В декабре минувшего года в Париже суд провозгласил приговор по делу о нападении на редакцию Charlie Hebdo в 2015 году. 14 обвиняемых, в том числе 11 присутствовавших на слушании, предстали перед судом за участие в подготовке нападений. Они были признаны виновными.

Двое обвиняемых приговорили к 30 годам тюрьмы. Остальные получили от четырех до 18 лет тюремного срока. Тогда жертвами нападений на редакцию журнала и еврейский кошерный магазин стали 17 человек.

Прошло шесть лет, а Европу продолжают сотрясать террористические атаки. Осенью 2020 года радикальные исламисты устроили резню мирных граждан во Франции: обезглавлен школьный учитель, убиты три прихожанина католического собора в Ницце и несколько ранены. Были две попытки нападения в Авиньоне и Лионе.

Спустя некоторое время подобное случилось и в Австрии. В начале ноября во время вооруженной атаки на рестораны, синагогу и Еврейский центр погибли четыре человека.

После серии нападений европейские лидеры стали делать громкие заявление о необходимости борьбы с религиозным экстремизмом, контролем за мусульманскими общинами и мечетями и потоком мигрантов, защитой европейских ценностей и свободы слова. Громче всех раздался голос президента Франции Эммануэля Макрона.

Об исламизации Европы, понятии свободы слова и миграционном кризисе Baltnews поговорил с российским политологом, востоковедом Евгением Сатановским.

– Г-н Сатановский, вы называли Сharlie Hebdo "очагом французской анархии". Где же грань между свободой слова и оскорблением чувств верующих? Может, пора остановиться, если такая свобода приводит к человеческим жертвам?

– Никто останавливаться не будет. Суть анархии – это возможность оскорблять кого угодно и делать это целенаправленно и без ограничений. Иначе какая это анархия?

Сharlie Hebdo – журнал анархистский, выстроен на этом. Как эти люди могут заставить себя ограничивать, если это и есть суть их веры? Веры в то, что можно и нужно порочить, оскорблять все, что свято для других?

Те, для кого свят ислам, будут убивать тех европейцев, кто не понимает этой ценности. А те, для кого свято христианство, – не будут, потому что давным-давно христианство вышло за рамки тех представлений о "святом" или "не святом", которые еще остаются в исламе. Разве что они наткнутся на латиноамериканских или африканских христиан из какой-нибудь североамериканской глубинки. Они их точно так же пристрелят за любое слово, которое будет сказано на эту тему. Здесь тупик. Абсолютно неразрешимое противоречие.

– Эммануэль Макрон сказал, что не только во Франции, но и во всем мире ислам в кризисе. После чего заговорил о "просвещенном исламе" и "Хартии республиканских ценностей" для подписания всеми имамами страны. Как оцениваете этот шаг?

– А он кто такой? И что он может? У Макрона нет детей. Они ему не интересны. И вообще его мало что интересует, кроме собственных амбиций и власти. И желания выкаблучиваться на посту президента, чтобы все сказали: "Ах, какой великий человек!". И долго его помнили.

Исходя из этого, сейчас самое время привлечь консервативных избирателей, сыграть на этой поляне.

Сделать что-нибудь, чтобы доказать, что он, Макрон, заботится о французах, будущем Франции и традиционных ценностях. А потом возьмут и выкинут пинками из Les Champs-Elysees.

И у всех политиков так. Они люди амбициозные, иначе не стали бы заниматься этой работой. Когда у политика есть принципы – это одно. Когда у политика есть дети, это накладывает определенную ответственность и дает некоторый личный опыт.

А что толку говорить об ответственности и опыте Макрона, [канцлера ФРГ Ангелы] Меркель и [премьер-министра Великобритании Бориса] Джонсона? Если им все равно, что и как будет после них с точки зрения той игры, которую они ведут? Если сейчас французы, озверевшие от терроризма, начинают клясть последними словами своего президента за то, что он не может ничего сделать, значит президент должен продемонстрировать, что он что-то может.

– А может ли реально свободная, толерантная Франция действовать в этой ситуации жестко и что-то сделать?

– А что такое свободная Франция? Это все из другой жизни, из мультиков. Все хорошо только в теории. У вас есть бандит, вы его не казните. Потому что нельзя. Смертная казнь – плохо. Но он выйдет из тюрьмы и дальше убивать начнет.

У вас есть пираты, но вы не сажаете их в тюрьму. Они подадут заявление на то, чтобы остаться в вашей стране, и вы обязаны их в ней оставить. Не можете выдать их прибрежным государствам, отправить сомалийских пиратов куда-нибудь в Танзанию, потому что их там казнят. У себя так сделать нельзя, потому что нет смертной казни.

Если вылавливаете, то надо обязательно доказать, что они на самом деле пираты, но вы не можете этого сделать. Вы обязаны их вылечить, накормить, снабдить водой и отпустить. Именно так это и делается. Чисто французская тема.

В свое время российские моряки поймали сомалийских пиратов. На них набросился весь мир, чтобы они ни в коем случае не сделали им "атата". Они пожали плечами и отпустили. Но дырочку в днище сделали, те и пропали с радаров. Но они же их отпустили…

Это разный подход российских военных моряков и французских военных моряков. Догадайтесь, какой мне ближе?

– О чем думали в Евросоюзе, когда начали впускать всех беженцев и никак не контролировать этот миграционный поток?

– Ни о чем.

И что значит впускали? Их нельзя не впустить. Это противоречит красивым добрым принципам. Их надо всех впустить, дать возможность воссоединиться с семьями, накормить. Обеспечить пособиями на медицину, школьное образование и все остальное.

Заметьте, кто-нибудь нелегальным беженцам в России будет платить пособие? Нет. Так их в России и нет.

Именно поэтому народ из Африки, Азии и Ближнего Востока валом валит в те страны, где пособия больше. Именно поэтому в Германию идет мощный поток, в Испании много народа, а в Португалию никто не едет. Бедная страна. Другие законы, экономика. И народ другой.

Меркель пригласила всех в Германию, но она же дочка пастора. Как она могла иначе? Она произнесла добрые проникновенные слова. Дальше миллионы людей, сметая границы, пришли в Германию. В ее понимании они не должны были грабить, насиловать, убивать. Они приехали, должны были поблагодарить за то, что их впустили, устроиться на работу и много трудиться. Становиться немцами. Учить язык. Стараться быть членами цивилизованного общества. Но кто виноват, что она дура?

– В Испании местное население очень недовольно политикой властей в отношении мигрантов, ведь им пособия выплачивают из денег налогоплательщиков.

– В Испании плевать на этих людей. Избиратель может крутиться, как пропеллер. Ему что-то обещают, но это же не означает, что будут выполнять то, что ему обещают. Потом придут какие-то другие люди. И опять наобещают хорошего и решение проблемы.

В Испании вообще можно с квотами заселяться в пустующее жилье. А во Франции рождественское развлечение – поджечь машину, стоящую на улице.

Как вы думаете, почему в России нет таких рождественских "украшений"? Потому что если в России кто-то это увидит, даже необязательно сосед, просто прохожий, то этому поджигателю проломят череп прямо там. Просто потому, что эта машина дорогая и еще недавно в дефиците была. "И вообще, что ты, сволочь, делаешь?". Такого человека точно никто не осудит, только спасибо скажут и правильно сделают. Но европейцы живут в другом мире.

– Европейцы думали, что мигранты ассимилируются и будут защищать их ценности?

– Вообще ни о чем не думали. Не думали о том, как мир устроен. Есть теоретики, а есть практики. Европейские ценности – это теоретические построения, не имеющие никакого отношения к реальности. Например, "гей-парад – это круто, потому что геи должны иметь право на парад". Что по этому поводу думает нормальное население, никого не интересует. Потому что, по их логике, нормальное население должно уступить меньшинству.

А у нас не должно. Гей – твое право. Личная жизнь. А перед глазами моих детей с голой задницей ходить не надо. Это плохо сказывается на их морали. Разный подход, это принципиально важно.

– Насколько вообще возможен диалог между блюстителями европейских ценностей и мусульманскими общинами?

– Какой диалог? Диалог курицы с лисой заканчивается тем, что кто-то из них поужинает. Какими общинами?

Если вы в России пойдете поджигать церковь, вам набьют морду. Как минимум вам аплодировать точно не будут. Времена воинствующего атеизма прошли. То же самое касается мечетей.

Во Франции это совершенно нормальная вещь, когда вы церковь продали, а ее купили, превратили в мечеть. Это же здание, для них это нормально.

А для меня, вообще абсолютного атеиста при этом и еврея, – это церковь. Почему там должна быть мечеть? А если это мечеть, почему там должна быть церковь? Я этого не понимаю.

[Президент Турции Реджеп Тайип] Эрдоган превратил храм Святой Софии обратно в мечеть. Кукиш показал всей Европе. Сказал: "Вот мы были тут хозяевами, ими остались. Мы тут из вашего крупного собора в христианском мире сделали мечеть. Ататюрк там что-то игрался с европейскими ценностями, а я ее обратно делаю мечетью, и пошли вон".

– По-вашему, Эрдоган хочет стать лидером мусульманского мира?

– Он для этого все делает. Лезет во все щели.

– Да, но ведь в Европе много выходцев из Магриба. И часть мечетей спонсирует, например, Алжир.

– В Европе огромное количество мечетей и мусульманских центров спонсируется Эрдоганом. Он перекупает мечети, исламские центры у Саудовской Аравии, у Катара. Это его стратегия. Катар – его союзник. Идеология "Братьев-мусульман" (террористическая организация, запрещена в РФ – прим. Baltnews) и вариант турецкого ислама. А Партия справедливости и развития – это "Братья-мусульмане".

Более того, на картах тюркского мира Турция – центр этого мира, который простирается от Северного Ледовитого океана до Алтая, потому что и Алтай, и Якутия – это тюрки. У него миллионы последователей. Это и турки, и не турки.

Только этнических турок – два миллиона в Германии. Это очень серьезная сила. Эрдоган выражает их стремление быть чем-то. Он говорит им: "Ребята, не ассимилируйтесь. Мы гораздо круче всей этой вшивой Европы. Вы молодцы, что сохранили этот ислам. А кто не сохранил, возвращайтесь. Мы ваш лидер. Все отлично". И это работает.

– А как арабский мир относится к Эрдогану и его амбициозным планам?

– Арабы бывают разные. В Алжире, Ливии и Тунисе офицерский корпус, генералитет – это в большей мере дети, внуки, правнуки турецких частей, которые там остались от турецких гарнизонов.

Кроме того, есть среди арабов "Братья-мусульмане", и их много. Это крупнейшая исламистская организация, старейшее политическое течение, возникшее в Египте. Их основной текущий патрон и спонсор – это Эрдоган. Он взял на финансирование и ХАМАС. Эрдоган использует и арабский фактор, и тюркский. Там, где надо, он говорит: "Мы тюрки". Там, где надо: "Мы мусульмане".

Египетское руководство относится к туркам плохо. А египетские "Братья-мусульмане", которых там добрая половина, – хорошо, поскольку они с военными в отвратительных отношениях.

– Но не станут ли амбиции Эрдогана причиной того, что и во Франции начнется бойня между мусульманскими общинам?

– Там эти конфликты идут непрерывно. Выяснения отношений. Кто тут араб, кто бербер. Кто тут курд, кто турок. Кто шиит, кто суннит. Но это совершенно неважно. Это попутно.

– Какова вероятность, что мусульмане объединяться под воздействием фактора извне?

– Все равно все против полиции. Все равно все против французов. Все равно все 100% будут против евреев. Объединяющий фактор? Объединяющий. Собрались, подожгли школу. Пристрелили кого-то у синагоги. Еврея прикончили за то, что он тут в кипе ходит.

Израиль? Объединяющий фактор. "Давайте взорвем израильский культурный центр или посольство? А давайте. А давайте настучим полиции по мордам? А давайте".

– Процесс завоевания Европы мигрантами уже необратим?

– Во Франции и в Европе в целом к середине этого века доля выходцев с Ближнего Востока и из Африки достигнет 30–40%. А в Швеции – и до 45%. Легальная миграция, нелегальная миграция. О чем вы говорите? Это миллионы людей, которые постепенно становятся десятками миллионов.

Это практически захваченные на сегодняшний момент отдельные города и графства, как в Англии, где доминируют выходцы из Пакистана, Бангладеша, мусульмане из Индии.

В крупнейших европейских городах вроде Брюсселя самое распространенное имя среди мальчиков – Мухаммад. Какой-нибудь Марсель, Мальме – на треть арабский, пакистанский или сомалийский.

Великое переселение народов знаете? Было индоевропейское великое переселение народов, от которого единственное, что осталось до индоевропейцев, – баски где-то в горах Испании и немножечко на Мальте и Сардинии. Все остальные были индоевропейцы.

После Великого переселения народа, которое снесло Римскую империю, остались несколько деревень, говорящих на ретороманском языке где-то в горах Швейцарии, в одном из кантонов. И все. Больше ничего.

– С ростом мусульманского населения возрастут и бесчинства? А не уничтожат ли они всю европейскую культуру?

– Они бесчинствуют давным-давно. И именно по этой причине Восточная Европа не хочет мигрантов, не пускает мигрантов, жестко выступает против перераспределения квот. В первую очередь, Польша и Венгрия. И бедные страны – Румыния и Болгария.

– А страны Балтии?

– В Прибалтику их посылают, но там маленькие пособия, и они оттуда уходят. Но в той же Риге есть девочки, вышедшие за арабов, которые ходят в хиджабах.

Прибалтика просто мало платит, по сравнению с рядом расположенными Швецией, Финляндией и Норвегией. Если есть такие страны, то зачем оставаться в Латвии, Эстонии? Зачем оставаться в Литве, если есть Германия?

– В этой связи жаль Грецию. Когда Эрдоган открывает "клапан", поток мигрантов сразу направляется туда.

– Греция – пограничная страна рядом с Турцией. Расстояние от острова Родос до турецкого берега – как от Гибралтара до Испании. Мне ничего не жалко. Я Грецию знаю, но и греки знают своих соседей. Разберутся. Так или иначе. Перебьют друг друга.

Болгария укрепила границу с Турцией. Значит, турки напрямую гонят толпу на Грецию. Не без удовольствия. Нагадить грекам? Для турок – это вообще святое.

– А не развяжет ли на этой почве Эрдоган реальную войну?

– А ему зачем переводить в серьезный конфликт? Он и так получает, и делает, что хочет. Подкинет еще там по 0,5–1 млн мигрантов, ему опять денег дадут.

На шельфе Северного Кипра и Ливии он делает со своим бурением все, что хочет. Ему никто ничего сделать не может. Какую-то идиотскую революцию инициировал. Он смеется над ними и над Макроном. Против него военно-морской флот не пошлют? Нет. А раз так, то и плевать он хотел.

– Ваш прогноз, значит, состоит в том, что скоро это все закончится и отнюдь не в пользу Европы?

– Я не знаю, чем это закончится. Это длительный процесс. Но идет в одну и ту же сторону.

И заключительный факт – сегодня во Франции практикующих мусульман больше, чем практикующих католиков.