Белорусы – восточные славяне, с давних времен живут в мире и согласии с братским русским народом. У кого из нас нет друзей или родственников в Белоруссии? Даже сложно поверить в то, что русских и белорусов можно стравить между собой.

Литвинизация славян – политика Средневековья

Между тем такие попытки имели место. Пожар белорусского национализма внешние силы разжигали уже давно. Если смотреть глубоко в историю, то как минимум с XIV века, когда большие территории проживания восточнославянского населения вошли в состав Великого княжества Литовского.

Администрация Великого княжества Литовского взяла курс на постепенную католицизацию православных жителей. И со временем в разговорной и официально-деловой речи для обозначения католицизированных славян начали использовать слово "литвин". Политика была очень хитрой. Литвины противопоставлялись русинам, то есть православному населению.

Ключом от социального лифта в Великом княжестве Литовском для любого славянина был отказ от православия и приобщение к католическим ценностям. Русины не желали отказываться от своих культурно-мировоззренческих традиций и веры предков ради облегчения карьерного роста и занятия привилегированного положения при великокняжеском дворе.

Моральное, политическое и даже силовое давление на православных русинов увеличилось после 1386 года. Тогда в католическую веру перешел великий князь литовский Ягайло, а также его двоюродный брат Витовт. Многих русинов в те годы удалось "литвинизировать".

В XIV–XVI веках литвины уже сформировались как полноценное этноконфессиональное сообщество. Они стали опорой всего великого княжества. Их родным языком был западнорусский язык (в белорусской филологической традиции – старобелорусский – прим. автора), называемый также "проста мова" и "руська мова". Это был особый разговорный язык восточнославянского населения, в основе которого лежали южнорусские и среднерусские говоры.

Литвины из славян – кто и какие они на самом деле

Постепенно в него все активнее проникали старополонизмы (заимствования из средневекового польского языка – прим. автора). Влияние их было настолько значимо, что великие князья литовские сами перенимали отдельные культурные черты литвинов. Вся государственная документация Великого княжества Литовского велась на западнорусском языке. Более того, основной свод законов, Статут Великого княжества Литовского, трижды, в 1529-м, 1566-м, 1588-м годах, принимался на "руськой мове".

Правители Литвы в договорах со своими противниками – Псковом и Великим Новгородом – постоянно подчеркивали государственную принадлежность славян-католиков.

Великий князь Казимир, заключавший перемирие с Псковом в 1440 году, отмечал: "[…] А мне великому князю Казимиру блюсти Псковитина, как и своего Литвина; також и Псковичом блюсти Литвина, как и Псковитина […]".

Формула "свои литвины" получила широкое распространение в канцелярских бумагах Великого княжества Литовского.

Из литвинов постепенно сформировалась национальная интеллигенция Великого княжества Литовского. Многие литвины становились писарями, просветителями, философами, гуманистами и богословами. Впрочем, некоторые исторические свидетельства указывают на несформировавшуюся национальную самоидентификацию таких жителей великого княжества.

Например, первопечатник Франциск Скорина при обучении в Краковском университете обозначил себя как "литвина", однако во время поступления в университет Падуи написал напротив своего имени "русин". О своей "литвинской" идентичности часто писал философ и гуманист Симон Будный, переводчик Катехизиса на западнорусский язык.

Получается, что для внутреннего пользования эти люди квалифицировали себя как литвины, но за пределами Великого княжества Литовского ощущали себя русскими (русинами), пусть даже и не православными по вере.

Если поначалу понятие "литвин" было средневековым этноконфессионимом, то в дальнейшем это понятие стало употребляться гораздо шире. Еще до вхождения части земель бывшего польско-литовского государства в состав Российской империи литвинами именовали себя даже поляки, родившиеся не в собственно Польше, а в Литве, то есть в историческом регионе бывшей Речи Посполитой.

Известный военачальник времен Гражданской войны в США и координатор антироссийского восстания 1794 года Тадеуш Костюшко официально причислял себя к литвинам: "Кто же я есть, как не литвин, земляк ваш, вами избранный?".

Белорус – не литвин, литвин – не белорус

В те годы и вплоть до начала XX столетия предки современных белорусов чаще всего именовали свой восточнославянский язык "литовским", а свои родные места – "Литвой". Более того, в живой русской речи всего XIX века под топонимом "Литва" понималась вся территория Царства Польского как части России.

Александр Сергеевич Пушкин, реагируя на оголтелую русофобскую кампанию, развязанную парламентом Франции в 1831 году по поводу польского восстания, так написал в "Клеветниках России":

"О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?

Что возмутило вас? волнения Литвы?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,

Вопрос, которого не разрешите вы".

Белорусы в составе Западного края Российской империи и дальше жили своей дружной народной семьей. Однако местное руководство края, а также ксендзы упорно называли всех восточных славян "литвинами". Как белорусы-католики, так и белорусы-православные записывались краевой администрацией как "литвины".

Этот парадокс крайне удивил участника этнографической экспедиции, историка и юриста Павла Осиповича Бобровского.

"Белорусы, не зная, что они белорусы, сохранили и в повседневной речи, и в песнях, и в наречиях свои обозначенные национальные, логичные формы, свой обозначенный характер […]. Во время нашей работы в Гродненской губернии мы имели этнографические списки населения от священников и ксендзов. На списках тех крестьяне, как православные, так и католики, названы литвинами, и здесь приложены образцы их языка – вы думаете, литовского? Нет – белорусского", – писал историк.

Далее Бобровский сетовал на сложившуюся ситуацию и предполагал, что в этом заключается "грубая этнографическая ошибка".

Сами русские (великороссы) и малороссы легко отличали "литвина" по характерному "дзекающему" произношению. Среди малороссов, контактировавших с белорусскими крестьянами и ремесленниками, бытовала такая поговорка: "Хіба лихо озме литвина, щоб він не дзекнув".

Впрочем, примерно с 1880-х годов, когда к власти пришел Александр III, взявший курс на русификацию различных областей жизни, термин "литвин" признавался идеологически некорректным и постепенно вышел из употребления. Ему на смену пришел более благозвучный этноним "белорус", соответствующий идее восточнославянского единства.

В изданном в 1880 году "Словаре живого великорусского языка" Владимира Ивановича Даля под редакцией Ивана Александровича Бодуэна де Куртенэ уже отсутствовало толкование слова "литвин", вероятно, в соответствии с новой политикой Александра III.

Особенности формирования белорусского языка

Во второй половине XIX века письменный канон литературного белорусского языка фактически формируется заново. Будучи языком сельского населения и фольклорной традиции, он сложился на основе ряда народных говоров, но к западнорусскому языку, "руськой мове", напрямую не восходил.

Официальная лингвистическая доктрина интерпретировала белорусский язык как наречие, являющееся "отраслью акающего южно-великорусского говора" (Энциклопедия Брокгауза и Эфрона, статья филолога и этнографа Сергея Константиновича Булича – прим. автора).

После 1905 года отношение властей к белорусскому языку поменялось. На короткий постреволюционный период пришелся всплеск публицистики и литературного творчества на белорусском языке.

Именно в 1906 году выходит культурно-просветительская газета "Наша нива", в которой публикуются лучшие образцы художественных произведений, написанных современными белорусскими авторами. Та, довоенная, газета поначалу не придерживалась националистической ориентации, зато впоследствии (примерно с 1912 года) заняла позиции осторожного белорусского национализма.

Именно такая ультранационалистическая версия "Нашей нивы" была возрождена в 1991 году в Вильнюсе.

Чем занимались поляки на белорусской земле

Именно поляки догадались воевать с Советской Россией руками белорусов. Идеологи польского национализма приступили к формированию белорусского националистического подполья задолго до роковых событий. В 1910 году было создано небольшое сообщество "Зеленый дуб", состоявшее из молодых студентов и крестьян. На печати "Зеленого дуба" было изображение "Погони", а также черепа со скрещенными костями.

В течение девяти лет в это общество активно вербовались сторонники особой белорусской концепции, которых методично настраивали против всего русского. Руководителем организации был поэт Вацлав Адамович, с 1912 году сотрудник "Нашей нивы", проводивший в 1917 году антирусскую агитацию среди студентов-семинаристов Минска.

Штаб-квартира "Зеленого дуба" располагалась в городе Лунинец Брестской области, где польские культуртрегеры чувствовали себя совершенно свободно. Они пользовались покровительством со стороны националистически настроенных депутатов Государственной думы России, дежурно выступавших против "великорусского шовинизма" и оказывавших национал-сепаратистским движениям на местах ощутимую поддержку сверху. Впоследствии такой деструктивный подход дал о себе знать.

Антанта, "Зеленый дуб", новые Польша и Литва

Между тем в ходе военно-политических потрясений 1917–1920-х годов под надзором Антанты формируются новые государства – Польша и Литва. Поляки тотчас же активизировали свою "пятую колонну". В 1919 году в Варшаве при Белорусском политическом комитете из активистов "Зеленого дуба" формируют боевые подразделения, которые будут отправлены на фронт Советско-польской войны.

Вацлав Адамович лично отбирал партизан для антибольшевистских отрядов "ополчения", которых планировалось запускать в самые горячие точки и использовать для борьбы с Красной армией. Впоследствии "зеленодубцы" воевали с красноармейцами в Слуцком, Мозырском, Бобруйском, Борисовском, Игуменском районах. Боевые бригады националистов под командованием Адамовича действовали в Полесье.

Для консервации антибольшевистской борьбы польская разведка еще некоторое время снабжала группировки белорусских офицеров-"зеленодубцев" не соответствовавшими действительности данными. Власти Польши передавали этим "ополченцам" оружие вплоть до весны 1921 года.

По итогам Рижского мирного договора 1921 года вся Западная Белоруссия вошла в состав Польши. Согласно условиям этого мирного соглашения, белорусские бойцы обязаны были прекратить сопротивление и принять обязательства не вести диверсионную деятельность в Белорусской ССР. Однако частично эти заверения так и остались лишь на бумаге.

С начала 1920-х годов польский Вильно становится ведущим центром белорусской национально-культурной традиции.

Под эгидой администрации Юзефа Пилсудского, исповедовавшего идеологию прометеизма, образуются общественные организации белорусов, среди которых распространяются идеи радикального национализма. Отдельные активисты формировали вооруженные отряды и выступали против органов советской госбезопасности.

По различных подсчетам, в Белорусской ССР с 1918 по 1941 год действовало от тысячи до двух тысяч вооруженных подпольщиков, получавших поддержку из Польши.

От радикального национализма до коллаборационизма

Большая часть активистов-белорусов ориентировалась на "правительство БНР (Беларуская Народная Рэспубліка – прим. Baltnews) в изгнании".

В числе таких активистов-белорусов был и боевик Якуб Харевский (Новик), возглавлявший вооруженный "партизанский" отряд в Ружанской пуще еще в 1920 году, а затем ставший атаманом диверсионного подразделения "Лешие".

После наступления вермахта и начала нацистской оккупации Харевский возглавил "скамью атаманов" и принял активное участие в деятельности "Черной кошки" – вооруженного крыла "Белорусской независимой партии", которое продолжило антисоветское подпольное сопротивление вплоть до 1955 года. Впоследствии многие активисты белорусского националистического движения нашли приют в США и Канаде.

Справедливости ради отметим, что эти боевые организации коллаборационистов не пользовались активной поддержкой со стороны населения и в основном скрывались от правосудия. Практика же масштабного коллаборационизма, какой был в Латвии, Литве, Польше и на Украине, в Белоруссии отсутствовала в принципе.

Нацистские каратели убедились в том, что в полицаи на территории Белоруссии записывалось абсолютное меньшинство, зато большая часть мужского и подросткового населения отправилась в партизаны и создала реальную угрозу для оккупационных германских властей.

Некоторые деревни всем составом ушли в леса и оттуда осуществляли жестокое сопротивление. Один только феномен "рельсовой войны" стоил нацистам утраты колоссальных ресурсов.

Пришли новые времена – что изменилось в Белоруссии

С начала 1990-х годов масштабная работа по подрыву постсоветской Белоруссии активизировалась по сценарию, схожему с уже описанным выше. Белорусские молодежные сообщества националистического толка в течение долгого времени получают регулярную финансовую подпитку извне, и одним из ключевых бенефициаров "майданизации" белорусского населения является Польша – как и много лет назад.

В заключение скажу: белорусы – народ мирный. Любые проявления национализма ему чужды. Моя мама, родившаяся и проведшая детство в деревне Салтанов Речицкой области Гомельского района, рассказывает, что по соседству с ее семьей жили еврейские семьи, но никто об этом даже не догадывался. Потому что вопрос национальной принадлежности не имел среди людей никакой актуальности.

Зато по приезде в Ригу мама постепенно узнала, что есть латыши, евреи, русские, белорусы. И все, так сказать, разные.

Народ же Белоруссии интернационален по своей сути. Это неотъемлемая часть его менталитета. Историческая и генетическая память белоруса не позволит ему встать на опасную тропу. Именно поэтому я уверен, что попытки зародить фашизм в современной Белоруссии не увенчаются успехом.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.