Головокружение от успехов в Европе давно достигло стадии потери ориентации в экономическом и политическом пространстве. Отдельные голоса реалистов заглушались в хорошо известной манере "зайца на барабане".
Интеллектуалы и бюрократия интерпретировали тезис "не могут же теоретические построения бесконечно противоречить действительности!" как приговор действительности, а не своей культовой либеральной архаике.
С уверенностью можно сказать то, что Европа будет пытаться изменить теорию, а не исправить практики "best practices", которые давно перестали быть лучшими. Значительная часть проблем Европы в целом связана с Европой Восточной.
Специфика десуверенизации в Восточной Европе и на постсоветском пространстве еще нуждается в исследовании. Очевидно, что процессы трансформации национального суверенитета протекают в странах "старой" и "новой" Европы неодинаково. Анализ политических процессов в Восточной Европе показывает, что относительных экономических успехов некоторым государствам удалось достичь, однако суверенитет был безвозвратно утерян.
Парадоксальным образом Польша, отдавшая большую часть суверенитета в ЕС и НАТО, выступила одним из инициаторов десуверенизации Украины, Белоруссии, Грузии, Молдавии, Армении, Азербайджана. Складывается ощущение того, что в концепции польского экспансионизма "от моря до моря" – от Балтийского до Черного – появился еще и Каспий.
Интеграция Восточной Европы в ЕС казалась к 2009 году относительным успехом. Европейская модель управления в стиле "я начальник – ты дурак" встречала явное и скрытое сопротивление. Желание политических элит Болгарии или Румынии войти "своими" в брюссельские институты вызывало отторжение "старожилов" европейской столицы. Однако старый троцкистский лозунг "Движение все – цель ничто" вновь доказал свою актуальность в современной Европе.
Впрочем, одна цель была: профилактически ослабить Россию, которая и так избытком сил в тот момент не страдала. Для этого и был запущен амбициозный проект "Восточного партнерства".
Восточное партнерство (ВП) было провозглашено 7 мая 2009 года в Праге. Целеполагание новой формы деятельности Европейского Союза на востоке Европы было очевидным. Для понимания достаточно ознакомится с основополагающим документом "Совместной декларацией Пражского саммита Восточного партнерства".
Целью новой инициативы было провозглашено "создание необходимых условий для ускорения политической и экономической интеграции между Европейским союзом и заинтересованными странами-партнерами путем содействия политическим и социально-экономическим реформам в странах–участницах Восточного партнерства". Программа была ориентирована на Белоруссию, Украину, Молдавию, Грузию, Армению, Азербайджан.
Главным в Декларации был пункт, согласно которому участники ВП будут руководствоваться в своей деятельности основополагающими европейскими ценностями. При этом детали этих ценностей не уточнялись. Собственно, в этом и была ловушка.
Приглашенные ориентировались на идеальную "модель демократии и рыночной экономики" образца 1991–2007 гг. Но этой модели уже не было в Западной Европе, и она так и не появилась в Европе Восточной. Экономический кризис 2008 года и война 08.08.08 изменили реальное содержание европейской интеграции, не особо повлияв на ее внешнюю форму.
Процесс евроинтеграции к 2009 году породил бюрократического наднационального монстра, который подчинил себе не только местные правительственные круги, но и саму идею. При непомерно раздувшихся амбициях у ЕС практически не было средств на масштабные экономические проекты и уж совсем не было адекватного политического анализа. Идея ВП – найти новые рынки сбыта собственной продукции, обеспечить приток дешевой рабочей силы и получить доступ к иным ресурсам.
"Восточное партнерство" из первоначального проекта евроинтеграции постсоветского пространства превратилось в площадку попыток политической и экономической изоляции России. Это в итоге и спровоцировало острый кризис на Украине. Так что нынешние проблемы ЕС в большой степени являются делом его собственных рук".
События на Украине – результат ошибок во внутренних и внешних отношениях в ЕС, экономические просчеты, последствия высокомерных решений, принятых на основе геополитических, "ценностных", а не прагматических резонов.
"Евросоюз из образца разумной предсказуемости стал, по сути, одним из наиболее явных источников глобальной неопределенности". Показательно, этот абсолютно верный тезис был написан по итогам событий 2014 года.
В последнее время проблематика "Восточного партнерства", конечно же, испытала некоторое забвение в контексте общей мировой политической и экономической конъюнктуры. Сегодня в Европе программа ВП несколько оттеснена из новостного поля новым экономическим кризисом и политическими неурядицами в ЕС и во всем мире. Однако, на самом деле, все происходящее сегодня, и особенно ситуация на Украине, – результат "Восточного партнерства".
Украинский случай стал печальным примером того, как интеграционные инициативы развиваться не должны. Предложенная Брюсселем для Украины политика привела к схлопыванию государственности, ввергла страну-кандидата на вступление в гражданскую войну. По сути, украинская трагедия (еще, думается, далеко не завершенная) весьма сильно дискредитировала идею исключительности западного пути развития.
Мы рассматриваем события в Украине как индикатор, как лакмусовою бумагу, на которой проявляется вся сложность международных отношений, интеграционных процессов и практик ведения бизнеса. Перед нами не только конфликт интеграций, перед нами общий кризис системы международных отношений, в том числе и в экономической сфере. Кейс Украины оказался не единственным, но самым страшным.
События, произошедшие в 2021–2022 гг., позволяют по-новому взглянуть на "Восточное партнерство" (ВП).
Россия рассматривала "Восточное партнерство" как свидетельство того, что ЕС стремится "сформатировать" на своих восточных границах пространство, которое будет неблагоприятным для реализации проектов Москвы по экономической и политической интеграции постсоветских стран. Впрочем, какое-то время компромисс казался возможным.
Россия считала, что растущее влияние в ЕС соседних государствах создает далеко не выигрышную для нее ситуацию, несмотря на декларируемые ЕС стабильность и развитие демократии в регионе, а, скорее, представляет собой потерю влияния в соседних странах.
В Москве надеялись на то, что выходом из подобного негативного сценария развития событий могла бы стать координация интеграционных проектов на постсоветском пространстве со стороны ЕС и России. Однако этого не произошло. Новая восточная политика ЕС могла иметь успех лишь при условии преодоления раскола между теми членами ЕС, которые поддерживают дружеские отношения с Россией и теми, кто имеет более критический подход в отношении России. Однако было принято решение игнорировать законные интересы России, сначала аккуратно и осторожно, затем грубо и демонстративно.
Как обычно была использована модель "помощь в обмен на лояльность". Финансовая помощь ЕС в обмен на расширение его демократической модели рассчитывалась, исходя из приоритетов самого ЕС, а не реальных потребностей соседних государств при проведении структурных реформ государственного управления и секторов экономики.
В этом вопросе США максимально активно поддержали ЕС и Польшу как своего рода "троянского коня": "После распада Советского Союза политика Вашингтона состоит в поддержке Польши в роли разделяющего клина, чтобы заблокировать наращивание российско-немецкого экономического и политического сотрудничества".
В Польше идея "Третьей Европы", то есть союза малых государств под польским главенством, была очень популярна практически до осени 1939 года. По мнению английской исследовательницы З. Коэтс, "сменявшие друг друга польские правительства вплоть до весны 1939 года были заняты тем, что постоянно планировали и разрабатывали варианты:
- расчленения СССР;
- создания блока государств, который отделил бы СССР от Западной Европы".
Было бы, однако, ошибкой предположить, что именно Польша была главным генератором идей расчленения России. Тем более несерьезно предположение о возможности решения одними поляками этого вопроса с помощью военной силы. Так появился проект Украины как антироссийского тарана.
Не случайно самым знаменитым проектом стал американский план польского генезиса. Еще в 1986 году была опубликована программная работа Збигнева Бжезинского "План игры. Геостратегические рамки американо-советского соревнования". В этом труде, венчающем американскую геополитику послевоенного времени, были намечены основные задачи и пути их реализации:
"Децентрализовать империю – значит распустить ее.... Более мощное национальное самоопределение внутри СССР неизбежно ослабит как внешний великорусский имперский импульс, так и внутреннюю концентрацию власти в Москве. Возможно, за этим последует роспуск великорусской империи".
События весны 2022 года не создали принципиально новой реальности в сфере информации и коммуникации. Оптимисты в экспертных кругах оказались в меньшинстве. Политический, экономический, социальный конфликт в Восточной Европе и Европе в целом станет только острее.
Подведем итоги
Амбициозная программа "Восточного партнерства", де-факто предполагающая расширение границ ЕС до Каспийского моря, не только умерла, но и сделала все для того, чтобы прихватить с собой всю действующую модель европейской интеграции. События на Украине не являются исключительно результатом уникального соотношения глобальных экономических и политических проблем. Дело в другом:
"Именно опасение и раздражение отцов дипломатии ЕС в отношении того, что Россия снова стала слишком сильная и богатая, а уже поэтому опасная для Европы, породили фатальную ошибку. "Восточное партнерство" из первоначального проекта евроинтеграции постсоветского пространства превратилось в площадку попыток политической и экономической изоляции России. Это в итоге и спровоцировало острый кризис на Украине. Так что нынешние проблемы ЕС в большой степени являются делом его собственных рук".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен