Кирилл Вышинский был арестован 15 мая 2018 года по ходатайству Службы безопасности Украины по обвинению в государственной измене. Он провел в заключении практически полтора года, вплоть до 7 сентября 2019 года, когда был освобожден в рамках обмена заключенными между Украиной и Россией.

О том, какой он видел Украину, что происходило с ним в тюрьме и что помогло ему там, исполнительный директор МИА "Россия сегодня" Кирилл Вышинский рассказал в своей книге "Жил напротив тюрьмы…".

– Г-н Вышинский, почему вы решили рассказать историю своего заточения?

– Мне показалось, что это может быть интересно россиянам, которые внимательно следят за тем, что происходит на Украине. Я собирался не просто рассказать историю собственного нахождения в тюрьме.

Моя история достаточно специфическая, ведь она про журналиста, который попал в тюрьму по политически мотивированным обвинениям, и дело которого в суде на сегодняшний день не слушается больше года. Еще тогда в 2018 году было ясно, что это абсолютно политическая история, мало относящаяся к уголовному праву. Сегодня это понятно уже совсем.

Но дело не только в моей личной истории нахождения в тюрьме.

Мне хотелось рассказать о стране, о том, что там происходило, начиная с 2014 года, хотя все, что происходит на Украине сейчас, началось еще в 2004 году.

Я хотел поведать о стране, о том, как появилась такая категория людей как политзаключенные, как я увидел нынешнюю ситуацию через тюремное окно. Это и было тем, что подтолкнуло меня к написанию этой книги.

Причем книга на 95% была готова примерно год назад, но пандемия наложила определенный отпечаток на все происходящее, поэтому книга вышла только зимой этого года. Мне кажется, от этого она не стала менее интересной, а какие-то вещи спустя полтора года после моего выхода из тюрьмы прибрели другое звучание.

– Когда у вас родилась идея написать книгу?

– Было ясно, что вся история будет очень интересной, ведь она закончилась беспрецедентным в украино-российских отношениях действием – обменом Украины и России, в котором граждан Украины меняли на граждан Украины.

События были беспрецедентными, да и все то, что произошло со мной, тоже не имело прецедента: современная Украина и журналист, который оказался на застенках по политическим мотивам. Это был особый опыт. Наверное, уже в Киеве в Лукьяновской тюрьме я понял, что было бы интересно рассказать обо всем, что со мной произошло, и о том, что я узнал и о чем думал, находясь в тюрьме.

Есть старая разговорная формула "Место сидения определяет угол смотрения". Когда ты смотришь на вещи и явления из разных мест, у тебя разный взгляд.

Понятно, что на свободе я смотрел и оценивал происходящее совсем по-другому, чем в то время, когда находился в тюрьме. Кроме того, люди меня окружали другие, истории были другие – все было по-другому.

Мне казалось, что взгляд из тюремной камеры, из окна на страну, на то, что в ней происходит, любопытен и интересен. При этом я не собирался писать тюремный роман и конкурировать в этом смысле с корифеями уголовного жанра, которыми зачитывались некоторые мои сокамерники. Я не ставил себе цель написать истории про воров, тюремные нравы, хотя об этом я также рассказываю в своей книге, поскольку без этого нельзя.

Я написал историю о стране, о людях, о тех, кто попадает в украинские тюрьмы по политическим мотивам, обвинениям, насколько эти обвинения бывают абсурдны, а порой и безумны.

– Какой вы увидели Украину из тюремного окна?

– Вкратце в двух словах – она другая. Вернее, она такая же, как есть в действительности, но в ней открываются совершенно новые, какие-то достаточные абсурдные для большинства украинцев вещи из сегодняшней жизни, а в украинской жизни сегодня огромное количество абсурда.

Продолжающийся изо дня в день абсурд становится привычной частью жизни, но когда ты попадаешь в тюрьму, то смотришь на эти вещи с другой стороны и видишь абсурдность в квадрате или даже в кубе. В тюрьме многое обостряется, понимание становится четким и ясным.

Познер: я против, чтобы власть вмешивалась в работу СМИ

– Можете привести пример?

– Например, простая вещь – абсурд в том обвинении, которое я много раз перечитывал в камере. В обвинительном акте было написано, что я при помощи публикации 72 статей – даже не написания – на сайте, где я был главным редактором, должен был разрушить государство Украина и добиться его полного поглощения Российской Федерацией.

Одно дело, когда читаешь об этом заметку в кабинете или в метро пробегаешь взглядом, а когда сидишь в тюрьме и понимаешь, что от этого зависит твоя возможность получить 12 лет и просидеть 12 лет в тюремной камере, становится не по себе.

Другой пример – та вещь, которой я, может быть, не придавал особенного значения на свободе. В тюрьме я регулярно смотрел новости по украинским телеканалам, чего я не часто делал до, ведь получал чаще информацию из интернета.

Так вот смотришь теленовости, а там в каждой программе первый репортаж – с линии разграничений боевых действий, про войну с Россией, про "мужественных борцов добровольческих батальонов, воюющих с Россией" и так далее.

А третьим или четвертым сюжетом в этих программах рассказывалось, например, о росте объема товарооборота с Россией за 2018 год или о том, что три самых популярных и прибыльных рейса "Украинской железной дороги" – рейсы в Москву.

То есть в первом сюжете "война с Россией до победного конца", а третий и четвертый – про рост товарооборота, про прибыль, которую зарабатывают на рейсах в Москву, в "страну агрессор", с которой ведется непримиримая война в первом сюжете. Смотришь на это из тюрьмы с обвинением в сотрудничестве со "страной агрессором" и не можешь понять, что в стране происходит? Идет вроде как "страшная война", а товарооборот растет, люди ездят, государственные предприятия на этом прилично зарабатывают…

Подобные вещи в обыденной жизни проскальзывают, в сознании не фиксируются, превращаются в обыденный абсурд. В тюрьме они воспринимаются как абсурд абсурдов.

– В анонсе к презентации книги говорилось, что вы расскажите о подробностях обмена 2019. Что это за подробности?

– Это интересные подробности, и их достаточно много. Я не могу сказать, что они заполняют собой всю книгу, но они в книге есть, и те, кому они интересны, их в книге и прочитают. Как говорится, welcome.

– В странах Балтии есть политзаключенные из России. Один из таких – Юрий Мель, осужденный по делу о событиях 13 января 1991 года у Вильнюсской телебашни. Как вы считаете, можно было бы с балтийскими республиками организовать обмен, подобный обмену 2019?

– Я не могу ничего по этому поводу сказать. Украинская ситуация была очень специфичная. Да и вообще каждая ситуация, каждое дело – это всегда очень специфичная история.

Я прекрасно понимаю, что и на тех людей, которые сидят в балтийских тюрьмах, и на моих коллег-журналистов, которым угрожают уголовным преследованием, заставляют отказаться от сотрудничества с российскими изданиями и просто пытаются повлиять на их гражданскую позицию, оказывается политическое давление.

У людей, которые уже находятся в тюрьмах, разные истории, но все они как-то связаны либо с развалом Советского Союза и событиями 1991 года, либо с теми процессами, которые продолжились после распада СССР. Речь идет о дискриминации наших соотечественников в Прибалтике. Это вопиющая несправедливость. В этом мало общего с законом.

Например, ситуация с нашими коллегами, которые сотрудничают с латвийским Sputnik (журналистам, сотрудничающим с порталами Baltnews и Sputnik Латвия, грозит уголовная ответственность за "нарушение санкций ЕС" – прим. Baltnews).

Даже "Репортеры без границ", которые не были замечены в симпатиях к российским журналистам и всему, что связано с Россией, фиксируют, что действия против наших коллег в Латвии и Эстонии (в 2019 году под угрозой уголовного преследования журналистов Sputnik Эстония вынудили прекратить трудовые отношения с МИА "Россия сегодня" – прим. Baltnews) – так называемое расширительное толкование европейских санкций. Таким образом мотивированное решение не применили ни в одной стране Евросоюза, и только Эстония и Латвия додумались.

Огромное количество несправедливых вещей в отношении наших соотечественников, русскоязычных людей сейчас происходит в Прибалтике. Понятно, что бороться с этим и решать эти проблемы нужно системно.

Мне кажется, что это возможно только в том случае, если в российском законодательстве появятся статьи, которые будут давать точную юридическую оценку тому, что делают политики на постсоветском пространстве, дискриминируя наших соотечественников.