В ночь после президентских выборов в Белоруссии, на которых победил действующий президент Александр Лукашенко, началась волна массовых протестов.

На улицы белорусских городов выходили несогласные с результатами выборов, преимущественно молодые люди. Первыми свою помощь Белоруссии "встать на демократический путь" предложили страны Балтии, призвав Евросоюз развернуть санкционную программу против "режима Лукашенко".

Главный редактор аналитического портала RuBaltic.Ru, руководитель Центра изучения перспектив интеграции Сергей Рекеда рассказал Baltnews, какая роль отведена странам Балтии в белорусском конфликте, и почему основной движущей силой белорусских протестов стало поколение миллениалов.

– Г-н Рекеда, какую роль сыграла позиция стран Балтии в событиях, происходящих после выборов в Белоруссии?

– Позиция стран Балтии не оказала принципиального влияния на события в Белоруссии. Cами события начались еще до того, как прибалтийские республики дали оценку, да и не настолько важна позиция стран Балтии, чтобы влиять на общественные настроения внутри страны. Латвия, Литва и Эстония не выступают образцами развития и иконами политического стиля для молодежи и прозападного настроенного сегмента белорусского общества.

В 2014 году, когда происходили события на Украине, они выполняли ту же геополитическую функцию, что и сейчас. Страны Балтии занимаются продвижением наиболее радикальных прозападных идей с одной целью – постепенно выстроить барьеры между Россией и Европой на территории стран "Восточного партнерства", однако эти идеи не разделяют даже страны Старой Европы.

– Однако таким образом страны Балтии отказываются от экономически выгодного для них сотрудничества с Белоруссией.

– Для стран Балтии геополитический фактор первичен и по отношению к экономике. В основе государственности Литвы, Латвии и Эстонии заложена геополитическая задача – противостояние с Россией. Они в принципе, как государства, могут существовать только в противостоянии с Россией.

Политические режимы, которые сложились там после распада СССР, изначально были антироссийские.

Соответственно, экономические факторы всегда были для них вторичны вне зависимости от конфликта на постсоветском пространстве: будь это 2008 год в Грузии, 2014 год на Украине или 2020 год в Белоруссии.

– Но ведь государство не может существовать без экономики.

– Государство не может существовать без экономики, но идеология может доминировать над экономическим прагматизмом. Ведь решения принимает элита, которой хватает тех финансовых и экономических возможностей, которые ее представители получают, сотрудничая с западными странами. На это они и ориентированы.

Посмотрите, например, на [бывшего мэра] Нила Ушакова, который при возникновении у него политических проблем в Риге оперативненько отправился в Европарламент и теперь голосует там и за санкции против России, и за санкции против Белоруссии, говоря, что это все в интересах тех же белорусов.

Он сравнивает неграждан Латвии с белорусскими протестующими, отрабатывая таким образом свою роль в Европарламенте, получает при этом вполне прекрасную зарплату и другие экономические преференции как для партии, так и лично для себя, а иные пути стратегического развития государства для него вторичны.

– Тогда страны Балтии должны чувствовать себя аутсайдерами, поскольку они единственные в Евросоюзе ввели санкции против Белоруссии.

– Аутсайдерами они себя точно не чувствуют. Скорее наоборот, считают себя авангардом политики, которая выступает за самые "прогрессивные идеи". Политическая элита балтийских республик с самого начала 90-ых годов проводила так называемую политику морали. Для них экономика и прагматика никогда особого значения не имели.

Они взяли на себя роль рьяных защитников ценностей западного мира, и поэтому держатся за свои позиции вне зависимости, остаются они в одиночестве с этими позициями или нет.

– А как президента Белоруссии Александра Лукашенко воспринимают остальные европейские страны?

– Лукашенко воспринимается по-разному. Политики правого сектора, такого причем популистского или националистического, консервативного или радикального, воспринимают его более или менее позитивно, видят в нем противника глобализации, истеблишмента Евросоюза, мейнстримных течений в политике.

Основная часть европейских политиков относится к Лукашенко либо безразлично, либо как к препятствию, которое мешает включить Белоруссию в сферу влияния западных стран. Скорее, они даже видят в нем цель для свержения.

Свергать можно разными методами. Существует два основных подхода. Первый – постепенное вовлечение и переформатирование политической элиты Белоруссии, так называемая политика мягкой силы или прямой конфликт – перевороты, беспорядки. Две стратегии использовались разными странами на протяжении последних 25 лет. С 2013–2014 годов доминировала концепция вовлечения Белоруссии.

– Как тогда можно объяснить нынешние протесты?

– Это связано с формированием нового поколения белорусской молодежи, которое восприняло отличные от старшего поколения ценностные ориентиры. Мы проводили в рамках нашего центра социологический опрос, в котором виден политический разлом восприятия. Он не бесконечно глубок и преодолим, но он есть.

Этот поколенченский разлом касается восприятия истории, государства, ценностей. Он прослеживается, если сравнивать людей возраста 18–20 лет и 50+.

Протесты после выборов на улицах и роль небольшой части молодежи – это следствие поколенческого разлома и плоды недоработки молодежной политики по донесению политики государства до молодых людей.

Мы вот со стороны нашего центра пытаемся как-то каким-то образом поддерживать гуманитарную сферу среди молодежи, будучи российским центром, проводим мероприятия, направленные на развитие интеграционных процессов, со включением в том числе белорусской молодежи.

– Например, как?

– Вчера как раз запустили школу Союзной лиги дебатов. Сам проект уже третий год существует, где обсуждаем интеграционные вопросы. Но так или иначе участники могут затрагивать и внутриполитические темы, брать те вопросы и аргументы, которые близки и понятны.

Таких дискуссионных мероприятий с участием молодежи, где они могли бы развивать свои компетенции, должно быть больше, и они должны проводиться системно, тогда будет преемственность между поколениями.

Это актуально для Белоруссии, России и других стран Евразийского союза, тогда не будет основы для вовлечения молодежи в протестные действия.

Поколение послушных. Почему почетно быть согласным

– Какие рычаги использует белорусская оппозиция, чтобы подогревать протесты в Белоруссии?

– Рычаги понятные, назывались не раз. Это сетевые технологии и интернет. Причем интересный парадокс в том, что именно поколение 16–18-летних, которые родились с аккаунтом в социальных сетях и взрослели в условиях полной информатизации, не обладают навыками фильтрации и поиска информации в интернете. Они просто потребляют контент, но не могут его обработать. Эту черту поколения нельзя назвать плохой или хорошей, но она позволяет манипулировать.

Эти молодые люди не имеют большого жизненного опыта и навыка глубокого анализа социально-экономических процессов, они быстро находят виновника своего недовольства. Им кажется, что власть не меняется и в этом вся проблема, а не в более глубоких тенденциях. В Белоруссии протестное настроение сформировалось в итоге не только внешними, сетевыми технологиями, но и внутренними проблемами, раздражающими общество, особенно молодое поколение.

– В чем причина популярности канала Nexta?

– Я думаю, дело в том, что в Белоруссии информационная политика довольно сильно централизована и недостаточно гибкая для современной информационной реальности. Телевидение, бумажные и классические СМИ контролировались преимущественно государством. Это была такая монопольная позиция, а альтернативные точки зрения были несколько маргинализированы.

Тот же Tut.by – негосударственный портал, который мягко, но выступал против власти. Но Tut.by и Onliner были, наверное, единственными крупными интернет-проектами, транслирующими оппозиционную точку зрения.

"Поляна" таких дискуссий и "вбросов" оставалась пустой и незаполненной, потому что рынка политтехнологии в сложившемся понимании в Белоруссии нет, отсутствуют технологии по контролю и управлению "вбросами", дискуссиями в интернете и социальных сетях.

Но, как известно, свято место пусто не бывает, и Nexta просто заполнил пространство.

Не было бы Nexta, стал бы популярным какой-то другой Telegram-канал, который, не верифицируя информацию, вбрасывал бы те или иные сплетни в интернет.

– А как же критическое мышление?

– Критическое мышление может быть на уровне отдельных людей. Когда мы говорим об общественных массах, там некие другие законы работают, и ждать критического мышления от массы не стоит.