Философ Евгений Земель о революции 1917: это грустный юбилей, России крепко не повезло100 лет назад произошла Великая Русская революция, повлиявшая на судьбы мира. BaltNews.lv продолжает публикации, посвященных этой теме, предоставляя слово очередному собеседнику.
Перекрестки улицы Чака: профессор Радзобе открыла неизвестные детали биографии поэта"У него был страх своего прошлого. Образ эстетического мышления Чака не отвечал принципам советской литературы. Он старался делать, что мог, стремился приспособиться, но у него не вышло".
Генсек националистов: Будем ли мы «проданы» или оккупированы, этого мы не можем предвидетьКонцептуальный труд функционера Нацобъединения предупреждает об угрозе "путинизма", оценивает "прокремлевскую элиту" в Латвии и призывает полагаться на волю латышского народа.
Революция - 1917: сумбур вместо музыки. Спустя век Россия получила то, за что бороласьСамым стойким оказался слух о телеграфной или телефонной станции в Зимнем дворце, по которой «гессенская муха» — Александра Федоровна — передает секреты своим германским родственникам.
Виеталва - место силы. Воины-прибалтийцы встретились на латвийской землеЕжегодно в первую субботу августа на Братском кладбище советских воинов под Виеталвой поминают павших бойцов. О состоянии кладбища и мемориала заботится местное самоуправление.
«Руськие - не русские». Историю России теперь будут объяснять и поправлять из Риги"Нам не нравится понятие "постсоветское пространство". Почему мы должны идентифицироваться с границами СССР? Потому лишь, что он оккупировал Ригу? Поэтому говорим о Северной Евразии".
Миссия в Стокгольме. О чем информировал Ригу в 1939-1940 годах Волдемарс СалнайсСоветизация Латвии поначалу не вызвала замешательства в миссии в Стокгольме: посланник продолжает отправлять в Ригу секретные депеши премьер-министру Аугустсу Кирхенштейнсу.
Экс-директор Службы внешней разведки России: нам надо было поддержать Порошенко— На мой взгляд «дилетанта», самая страшная проблема Киева — это слабость президента. Это ужасно. Если бы он был реально сильным, то с ним можно было бы лаяться, договариваться… Но он — это пластилин.
