Разочарую власть имущих, но Латвия никак не влияет на глобально-цивилизационные процессы. Она лишь верно следует в их кильватерном строю, даже не пытаясь идти своим курсом. Это касается и тренда последнего десятилетия: полного отказа от наличных денег. Что за ним на самом деле стоит, и в чем тут "подвох" для нашей республики?
Идея странная, но закономерная…
Несколько лет назад мне (автору Александру Шамрову – прим. Baltnews) довелось участвовать в "круглом столе" с новым на тот момент главой Службы госдоходов (СГД) Илзе Цируле, проходившем в одной из рижских редакций.
Готовясь к встрече, я обратил внимание на странную, как показалось, идею нового руководителя, промелькнувшую ранее практически незамеченной.
Речь шла о том, что надо целенаправленно искоренять из обращения наличные деньги. Мотивировалось это желанием бороться с теневой экономикой. Причем теперь уже речь шла не только о "зарплатах в конвертах", но и о розничной торговле во всем ее многообразии.
Однако реализовать ни это, ни другие свои начинания Илзе Цируле не успела. Меньше, чем через год, она скоропостижно скончалась. И помянул я тут покойницу лишь потому, что именно на той встрече с журналистами идея "отменить наличку" впервые прозвучала открыто.
"Нельзя жить в мире – и быть свободными от мира", – так можно перефразировать известную сентенцию вождя мирового пролетариата. А если можно, то лишь обладая таким желанием и волей для его воплощения. Неизбежно приходишь к выводу, что и здесь, как и в вопросе кардинальных реформ образования, – Латвию "назначили" испытательным полигоном. Как обычно, наша маленькая, но гордая республика охотно взялась исполнить "задание".
Нынешний глава СГД Иева Яунземе в своих комментариях прессе уже фактически ставит знак равенства между оборотом наличных денег и теневой экономикой. "По сравнению с прошлыми годами удельный вес безналичного оборота в Латвии вырос. Это хороший знак. Оборот наличных денег нужно еще сильнее зажать в угол", – публично заявляет она. Что характерно: ее предшественница говорила, что каждой группе населения надо предложить некий бонус, чтобы они увидели, что жить в мире электронных денег гораздо выгодней, – а тут вот сразу: "зажать" да "придавить".
Глобальный ростовщик
Сегодня эта идея реализуется в целом ряде стран Евросоюза. Хотя там, в отличие от тихой Латвии, звучит и критика самой постановки вопроса. Но и на Западе глубинная сущность процесса остается для большинства за пределами понимания.
Ведь все, как принято в псевдолиберальном "зоопарке", преподносится под брендом "вам так лучше, вам так удобнее", "это ради вашей же безопасности". И пока мало кто замечает, что человек, о котором "заботятся", уже потерял возможность самостоятельно решать, а нужна ли ему эта "забота".
Так, многие знают, что центробанки ведущих стран последовательно снижают ключевые процентные ставки. В Европейском центробанке она уже нулевая, а кое-где (Швейцария, Япония) и отрицательная.
Поскольку это не тактическое решение, а явно стратегическая тенденция, под угрозой краха вся нынешняя банковская система, которая традиционно базировалась на депозитном принципе.
В этих условиях коммерческие банки львиную долю прибыли начинают получать с процентов от потребительского кредитования. И если прежде именно накопления клиента служили для банка основным источником дохода, то теперь они становятся для него откровенным злом. Фактически мы возвращаемся на несколько столетий назад, к схеме ростовщичества, только уже глобального.
В идеале при такой схеме все деньги клиента должны быть тут же им потрачены. В банке – и через банк. А не сняты в виде наличности.
Не удивлюсь, если завтра банковское лобби в Европарламенте предложит наделить деньги неким "сроком годности". Научно-экономическое обоснование? Легко! Например, согласно теории монетаризма, именно количество денег в обращении (а не на счетах, или "в чулках") определяет развитие экономики. Поэтому такой шаг, мол, застрахует общество от экономических кризисов.
Многое свидетельствует о том, что на горизонте наметился очередной "экономический" кризис (его начало пророчат на 2021 год). Закавычиваю термин потому, что в наше время это уже не экономические кризисы в полном смысле слов. После вывода основной части производства в страны Азии именно банковская и биржевая сферы стали столпами новой "экономики". А потребитель, как таковой, превратился в основного ее "производителя". То есть львиная доля ВВП типичных "потребительских стран" создается в сфере продаж и обслуживания (а не разработок и производства), а значит, в известной мере носит фиктивный характер.
Снижение центробанками Запада процентных ставок мотивируется тем, что это "оживит потребление". Кредиты станут дешевле, люди начнут брать их больше, в итоге попросту удастся избежать кризиса. Правда, обычно это приводит к запредельной инфляции… Но если не давать образовываться у людей накоплениям, то мы не только обуздаем инфляцию, но и навсегда покончим с кризисами. Вот для этого и могли бы сгодиться деньги со "сроком годности".
То есть потребитель, превратившись в "производственный механизм" новой экономики, неизбежно превращается в ее "дойную корову". Поэтому нет ничего удивительного, что его способность потреблять начинает так же усиленно эксплуатироваться, как некогда способность лошади тянуть телегу. Вот это как раз и есть сущность той игры, в которую включилась Латвия.
Совсем чужая игра
Разумеется, от осмысления этих глобальных процессов, а тем более – от управления ими Латвия безумно далека. Тут нельзя не сказать: тот масштабный процесс принудительного "оздоровления" латвийского банковского сектора от "неправильных" денег, что сейчас происходит, абсолютно далек от заявленной цели: пресечь попытки финансирования терроризма и легализации преступно нажитых средств.
Первое, что надо понимать: в Латвии нет своих коммерческих банков. Довольно долго на этом рынке доминировали скандинавы. Так, известные много лет SEB, Swedbank и Nordea (ныне, после объединения с DNB, это Luminor bank) – это три из четырех крупнейших шведских банка, которые как раз и лоббируют у себя на родине идею искоренения "налички".
Последние годы на банковский рынок Латвии, после первой неудачной попытки 10-15-летней давности, ковбойской поступью ввалились американцы. Не в последнюю очередь все эти "наезды" на банки – это проверенная американская тактика.
Так, после "наезда" приходит богатый дядя и покупает контрольный пакет акций. К слову сказать, на Swedbank "наехали" буквально на днях, пока готовилась эта статья.
Второе. Этот передел – отнюдь не борьба за латвийский банковский рынок. Кому интересна территория с неполными двумя миллионами населения, где большая часть потенциальных клиентов – попросту нищие, по понятиям тех же шведов? Поэтому западные банки приходят сюда, чтобы стать "вентилями" на денежных трубопроводах между Россией и Западом. А в современных геополитических реалиях тут можно любого и каждого обвинить в "легализации бандитского капитала".
Фактически сегодня в Латвии создается полупрозрачный финансовый кордон между Россией и Западом. И борьба за него, как мы видим, внутри самого Запада идет исключительно за право его контролировать.
Попросту за то, кто будет решать, кого пускать, а кого – нет через этот кордон и на каких условиях. И, разумеется, кто будет иметь с этого главные дивиденды. В этом и состоит главный смысл передела банковской "поляны" Латвии между капиталом Евросоюза и США. Хотя у Латвии тут есть и свой интерес…
И, наконец, третье. По вышеназванным причинам создать свой сектор коммерческих банков, заинтересованный целенаправленно кредитовать небольшие латвийские предприятия в реальном секторе экономики, практически невозможно. Речь могла бы идти разве что о некой государственной системе, подобной советским сберегательным кассам. Но, во-первых, от самой такой мысли правящих воротит, как черта от тлеющего ладана. А во-вторых, с учетом уровня "доверия" народа к власти, от такой мысли воротит и латвийцев всех национальностей.
"Конвой стреляет без предупреждения!"
Латвия привычно мыслит в категориях булгаковского Шарикова. Символами ее интереса к данной теме я бы предложил две организации: СГД и СГБ (Служба госбезопасности).
Интерес первой понятен. Когда денег в бюджете толком нет даже на выполнение своих же вчерашних обещаний, проще "отнять, да поделить" – обложив налогами любую финансовую активность – чем создавать комплексные условия для массового развития созидательной экономики (а не просто возникновения отдельных "положительных примеров"). Искоренение наличных денег как нельзя лучше подходит для этих целей.
Относительно введения тотальной безналички в Швеции можно прочитать нечто такое: "…новые технологии позволяют легко принимать платежи карточками даже бездомным, продающим благотворительные журналы".
Я как-то с трудом представляю себе латвийского бомжа с переносным терминалом или смартфоном, снабженным специальным мобильным приложением.
Профессор Королевского технологического института Швеции Никлас Арвидссон считает, что уже в следующем году использование наличных денег будет "совсем маргинальной формой платежей". Тогда в латвийские "маргиналы" неизбежно попадает множество тех, кто, например, зарабатывает, торгуя на базаре или оказывая мелкие мастеровые услуги, мелкие предприниматели, арендующие на рынках торговые боксы и обеспечивающие работой одного-двух человек. А что говорить о тех, кто точно так же работает в провинции? Пока эти люди надеются на себя и ничего не просят у государства.
Наоборот: создают рабочие места и способствуют росту ВВП. Но даже просто усложнение использования наличных денег элементарно швырнет всех их за грань нищеты. И они неизбежно начнут обивать пороги социальных служб. Готова ли Латвия к такому наплыву нуждающихся? Вопрос чисто риторический…
Например, месяца два назад элементарный банковский сговор (можно это утверждать почти наверняка) лишил возможности пользоваться интернет-банком самые малообеспеченные слои населения.
Подавляющее большинство работающих в Латвии коммерческих банков в одни и те же сроки ввели новый принцип идентификации в интернет-банках.
Теперь, чтобы пользоваться интернет-банком, необходимо либо установить мобильное приложение на смартфон либо приобрести новый кодовый калькулятор, если пользуешься старым "мобильником". Но старыми телефонами пользуются в основном малообеспеченные люди. А новый калькулятор стоит около 15 евро.
То есть в итоге этой акции именно малообеспеченные или просто люди, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, были лишены интернет-банкинга. Теперь они вынуждены оплачивать все счета с комиссионными (которые на почте достигают уже 3 евро за транзакцию), что еще больше усложняет положение: часто для такого человека и один евро – это деньги. И заметьте: людей просто поставили перед фактом, как это в банковской сфере все чаще происходит.
То есть еще до "тотального обезналичивания" уже действует принцип "вы обязаны у нас это купить". Тем более что процесс ползучим образом идет… Медленно сокращается количество банкоматов.
В маленьких магазинах, которые и супермаркетами назвать неудобно, например, вместо двух из четырех касс ставят четыре терминала самообслуживания. Правда, в двух из них пока можно расплатиться и наличными деньгами, но это не "то же самое, что и на кассе": любая транзакция в таком терминале контролируема точно так же, как и взнос наличности через банкомат.
Закрываются банковские центры обслуживания клиентов в микрорайонах. То есть de facto взаимодействовать с банками через наличность становится все неудобнее, а все платежи – все более подконтрольными. С одной стороны, это выгодно государству. С другой стороны, это выгодно и банкам. А если у последних и возникают сомнения, то репрессии против банковского сектора делают эти учреждения более сговорчивыми.
Итак, один аспект проблемы: принудительное искоренение наличных денег прежде всего бьет по людям, находящимся в трудной финансовой ситуации. Но есть и другой… Полный переход на безналичные формы расчетов позволяет в любой момент лишить абсолютно любого человека средств к существованию, даже шире – любой возможности деятельности, кроме каждодневного выживания. Попросту "утилизировать" его, если кому-то имеющему власть не понравятся не только его поступки, но даже образ мысли.
Ей-богу, до такого эффективного метода борьбы с инакомыслием не додумался ни один тоталитарный режим прошлого! Это достаточно опасно в Латвии, где понятие "лояльность" стало синонимом психической адекватности и "непреступности" человека. Вот поэтому и представляется, что одним из символов "монетарной революции" должна быть именно СГБ.
Но это точно так же опасно и в остальном современном мире. "Глобальный Ростовщик" неизбежно стремится создать "концлагерь сытых потребителей", эта мысль начинает казаться теперь не такой уж антиутопией. Будет сытно, тепло и уютно, как в немецком зоопарке. Главное помнить: в лагере шаг влево, шаг вправо расцениваются, как побег. Конвой стреляет без предупреждения.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен