Все привыкли, что мэр Риги – это Нил Ушаков. "Сейчас вместо него приходит какой-то Буров. Вы к этому не очень готовы, а каково этому Бурову?" – говорит сам Олег Буров, недавно возглавивший Рижскую думу. В беседе с Baltnews он рассказал о планах, которые хотел бы реализовать, занимая пост градоначальника столицы Латвии.
– Господин Буров, мы с вами сейчас находимся в общественном месте. Мэр вы недавно. Насколько, как вам кажется, вы узнаваемый человек?
– Последнее время узнаваемость сильно увеличилась. Сейчас в эти дни как раз где-то 21 год, как я пришел работать в Думу. Помню, я выдвигался на одни муниципальные выборы в 2001 году, тогда узнаваемость повысилась. Шел тогда с женой по Риге, ругались, я ворчал, мол, пойдем быстрее, все такое. Слышу, говорят: вот, смотрите, Буров идет, смотрите, тоже жену ругает! Сейчас узнаваемость увеличилась, но в то же время, как видите, мы с вами спокойно сидим, за автографами никто не бегает.
Нравится или не нравится? Не знаю… Сегодня у меня не первая встреча. Ранее встречался со своим коллегой, тоже в общественном месте. Подошел человек, пожелал мне успехов. Это приятно.
– Откровенно вам скажу, общалась с рижанами, спрашивала: как вам мэр Буров? И очень многие не знали, кто вы, удивлялись, что Буров – мэр.
– Думаю, очень многие за эти годы узнавали [Нила] Ушакова. У Нила сформировалась большая аудитория людей, которые или его ярко любят, или ярко ненавидят. Но то, что за долгие годы он стал одной из самых значимых фигур латвийской политики, – несомненно.
Ваш коллега, журналист, был депутатом Сейма, потом совершенно неожиданно стал мэром. Могу сказать, я тоже, когда он стал мэром, – все думали, что [Айнар] Шлесерс будет мэром в этой компании, – думал: что это? Как это будет? Многие смотрели с большим удивлением. Не говоря о том, что это мэр русский.
Партия "Согласие" никогда не могла войти в правительство, никто из них не может стать министром в правительстве, и тут он стал мэром. Это не менее значимо, чем должность министра. Никто не верил, что такое вообще может быть.
– А вам перспективы Нила Ушакова какими казались?
– Я работал тогда директором Департамента [городского имущества] и смотрел с известной надеждой: пришел русский парень, не человек системы. Было интересно посмотреть, как этот несистемный человек будет решать проблемы. Он пришел, нужно было делать оптимизацию школ – в основном русских. Это был непопулярный шаг.
Я тогда сам, будучи директором Департамента, пришел к Нилу и сказал: я готов тебе помочь. Я не из "Согласия", но чисто по-человечески увидел его глаза, и захотелось ему помочь.
Сказал ему: вижу, что у тебя нет команды здесь, в Думе. Тогда ходил с ним, ездил по школам. Помог – не помог, это не мне оценивать.
С ним интересно было работать. У меня пять мэров было – мне даже трудно осознать, что я сам у себя, по сути, шестой мэр, с которым я работаю. Когда я говорю об этих пяти мэрах, я себя даже еще с ними не отождествляю, что я тоже такой же мэр. Ушаков всегда был мне симпатичен. Первый мэр, с кем я работал, – это был Андрис Берзиньш – мне был по-человечески приятен. И вот Ушаков.
– Каково стать мэром после Ушакова?
– Я вас уверяю, это архитрудно. Было, думаю, трудно Ушакову десять лет быть мэром и уйти. Для любого человека, долго где-то работавшего, это ломка. Речь идет не о кресле, а об объеме работ, объеме принятия решений. И тут ты уходишь резко. И Андрису Америксу было трудно до этого резко принять самому такое решение.
Поверьте, и мне было архитрудно. В прошлом году мне позвонил Америкс и сказал: я принял решение, мне все надоело, я уйду в отставку, будь вместо меня вице-мэром. Я натурально чуть не упал с кресла. Я предложение принял, но в голове не укладывалось: это при живом Америксе – занять его место? Это человек, с которым у меня хорошие дружеские отношения, в то же время это мой начальник. Идти на его место – это очень трудно.
То же самое – после Нила. Вы все привыкли в Риге, в Латвии, во многих странах за пределами Латвии, что мэр Риги – это Нил Ушаков. Сейчас вместо него приходит какой-то Буров. Вы к этому не очень готовы, а каково этому Бурову?
Бесполезно Ушакова копировать. Но нужно попытаться сделать по-другому. Ушаков был Ушаков. Теперь я мэр. Хочу сделать по-другому.
То, что меня сейчас больше всего беспокоит… это максимально откровенно. Меня ломает вопрос: чего я хочу от этого времени, пока я мэр?
С одной стороны, я менеджер. Я думаю, я неплохо ориентируюсь в кризисных ситуациях. Как менеджер, я вижу, что нужно сделать. Я первый, кто пришел на такую должность с исполнительной власти. Ушаков – это политик, пришедший из Сейма. Я человек из исполнительной власти – с этой точки зрения, я знаю работу Думы. Как кризис-менеджеру, мне было понятно, что сделать с мусором, с бюджетом.
В то же самое время очень много политических моментов. Не моя партия ("Честь служить Риге" – прим. Baltnews) формирует коалицию. Я не администратор Рижской думы. Есть партия "Согласие", есть бывшие члены партии "Согласие". Есть другие независимые депутаты, которые как раз более зависимые, чем я.
Мне надо понять: а к чему я готов? Отстаивать свою позицию, несмотря ни на что? Поступиться политическими компромиссами, которые необходимы? Может, мне нужно многому учиться у членов латвийского правительства?
– Чему у него можно учиться?
– Латвийское правительство сейчас состоит из комплекса компромиссов. Там ярые консерваторы, ярые либералы. Люди, которые находятся на диаметрально противоположных точках зрения по многим вопросам. И премьер, который представляет партию, у которой меньше всего депутатов. Он явно компромиссная фигура. Можете назвать его технической фигурой.
И вот вопрос у меня к себе: а что ты хочешь? Или ты все отстаиваешь, потому что так нужно. И как долго ты будешь идти по этому пути? Тебя скинут, все закончится. Или ты должен закрыть глаза на многие вещи и идти на компромиссы. Где грань? Где ты потеряешь свое лицо? Свое, не Нила Ушакова. Свое лицо и свою позицию. Где эта грань, где ты можешь идти на компромиссы, а где можешь встать и сказать: нет, я не согласен. Хлопнуть дверью всегда очень легко.
Когда я вступил вот в эту должность, еще когда был вице-мэром, я сказал: мне не нравится политика. Мне многие говорили: как мы можем голосовать за мэра Бурова, если ему не нравится политика?
Я объясню. Мне не нравится политика, где политиканство. Мне не нравится политика, где какие-то игры, где люди говорят о своих интересах, где пустые фразы, словоблудие. Такое мне не нравится.
Сейчас это то, что меня мучает.
– А какие вопросы вызывают у вас сомнение на предмет того, нужно ли их отстаивать?
– Разные. И локальные, и вопросы структуры Думы, и глобальные. Я вам абсолютно откровенно сказал, что меня мучает, но вот эти бы детали конкретные не стал уточнять.
Безусловно, мне бы хотелось видеть более эффективную исполнительную власть – как человеку, который оттуда пришел.
Политики должны сказать, куда и как развиваться городу. Если у нас такая большая структура исполнительной власти, они должны, как профессионалы, дать свои предложения – конкретно – рекомендации, подсчеты. Задача депутатов – сбалансировать интересы, сбалансировать бюджет, сбалансировать то, как будет развиваться город.
Я бы очень хотел от моих коллег – директоров департаментов, руководителей разных структур – видеть вот эту инициативу. От кого-то это есть, от кого-то нет.
Есть, например, Департамент благосостояния. Если не будет ни мэра, ни вице-мэра – этот Департамент все равно сможет работать и без политиков, потому что там директор департамента самостоятельно профессионально работает.
Но есть другие. У них я спрашиваю их мнение и вижу страх в глазах. Вижу, что человек не привык говорить. Он ждет: а чего вы изволите? Хочется, чтобы люди думали самостоятельнее.
– Вы говорите, трудно было морально стать мэром. А практически? В каком состоянии вам досталась Рига?
– В разном. Не хочу сказать ни в коем случае, что ее "довели до ручки" или она в каком-то плохом состоянии.
С одной стороны, есть система очень многих льгот. То, что продолжал Ушаков, что было начато в начале века – это льготы по транспорту, они были укреплены. То, что у нас очень много категорий населения ездят бесплатно или с какого-то рода льготами в общественном транспорте, – это один из очень важных социальных моментов. Бесплатное питание в школах и детских садах с первого по двенадцатый класс.
Во многом город за эти годы изменился в лучшую сторону. Могу говорить о тех же зданиях. Изменились школы, их внешний облик, внутренний. Изменилась ситуация в детских садах, поликлиниках. Техническое их оснащение. Дома культуры, Латвийский национальный художественный музей.
Появилось софинансирование жилых домов, исторических фасадов. Появилась программа софинансирования, где людей мотивируют создавать жилищные общества, кооперативы. Им 50% ремонтных работ финансируют. Есть очень хорошие, положительные вещи. Новые спортивные зоны появились.
Но… Понимаете, денег столько, сколько есть. Вот эти деньги пошли на те вещи, о которых я сказал. Одновременно мы видим состояние мостов, дорог. Инфраструктурные проблемы не решены.
Безусловно, произошедшее в Думе и думских предприятиях наложило свой отпечаток.
Коммерческие предприятия, которые принадлежат городу, банки поставили на паузу. Например, Rīgas satiksme отказались давать кредит с формулировкой о плохой репутации владельца предприятия – Рижской думы.
Состояние с бюджетом – одно из самых критичных.
Другая ситуация, которую пришлось срочно решать, – это вывоз мусора. То, что готовилось со стороны Думы в течение нескольких лет, оказалось оспоренным Советом по конкуренции. Суд принял решение Совета по конкуренции.
Могу сказать про себя: я даже не знал названия этих фирм, которые мусор вывозят. Просто смотрел на это с точки зрения человека, который не сортирует мусор, потому что такой возможности нет, у которого во дворе один контейнер. То есть со стороны физического лица, потребителя.
И я вынужден был вникнуть в весь вопрос и отстаивать решение Рижской думы в экстренном порядке. Вопрос с вывозом мусора и на данный момент окончательно не решен. Есть только временное регулирование.
Я понимаю рижан, которые говорят, что привыкли к тому, что Рига – со времен Советского Союза один из самых зеленых городов. И сейчас мы – один из самых зеленых городов, потому что у нас очень много лесов.
Но. Правы те рижане, которые говорят, что становится меньше деревьев на улицах. Вот прошел ремонт улицы, было дерево – нет дерева. Это еще одна программа, о которой надо говорить. Хочу подчеркнуть, денег есть столько, сколько есть. Как человек, который долго занимался школами, могу сказать – да, туда деньги вкладывались. Но в другую инфраструктуру недостаточно.
– Сегодня что самое важное нужно решить?
– Главное на сегодняшний день – политически стабилизировать работу Рижской думы. Ушли два ярких лидера – Ушаков и Америкс. Из партии "Согласие" были исключены депутаты, они стали независимыми. Эти депутаты, пусть уж они меня простят, они не привыкли, не научились смотреть на происходящее с государственного уровня. За них очень многое решал Нил Ушаков, в нашей партии – Андрис Америкс.
Если посмотреть на Рижскую думу как на предприятие, то главные доли капитала принадлежали двум людям – мэру и вице-мэру. Сейчас ситуация изменилась. И вот эти малые акционеры – каждый из них пытается двигать в свою сторону. Они смотрят с позиций горожан с обостренными частными интересами. Понятие того, что такое команда, как сбалансировать интересы, пока у людей отсутствует.
– А в чем проявляется это непонимание?
– Среди членов коалиции зачастую возникают такие дискуссии, когда депутаты от оппозиции сидят и просто не понимают, что они там делают. Им нечего обсуждать. Вся дискуссия – между членами коалиции.
Сейчас идет болезнь роста. Тут как в любой болезни – или больной выздоравливает, или… Но я думаю, все будет хорошо. Потому что перед избирателями было бы непростительно какие-то свои амбиции и обиды поставить выше работы над решением вопросов горожан. "Мы обиделись и ушли", – это непростительно.
– Это вы про "Согласие"? Ведь они громкие заявления делали о возможном выходе из коалиции.
– Многим очень нужно привыкнуть работать. Если я говорю: мне трудно после Ушакова, то уж им-то каково? Они все всегда смотрели на Нила и голосовали с чувством глубокого воодушевления. Это партия ярко выраженного лидера. Должна пройти болезнь роста. Им не нужно оглядываться на Брюссель. Им нужно почувствовать эту ответственность.
Но все будет хорошо.
Знаете, вот что мне очень жаль? Одно рижское радио мне позвонило еще перед тем, как меня избрали мэром, и говорит: вот вы хозяйственник, ответьте на два вопроса. Первый: что будет с кошками? Второй: что будет с девятым мая?
О каком уровне может идти речь, если вопрос с кошками – это главный хозяйственный вопрос? Я оценил, что вы такой вопрос мне не задавали. Думаю, кошки сейчас бегают в кабинете вице-мэра. Не хочу вообще этот вопрос обсуждать, что там будет с кошками Нила. Я виноват, что у меня на кошек аллергия?
Про девятое мая. Видел на многих русских сайтах, мол, Буров заявлял, что никогда не голосовал за "Согласие", значит, не любит русских и девятое мая. Ну, во-первых, да – я не голосовал за "Согласие". И я делал очень много заявлений, что "Честь служить Риге" не является карманной партией "Согласия". У нас свое мнение. Но мы работали вместе десять лет. Зачеркивать это и говорить, что все было плохо, – не хочу. Говорить, что в 2021 году мы будем так же стартовать вместе, – тоже не хочу, потому что меня больше интересует, как мы будем работать сейчас, в каком состоянии коалиция. У нас один и тот же электорат. И [Вадим] Баранник, и [Валерий] Петров, и [Виталий] Дубов, и [Алексей] Росликов были исключены, наверное, не по идеологическим соображениям из партии "Согласие"? Электорат остался один.
– А что там с девятым мая?
– Я говорил, что не ходил еще с советских времен к Памятнику освободителям. Но мои родственники по маминой линии пережили блокаду. Потом приехали в Ригу. Моя мама была в последнем эшелоне эвакуированных из Ленинграда. Я очень хорошо знаю эти вещи. Это личный праздник, это день памяти, когда я прихожу на могилы к своим родственникам, которые пережили блокаду.
Я не хочу из этого делать политику, я не хочу, чтобы другие из этого делали политику, громко кричали, громко вешали ярлыки. Это то, что мы все должны помнить, не должны забывать. Я не хочу участвовать ни в каких дискуссиях, чтобы не возбуждать народ на тему – быть этому памятнику или нет. Он там есть, он там будет, это данность.
– Между Латвией и Россией есть международный договор о сохранении, уходе и благоустройстве мемориальных сооружений.
– Дело даже не в договоре. Просто это то место, куда люди приходят, потому что вспоминают. Если уберешь этот памятник или поставишь вокруг него колючую проволоку, этим память не выкинешь. Но это дело каждого. Нужно ли туда приходить в галстуке и возлагать венки от всей Рижской думы, не знаю. Но прийти туда индивидуально каждому человеку, – безусловно, у него, как у физического лица, должно быть такое право.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен