаем, чем. В чем-то ситуация напоминает сегодняшнюю: "завтра" уже никогда не будет похоже на "вчера".

Можно сказать, что 1980-й и Олимпиада-80, как его символ, – это своего рода точка бифуркации. Чтобы понять, насколько люди, в лучшей своей части, тогда были иными, достаточно привести такой пример. Это достаточно известный факт, просто мало кто в него глубоко вдумывается… На большой спортивной арене в Лужниках, главной площадке Олимпиады-80, строго под чашей Олимпийского огня, была организована "экран-трибуна". Попросту: пять тысяч человек, где каждый, в нужный момент поднимая щит нужного цвета, играл роль пикселя изображения. На этом "экране", на открытии Олимпиады, был изображен герб Советского Союза. На нем же, во время церемонии закрытия Игр, заплакал олимпийский Мишка. Там было еще очень много картинок, в том числе динамичных…

То есть, пять тысяч человек работали, как единый организм. И ни разу никто не ошибся… Такого практически невозможно добиться даже благодаря современным средствам коммуникации. Такого невозможно добиться долгими и нудными "прогонами номера". Там ты хотя бы видишь, что делают другие участники и можешь представить, как это выглядит со стороны… Здесь же люди работали практически вслепую.

Этого невозможно добиться ни страхом, ни обещанием "бешеных дивидендов". И то, и другое неизбежно чувствовалось бы в микродвижениях. Здесь же все происходит плавно, гармонично и естественно. Должно было быть что-то еще, что побуждало пять тысяч человек действовать, как единый организм. А поскольку искусственный интеллект тогда еще не изобрели, это "что-то" было в самих людях. 

Ровно за месяц до начала Олимпиады-80, 19 июня 1980 года, в древней Олимпии был зажжен священный огонь. Пятого июля эстафета олимпийского огня пересекла границу СССР. А 18 июля 1980 года олимпийский огонь прибыл в Москву. Оттуда его частичкам предстояло отправиться в другие города, где должны были стартовать спортивные состязания Олимпиады. Не секрет, что Олимиаду-80 принимали пять городов СССР. Но в Ленинграде, Киеве и Минске проходил только отборочный футбольный тур. И только Таллин можно считать равноправным городом-участником Олимпиады-80.

Там, а вернее, в новом Центре парусного спорта, в таллинском районе Пирита, и прошла олимпийская парусная регата. Только в Москве и Таллине разыгрывались и вручались медали (было разыграно шесть комплектов наград в состязании яхт шести классов). Только у Таллина, помимо "всесоюзного" Мишки, был свой, "локальный" символ Олимпиады-80. Это тюлененок Вигри, забавная зверушка с ярко выраженными эстонскими чертами. Кроме этого, по городу прошла своя эстафета олимпийского огня. Был свой парад команд. 

Но дело в том, что вместо Таллина должна была быть Рига. В чем не сомневаются в Риге. Или Ленинград – так до сих пор думают в Питере. А могло статься и так, что белые паруса над волнами Финского залива повернули бы в итоге историю Союза совсем в ином направлении.

"Рига, подвинься!"

Собственно, чисто со спортивно-технической точки зрения наиболее подходил для проведения регаты именно Рижский залив. Хотя бы из-за более чистой акватории, более плавной волновой динамики и т.п. Поэтому Международная ассоциация парусного спорта порекомендовала Спорткомитету СССР Ригу. Москва, в свою очередь, предложила организовать у себя регату прежде всего руководству Латвийской ССР. 

В Риге тогда была более развитая, по сравнению с эстонской столицей, городская инфраструктура. Конечно, уровень сервиса в советском Таллине был ощутимо выше рижского. Но все же негласной столицей Прибалтики и "нашей заграницей" считалась именно Рига, а Таллин воспринимался… ну, если не "чухонской деревней", то просто интересным этнографическим музеем.

Проведение регаты в одной из прибалтийских столиц было верно и с политической точки зрения. Как известно, США демонстративно не признавали вхождение прибалтийских республик в состав СССР. Именно с подачи Штатов и возникла пресловутая "теория оккупации".

Поэтому сотрудничество между Москвой и Ригой или Таллином по организации регаты будет очень наглядным уроком американцам. Тем более после того, как они бойкотировали нашу Олимпиаду, мотивируя это вводом советских войск в Афганистан. Так, будто сами десять лет назад черт знает что во Вьетнаме не натворили. Но безусловно, в случае с регатой инициатива должна исходить именно от прибалтов. А Москва всего лишь охотно пойдет им навстречу. Скорее всего, именно так рассуждали тогда в Кремле.

Но Рига начала искусственно затягивать процесс. Есть разная трактовка тех событий. В нерешительности обвиняют и лично Августа Восса, первого секретаря ЦК Компартии ЛССР, и рижский Исполнительный комитет. Есть мнение, что все уперлось в деньги. Поскольку построенные к Олимпиаде объекты в итоге оставались национальным республикам, условие было такое: 25% выделяет республика, из своего бюджета, а 75% – Москва, из союзного. Это латышам не понравилось. Как и в наши дни, хотелось, чтобы центр "оплатил банкет" полностью. В свою очередь, эстонцы взглянули на проблему с другой стороны: надо заплатить всего 25% за строительство крайне дорогих объектов, которые в итоге будут приносить республике дивиденды, в том числе – нематериальные, еще долгие годы.

Поэтому, пока Рига осторожничала, в Таллине резво взялись за дело. Точно так же, называются разные фамилии тех, благодаря кому "все получилось". Так, например, рассказывают, что председатель таллинского горисполкома (по нынешнему – мэр), коммунист и писатель Ивар Каллион под личную ответственность выделил из городского бюджета 5000 рублей наличными (по тем временам на работе средней тяжести, это заработок человека за 2-3 года; на тяжелой/вредной – примерно за год) на оплату работы архитекторов.

В итоге, к моменту принятия Москвой решения, Таллин мог представить уже готовый проект Олимпийского центра парусного спорта. Это решение было утверждено МОК 24 октября 1974 года, в Вене.

Конечно, играть вот так "на опережение" было рискованно. Но этот риск себя оправдал. В итоге Таллин получил не только Олимпийский центр парусного спорта, но и новую телебашню. Вскоре после Олимпиады несколько сместились акценты, например, в киноискусстве. Прежде, если в советском кино действие происходило в Прибалтике, то в большинстве случаев – в Риге. Теперь все чаще начал появляться Таллин. Кто его знает, какие еще дивиденды получили бы эстонцы в результате своих смелых действий, продолжи СССР свое существование. Но все вышло так, как вышло.

В современной Эстонии Олимпийский центр занесен в список памятников культуры. Это один из популярных туристических объектов. Все здания комплекса приватизированы и используются в коммерческих целях. Про то, что 75% стоимости строительства оплатили "оккупанты", в независимой Эстонии не любят вспоминать.

Неудобный преемник

Если с отказом Риги принять регату все более-менее ясно, то с Ленинградом далеко не так однозначно. Во-первых, откуда вообще возникло мнение, что "Ленинград изначально готовили к парусной регате, а групповые соревнования по футболу шли просто "гарниром"?". Да, с одной стороны Ленинград – "колыбель Революции", город-герой, переживший блокаду, память о которой не успела тогда еще стать историей. Но с другой стороны, как уже сказано, со спортивно-технической точки зрения больше подходил Рижский залив. А с перспективно-политической – одна из прибалтийских столиц.

Поэтому, думается, главное на тот момент, для чего в Ленинграде и был фактически создан миф об "упущенной регате", это дискредитация личности первого секретаря Ленинградского обкома КПСС (то есть, главного партийного руководителя города и области; а значит, по тем временам, и главного их руководителя вообще). Это Григорий Васильевич Романов.

С 1976 года – член Политбюро ЦК КПСС, главного руководящего органа коммунистической партии, а следовательно – Советского Союза. Ровесник Горбачева, значит, по понятиям тех времен достаточно молод для политической элиты. В Политбюро курировал работу Военно-промышленного комплекса. Что гораздо весомее доверенного Горбачеву сельского хозяйства.

Хороший хозяйственник. При Романове в Ленинграде было начато массовое жилищное строительство, вступил в строй ряд крупных промышленных объектов, начали работу более пятидесяти научно-производственных объединений. Создан НИИ по охране здоровья детей и подростков. Была реформирована система профтехобразования. Это позволило обеспечить промышленность местными кадрами, снизив потребность города в "лимитé" (по нынешнему, "внутренних гастарбайтерах").

Кстати, проблему, которую заметил Романов, остальная партноменклатура так и не захотела увидеть. Вернее, эта проблема не укладывалась в концепцию бесклассового общества, которое, якобы, "уже наступило". Из-за массовой трудовой миграции, из-за предоставления жилья всем подряд, без учета социальных различий, разрушались прежние, устойчивые микросоциумы, падал культурный уровень, ухудшалась криминогенная ситуация и происходила еще масса таких же "приятных" вещей. То же самое происходило, например, в Риге, в 70-е годы.

Кстати, о культуре. Именно при Григории Романове открылся знаменитый Ленинградский рок-клуб, вещь, с точки зрения ортодоксального марксизма, прямо скажем, "вражеская". Хотя, по воспоминаниям современников, Георгий Васильевич был убежденным коммунистом. Но в то же время выступал за необходимость коренных реформ советской экономики, однако – при обязательном сохранении главенства социалистических принципов.

Точно так же, по воспоминаниям современников, Брежнев, а позже Андропов, видели в Романове своего преемника. То есть, Романов минимум дважды был "без пяти минут" генеральным секретарем ЦК КПСС. Следовательно – фактическим руководителем Советского Союза и лидером необходимой стране, но совсем иной Перестройки. Которая, вполне вероятно, не обернулась бы в итоге "оранжевым шоу". Весной 85-го Григорий Романов будет главным и гораздо более сильным конкурентом Горбачева. Но его ловко отодвинут от возможности претендовать на высший пост. Впрочем, это уже совсем другая история…

"Здравствуйте. Мы из Комитета"

С учетом всего вышесказанного, надо рассматривать и вопрос, почему на Олимпиаде-80 Ленинград остался без парусной регаты. Недавно главный тренер сборной Латвии по скелетону, директор санно-бобслейной трассы в Сигулде Дайнис Дукурс, вспоминая Олимпиаду-80, сказал, что парусный спорт в СССР зародился в Таллине. Надо понимать, имеется в виду, что он зародился, как цельное, признанное на мировом уровне явление.

То есть, если бы Григорий Романов грамотно организовал регату в "северной Пальмире", он стяжал бы славу "отца" советского парусного спорта. Что значительно добавило бы ему популярности, как среди рядовых граждан, так и в среде руководящих работников. Грамотное проведение регаты – очень серьезная партия в общем оркестре Олимпиады. А поскольку он регату "проворонил", это легло на имидж Романова довольно жирной и грязной кляксой. Но в том то и дело, что проводить регату в городе на Неве не предполагалось изначально.

Сегодня, спустя сорок лет, мы прекрасно осведомлены о подобных технологиях. Это советские люди были в таких вопросах крайне наивны. За что и поплатились. Сначала делается информационный вброс, на уровне "это знают все": регата пройдет в Ленинграде. Причем, никто не может толком сказать, откуда он это знает, – ведь это же "общеизвестно". Но все уже хотят эту регату. Потом, естественно, "клиент" должен "обмануть ожидания трудящихся". Что с необходимостью и происходит. Это всего лишь дело техники.

Например, заместитель председателя ленинградского оргкомитета Олимпиады-80 Петр Тресков утверждает, что "случилась огромная глупость". Как раз тогда, когда Госкомспорт СССР принимал решение, какой город будет принимать регату, его представители "битый час" ожидали аудиенции в приемной Смольного – и "мелкие клерки про них просто забыли". А когда, мол, вспомнили, то Госкомспорт уже объявил Таллин столицей регаты.

Извините, не верю. Почти, как Станиславский. Во-первых, просто нелепо отправлять своих представителей согласовывать вопрос, если в это время по нему уже принимают решение. Во-вторых, уровень ответственности и самодисциплины, замешанные на изрядной доле рефлексии, хорошего советского работника был неизмеримо выше, чем у современного "офисного планктона". А плохих на работу в партийно-государственные органы не брали. И наконец, это оттенок некоего сакрального чувства, которое испытывал советский человек, видя удостоверение с шапкой "государственный комитет такой-то".

Другое дело, что к работникам Смольного могли подойти люди из "другого комитета", то есть КГБ, и "порекомендовать" задержать, как можно дольше, таких-то товарищей. Просто из-за воспитанного с детства чувства верности Родине никто бы не решился спросить: а зачем? Напомним, это еще 1974-й год, когда МОК принимает решение о столице Олимпиады-80 и других городах-участниках. До московского спортивного праздника еще шесть лет подготовки, до Перестройки – одиннадцать, до развала Союза – семнадцать. Но слишком многое указывает на спланированную акцию по дискредитации потенциального генерального секретаря ЦК КПСС середины 80-х. Возможно, первую, но в итоге – далеко не последнюю. И как тут не поверить в "теорию заговора"?

Но вернемся в 1980-й год. Вместо Риги или Ленинграда "локальный" олимпийский огонь парусной регаты загорелся в Таллине.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.