В пятницу, 14 августа, суд первой инстанции заслушал последнее слово обвиняемого в шпионаже Олега Бурака. Его судят в закрытом режиме. На материалы дела и ход судебного процесса наброшен покров секретности.
"Чтобы было меньше помощников и свидетелей", – полагает подсудимый.
Немногочисленный пикет в поддержку обвиняемого с плакатами "Свободу Олегу Бураку!", "Шпиономании – нет!", "Безопасность без свободы = диктатура" на латышском и русском языках состоялся у входа в здание суда. Но это были не Лолита Чигане, Сандра Калниете и иже с ними. Произвол спецслужб в Латвии не их тема. Латышские СМИ об этом помалкивают, предпочитая латвийским сюжетам сюжеты российские и белорусские.
Пикет организовал "Русский союз Латвии" поскольку преследование Бурака направлено против всего русского сообщества в Латвии и России. Так что пикетчикам не следует рассчитывать на прием в президентском замке. Для Эгила Левитса интересы латышской этнократии стоят выше права и прав человека.
Впрочем, адвокат Имма Янсоне, которая защищает Олега Бурака, называет его дело политизированным, но не политическим.
"Бурак не является членом какой-либо партии, не выдвигает своей кандидатуры в депутаты. Его дело политизировано в контексте необходимости таки поймать «русских шпионов», в контексте так называемой гибридной войны", – отмечает Янсоне.
Как известно, десятитомное дело о "шпионаже" Олега Бурака выросло из некоего рапорта секретного агента, который так и не был показан подсудимому. Утверждения прокурора он называет не иначе, как бредом.
"Изъятые [в ходе обыска] предметы ничем не выделяются, но в комплексе они свидетельствуют о виновности", – цитирует Бурак прокурора в одном из писем родным.
"Морально устойчив"
"Судья Зигмунд Дундурс (Zigmunds Dundurs), рассматривающий дело Бурака, вел процесс, как и всегда, предельно корректно. Он никогда не допускает процессуальных нарушений", – отмечает Янсоне.
На вопрос корреспондента Baltnews, может ли на исход дела повлиять тот факт, что судья и следователь являются однокурсниками, она ответила уверенным "нет". Взятую Дундурсом двухдневную паузу для написания текста приговора Янсоне объясняет большим объемом дела. Пространное последнее слово подсудимого, по ее словам, процессуально не могло здесь иметь решающего значения.
"Предпочитаю говорить "заключительное", а не "последнее слово", хотя точный перевод именно такой. Но оно имеет значение только в контексте (не)признания подсудимым своей вины, отражая его отношение к обвинению. Судья дал возможность моему подзащитному выступить, несмотря на то, что с недавних пор суд вправе прерывать дебаты – речи адвокатов, прокурора и последнее слово, если они, на взгляд судьи, затянуты. Но судья этого не сделал, терпеливо выслушал", – сказала Янсоне.
Состояние духа Бурака его адвокат оценивает на отлично по пятибалльной шкале:
"Он держится. Несмотря на беспрецедентное давление с целью склонить его к самооговору. Бурак этого не сделал, что говорит о его моральной стойкости. Уже когда дело было передано в суд, как говорит мой подзащитный, его часто посещали работники Службы госбезопасности и предлагали признать вину в шпионаже. Взамен ему, с его слов, предлагали не возбуждать дело против сына, а также не очень долгий срок и хорошие условия отсидки. Но для такого человека, как Бурак, нет такой цены, за которую он продал бы свою невиновность. Бурак считает себя невиновным".
"Доказательств просто нет"
При этом адвокат воздерживается от того, чтобы оценивать силу политической воли засудить Бурака. Прогнозов по исходу дела Янсоне тоже не дает.
"Не знаю, насколько эта политическая воля сильна, но она существует, она никуда не делась. Если бы ее не было, прокурор, видя, что нет никаких прямых доказательств, а "косвенные" очень шаткие и взаимосвязи между ними нет никакой, отказалась бы поддерживать обвинение. Но этого не произошло", – говорит адвокат.
"Косвенными доказательствами" Янсоне называет те "аргументы", коими прокурор подкрепила требование наказания для Бурака в виде лишения свободы на 15 лет, трех лет надзора и пяти лет запрета на профессию детектива.
"Это доказательства с точки зрения обвинения. С точки зрения защиты они не выдерживают никакой критики. Я считаю, что их просто нет", – заключила Янсоне.
17 августа суд вынесет краткий вердикт по делу Бурака, который обвиняется по четырем статьям Уголовного закона. Помимо шпионажа (ст. 85.2), это также хранение материалов запрещенного порнографического характера (ст. 166.2), незаконное хранение оружия и спецоборудования (ст. 233.2; 237.1-2). Потом еще надо ждать полный мотивированный приговор, после чего придет черед апелляционной инстанции: в случае обвинительного приговора – со стороны защиты; в случае оправдательного, вероятнее всего, со стороны обвинения.
По двум статьям обвинения, а именно в незаконное хранении оружие и спецоборудования (устройство, позволяющее обнаружить прослушку), Бурак вину признал. В этой части приговора защита планирует обжаловать наказание, если таковое окажется несоразмерно суровым.
Близкие Олега Бурака оправдательного приговора не ждут, но с сакраментальной оговоркой: надежда умирает последней.
"После всего того, что они сделали, вряд ли они захотят отступить. Иначе как они будут выглядеть? Ради спасения чести мундира они могут его осудить. Зная про политическое влияние, я ожидаю негативный приговор. Неслучайно у него так много статей", – уверена спутница жизни подсудимого Расма Барбале.
Сам Бурак не верит в справедливое решение, но не сдается. "Нет ни одного факта, ни одного свидетельства, ни одного конкретного доказательства", – пишет он из тюрьмы на волю. И заключает: "В Латвии нет правосудия. Латвия – страна апартеида!".
Вот в день объявления вердикта по делу Олега Бурака мы и узнаем, есть в Латвии правосудие или его в Латвии нет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен