Противостояние европейских государств в борьбе за Прибалтику обострялось регулярно в XVII веке.

В тот период земли восточно-балтийского побережья прочно удерживались шведской короной. В свою очередь, на восточной части Ливонии (Инфлянтах) безраздельно господствовали поляки.

После захвата Риги армией короля Густава II Адольфа последовали репрессии в отношении русского купечества и православной церкви. Фактически прекратило свое существование Русское подворье – традиционное место проживания русской общины города, упомянутое впервые в 1229 году. Православные церкви были закрыты и подвергнуты реквизиции. Русскому населению Ливонии пришлось пережить крайне тяжелые времена.

Однако экономические потребности местного населения рано или поздно взяли свое. Прибалтика не могла обойтись без торговых связей с крупными городами Северо-Западной Руси и с землями будущей Белоруссии.

Русское нерусское подворье

После Ливонской войны между Россией и немцами Прибалтики возникли взаимное недоверие и подозрительность.

Швеция положила много сил и средств для того, чтобы удержать восточно-балтийский плацдарм, превратив его в непреодолимый буфер между Россией и Балтийским морем. Рига и другие значимые города Ливонии подверглись интенсивной и дорогостоящей милитаризации. В Прибалтику шведские монархи отправляли своих лучших фортификаторов – например, голландца Иоганна Роденбурга.

Однако постепенно в Риге сформировалось новое русское подворье. В 1642 году вне городских валов главного города Ливонии возник "Московитский дом". Судя по отзывам современников, это был обширный квартал, в котором русским купцам было позволено оставаться на постое и вести торговлю в сравнительно свободных условиях.

Русское подворье, правда, было закреплено не за русскими купцами, а за местным предприимчивым бюргером Юргеном Штрисом, который сдавал его за сто талеров в год. Русским путешественникам из Пскова и Великого Новгорода было предписано останавливаться только в этом месте.

Сам хозяин подворья – господин Штрис – в соответствии с официальным уложением исполнял функции посредника и надзирателя за торговыми сделками.

Конечно, хозяин двора получал проценты за свое посредничество. "Московитский дом" и днем, и ночью находился под надзором часовых, что не вызывало теплых чувств у его постояльцев. В целом, русское население Риги в середине XVII века испытывало серьезное экономическое и политическое давление, и об этом было известно в Москве.

Русское подворье Риги: как из православия вырос "Санта Клаус"

Интеграция с Россией – давняя потребность

Перспектива вхождения Ливонии в состав Русского государства и прежде не утрачивала актуальности. В 1586 году зачинщики "календарных беспорядков" в Риге, совсем недавно попавшей под контроль Польско-Литовского государства, высказывали мысли о присоединении к России. Беспорядки были жестоко подавлены по решению магистрата города. Его лидеров – юрист-литерат Мартин Гизе и винодел Ганс Бринкен – казнили.

Вопрос тесной интеграции с Россией поднимался и позже. В 1600 году в Псков приехал богатый рижанин Ганс Флягель, который провел переговоры с доверенными советниками русского царя Бориса Годунова по вопросу присоединения к России.

А между тем, пользуясь слабостью России в период Смутного времени, Речь Посполитая постепенно захватывала земельные наделы на территории будущей Латгалии, не считаясь с протестами официальной Москвы. Еще раньше на этих землях псковичи строили крепости для сдерживания агрессии со стороны орденского войска. Так, в 1463 году на противоположном берегу Люцинского (Лудзенского) озера была поставлена крепость Красный городок. А в соответствии с ревизиями Режицкой (Резекненской) администрации отмечалось, что крепость Режицы располагается "в девяти милях от московских границ".

Поляки, овладевшие контролем над Ливонией, официально требовали у русского царя Михаила Федоровича Романова в 1618 году, во время заключения Деулинского перемирия, отказаться от титула государя Ливонского. Царь вынужден был пойти на эту уступку, однако его сын Алексей Михайлович через сорок лет возобновил борьбу за восточные балтийские земли.

Русское государство оказывалось в затруднительном положении – Польша владела смоленскими землями и землями Белоруссии, а шведы колонизировали Восточную Прибалтику. Соответственно, Москва оказывалась в жестокой военно-экономической блокаде, из которой нужно было срочно находить выход.

Царь Алексей Михайлович писал в то время: "И Смоленск нам не таков досаден, как Витебск и Полоцк, потому что отнят ход по Двине в Ригу".

Русские своих не бросают

Последствия периода Смутного времени неблагоприятно сказались на положении России первой половины XVII века. Государство утратило множество исконных русских земель, и вопрос защиты православного населения на утраченных территориях, угнетаемого польскими католиками, играл важную роль.

Царь Алексей Михайлович после некоторых раздумий решил объявить военный поход под командованием воеводы Ивана Ивановича Салтыкова для того, чтобы отрезать поляков от Двины и ослабить свою внешнюю зависимость от неприятеля. Салтыков, опытный военачальник, выступил в 1654 году на латгальский города Люцин и Режицу и овладел ими. После чего войско Салтыкова победно вошло в Друю, Верхнедвинск (ныне Дрисса, Белоруссия – прим. автора), а также Глубоким.

В это же время русская армия во главе с самим царем Алексеем Михайловичем осаждала Смоленск – это был один из самых драматичных и принципиальных эпизодов русско-польского противостояния. Ситуация усугублялась фактором конфессиональных притеснений. Поляки безжалостно насаждали католицизм на русских землях и угнетали православное население.

Вопрос взятия Смоленска был вопросом чести для русского царя. И 23 сентября 1654 года польский гарнизон Смоленска капитулировал. Смоленск, исконная вотчина России, был окончательно освобожден от многолетнего иноземного владычества.

Русские победы на поле брани и в дипломатии

Между тем шведы и поляки пытались сговориться о совместных действиях. Польский гетман Януш Радзивилл направил в Ригу своего посла с просьбой к шведскому губернатору Ливонии выступить в коалиции с Польшей. Однако Швеция не желала вступать в союзнические отношения с ослабевающей Речью Посполитой и вынашивала свои собственные планы.

Вскоре русское войско, не сумевшее овладеть Двинском, вернулось во Псков. Тем не менее, миссия Салтыкова скорее может быть признана успешной. Поход воеводы вскрыл уязвимые места в обороне Польской Ливонии, и царь Алексей Михайлович понял, какие военные направления следует развивать для достижения успеха в Прибалтике.

Высокопоставленный русский сановник, один из ближайших советников царя, Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин настаивал на скорейшем овладении Ливонией, намереваясь защитить псковскую территорию от постоянных польско-литовских набегов. А путь к Риге лежал через Двинск (Динабург).

В январе 1655 года инициатива советника была одобрена, и под Режицей началась концентрация русских войск. Для того, чтобы не вызвать опасений шведов, Ордин-Нащокин отправил к губернатору Шведской Ливонии Магнусу Делагарди посла, который заверил, что цель военной кампании Москвы – взятие польского Динабурга.

Посол Ордина-Нащокина призвал шведов сохранять нейтралитет и не беспокоиться о сохранности границ шведских владений в Прибалтике. Губернатор пообещал не разрешать полякам перебрасывать войска по его территории и не вступать с представителями Речи Посполитой в переговоры. Это была первая дипломатическая удача, которую русские сумели развить с пользой для себя.

Выступление военного отряда русских численностью в семь тысяч человек началось 10 апреля 1655 года. Армия под командованием Ордина-Нащокина осадила Динабург, одновременно ожидая подкрепления из Пскова. Однако дополнительные военные силы не выступили в поход. В свою очередь, царь приказал не снимать осаду, пока к осажденному городу не подойдут объединенные польско-литовские силы.

В самом Двинске на тот момент проживало русское православное, так и старообрядческое население, в основном ремесленники, которое относились к латгальской кампании Алексея Михайловича в высшей степени доброжелательно.

Однако польский король Ян II Казимир немедленно отправил к Динабургу четырехтысячный отряд во главе с Самуилом Комаровским, в составе которого выступили полторы тысячи курляндских наемников.

Несмотря на то, что русские успешно отразили натиск поляков, Ордин-Нащокин решил снять осаду и отступить к Режице. Будучи опытным стратегом, он понимал, что без подкрепления взять Динабург не получится. Вскоре войско Ордина-Нащокина было переброшено к Вильне, где казаки Войска Запорожского под командованием гетмана Ивана Золотаренко успешно вели боевые действия против Польско-Литовского государства.

В конце 1655 года русская армия триумфально вступила в город Вильно, серьезно пострадавший от пожара, затем взяла Брест и осадила Львов. Многолетние притеснения православных единоверцев были частично отомщены. Речь Посполитая, ослабляемая внутренними шляхетскими междоусобицами, не могла собрать достаточно сил для отпора русским войскам. Более того, Польша оказалась лицом к лицу с воинственной Швецией, а Москва избежала опасности войны на два фронта.

Восточная Балтика – стратегически важное направление

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин, горячий сторонник выхода к Балтийскому морю, в тот период проявил свои выдающиеся качества тонкого политика и дипломата. Это был один из редких русских стратегов, который успешно претворял в жизнь принцип "разделяй и властвуй".

Стремясь разорвать военный союз Швеции и Курляндии, и с целью большего ослабления Речи Посполитой, Ордин-Нащокин 4 марта 1655 года добился признания Курляндии независимым государством. Произошло это по просьбе самого герцога Якоба, который 2 февраля направил царю Алексею Михайловичу соответствующее прошение.

Тогда канцлер герцогства Мельхиор Фелькерзам через своих посланников в Москве рассказал о готовящемся шведами масштабном походе против России. Ордин-Нащокин не стал медлить и вступил с курляндскими сановниками в обстоятельную переписку, разрабатывая стратегию антишведского союза. Деликатные нюансы сотрудничества обсуждались во время личных встреч.

С 3 по 9 апреля в Митаве гостил влиятельный русский посол, князь Даниил Ефимович Мышецкий, который фактически заложил основы русско-курляндского альянса против Швеции.

Заручившись согласием курляндцев на союз с Россией, Мышецкий выехал в Данию.

Шведов уже давно раздражала излишне самостоятельная позиция герцога Якоба, от которого они неоднократно требовали передачи в их распоряжение курляндской армии и флота. Прознав о переговорах, в столицу Курляндского герцогства прибыл губернатор Ливонии Магнус Делагарди, который пытался угрозами и шантажом заставить герцога Якоба отказаться от обязательств, данных им Москве.

Шведский чиновник требовал от правителя Курляндии признать шведский протекторат и оказывать военную помощь шведам в войне с Россией.

Герцог Якоб, действуя по ситуации, дал такие обязательства Магнусу Делагарди, но, когда 17 мая 1656 года Россия объявила войну Швеции за Прибалтику, он отказался от них и официально объявил о поддержке царских войск.

Официальное соглашение из пятнадцати пунктов было заключено 9 сентября в преддверии осады русскими Риги. Это была вторая дипломатическая удача России, сопряженная с дипломатическим фиаско шведов.

Впереди – Финский залив и земли древнерусских князей

После того, как подготовительные работы были завершены, Ордин-Нащокин из переговорщика вновь превратился в военачальника.

Москва, намереваясь воевать со шведами, взявшими к тому времени Варшаву, ставила перед собой две цели. Первая – выбить шведов из Ливонии. Вторая – вытеснить их с побережья Финского залива. Параллельно ставилась задача сорвать контакты между шведскими посланниками и гетманом Богданом Хмельницким, которому те внушали мысль о разделе земель Речи Посполитой в обход России.

Поздней весной Россия начала свою балтийскую кампанию. Армия царя Алексея Михайловича в середине мая 1656 года двинулась из Полоцка к Динабургу.

Динабург был осажден 20 июля и взят штурмом через одиннадцать дней, после чего переименован в Борисоглебск. 14 августа русскими полками был занят Кокенгаузен, получивший новое название – Царевичев-Дмитриев. Это была идеологически важная победа русских, которые впервые спустя несколько столетий установили власть над лотыгольскими землями, входившими еще в X–XIII веках в сферу влияния древнерусских православных князей.

В это время Ордин-Нащокин в Митаве склонял своего союзника, герцога Якоба, к тому, чтобы уговорить рижан сдать город без боя. Якоб, со своей стороны, обещал русскому дипломату всестороннюю помощь, обязуясь "всячески помышлять о сдаче Риги". Ордин-Нащокин гарантировал, что во время балтийской кампании курляндским землям не будет причинен ущерб. Он же плодотворно пообщался с митавцами, узнав много полезного о состоянии рижских крепостных сооружений, и получил от курляндских лазутчиков ценные сведения о Дюнамюнде (Усть-Двинске).

Русские в Ливонии – вопрос стратегии и чести

Веовода и дипломат настоятельно советовал царю сосредоточить усилия на наступлении на Дюнамюнд. Но военный флот Швеции оказался быстрее, и отправленный к устью Даугавы отряд Ордина-Нащокина вынужден был отступить к осаждаемой Риге, которая находилась в окружении русских войск с 21 августа по 5 октября 1656 года.

Осада Риги восьмидесятитысячной русской армией, на которую царь и его окружение возлагали большие надежды, не увенчалась успехом, и тому было несколько причин: отсутствие обещанной помощи от датчан, скверные погодные условия, перебои в доставке продовольствия в стан осаждавших, набеги со стороны голодных крестьян, повадившихся грабить русские военные обозы, и высокий уровень городских укреплений, которые делали Ригу неприступной крепостью.

Наконец, свою лепту внесли измены иностранных наемников – в основном немецких офицеров, не желавших проливать кровь своих собратьев, и рижских немцев. В довершение всему шведский король Карл X, пользуясь открытостью Рижского залива, прислал весомое подкрепление Риге в виде мощной флотилии.

Драматичная развязка последовала 2 октября.

Царь Алексей Михайлович решился на приступ, но шведский гарнизон, предупрежденный перебежчиками, нанес упреждающий удар именно по тем подразделениям, которыми командовали иностранные наемники. Да, русские стрелки смогли отразить набег, но стало понятно, что Ригу взять так не удастся взять.

Алексей Михайлович скомандовал отступление к Полоцку, а Ордин-Нащокин вскоре был назначен воеводой в Царевичев-Дмитриев (Кокенгаузен). Впоследствии обстоятельства сложились так, что Россия вынуждена была полностью вывести войска с завоеванных ею территорий Ливонии.

В маленькой деревушке Кярде (современная Эстония, в шестидесяти километрах от Тарту – прим. автора) 21 июня 1661 года был заключен мир, по которому Россия отказывалась от всех своих приобретений в Прибалтике.

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин в знак протеста не присутствовал на его подписании. Впоследствии он не оставлял попыток уговорить царя продолжить борьбу за Прибалтику вместо Малороссии, но Алексей Михайлович считал первостепенной задачей освободить православное население от притеснений со стороны католической Польши, а вопрос борьбы за Ливонию почитал сложным и несвоевременным.

Возможно, царь был в чем-то прав – ровно через полвека, после Кардисского мира, его сын Петр Алексеевич триумфально завоюет Ригу и присоединит к России все восточно-балтийские земли (кроме Курляндии), провозгласив Россию империей, а себя – императором.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.