Сегодня, 23 апреля, на пленарном заседании ежегодной межвузовской научно-практической конференции "Герценовские чтения: Россия 2021. Актуальные вопросы политического знания" латвийский историк и публицист Александр Малнач выступил с докладом "Русскоязычное представительство в политическом спектре Латвии".

Вот что он рассказал:

"Латвия – страна абсолютного свободомыслия, но с весьма ограниченной свободой слова, поэтому я, находясь в Риге под подпиской о невыезде, буду говорить то, что думаю, но не все, что думаю.

Говоря и думая о странах Прибалтики, следует мысленно представлять себе Прибалтийский геополитический маятник, впервые запущенный сотни лет назад. В XI–XII веках земли по нижнему течению Западной Двины и в бассейне реки Гауя находились в сфере влияния Руси – Новгорода и Полоцкого княжества. В результате завоевательных походов крестоносцев в XIII веке эти земли были отторгнуты от Руси. Началась многовековая борьба за обладание Прибалтикой. Борьба, которая с переменным успехом ведется между Россией и Западом до сих пор. Несколько раз Прибалтика переходила из рук в руки.

Сейчас Прибалтийский геополитический маятник качнулся в сторону Запада. Силы, заинтересованные в отрыве Прибалтики от России вне и внутри Эстонии, Латвии и Литвы, стараются остановить движение маятника, предварительно отведя его максимально влево. Без учета этих усилий невозможно правильно интерпретировать множество событий, свидетелями и участниками которых мы являемся.

Сегодня часто говорят о Прибалтийском фронте или плацдарме в гибридной войне коллективного Запада против России. Так это и выглядит, если сменить фокус и оглядеть всю линию соприкосновения России и теперешнего Запада в лице ЕС и НАТО. Именно в свете противостояния Запада и России на Прибалтийском фронте/плацдарме, становится понятной внутренняя политика прибалтийских стран. И по законам военного времени ведется зачистка политического и медийного пространств по периметру плацдарма.

Буду говорить о Латвии, где 7 апреля прекратились действия режима чрезвычайной ситуации, но при этом не были отменены ограничения, введенные в период действия режима ЧС: масочный режим, запрет на свободу передвижения и массовые мероприятия и собрания. Таким образом, в Латвии фактически уничтожено действие конституции. В результате ползучего государственного переворота под видом "борьбы с распространением коронавирусной инфекции" вся полнота власти перешла в руки правительства во главе с гражданином США Кришьянисом Кариньшем.

Формально Латвия – парламентская республика. Фактически – этнократическая диктатура. Режим диктатуры поддерживается на уровне: а) законодательства; б) политической традиции.

В 1991 году в Латвии возник институт неграждан: часть постоянного населения республики подверглась поражению в правах. В 1993 году численность неграждан составляла 876 тысяч человек, или 33,6% населения страны, в подавляющем большинстве – нелатыши (61% русских, 80% белорусов и литовцев, 90% украинцев).

Лишенные избирательных прав, эти люди не могли поддержать своими голосами партии, учитывающие интересы национальных меньшинств, что позволило националистическим силам отстроить моноэтничную политическую систему в многонациональной и двуязычной стране.

В 2020 году неграждане Латвии все еще составили 10,4% населения, или почти 200 тысяч человек. Фактор неграждан и сегодня играет на руку латышским националистам, особенно в крупных городах.

С другой стороны, в Латвии сложилась устойчивая политическая традиция: так называемые латышские партии не вступают в открытую коалицию с так называемыми русскими партиями на национальном уровне, т.е. на уровне законодательной и исполнительной власти. В итоге партии, опирающиеся на голоса русских и русскоязычных избирателей, способные контролировать до четверти и более мандатов в стоместном парламенте, оказываются за бортом правящих коалиций даже в случае получения относительного большинства на выборах и отстраняются от реального участия в управлении страной.

Политика в отношении национальных меньшинств проводится в Латвии без учета мнения самих меньшинств и носит в целом дискриминационный характер. Сейчас Латвия находится в процессе строительства "Латвии для латышей".

Оба вышеупомянутых фактора – поражение в правах части избирателей и бойкот "русских" партий – способствовали зачистке политического поля в первые 15 лет постсоветской Латвии. Затем к ним добавился такой инструмент, как спецслужбы. А поскольку латвийские спецслужбы контролируются спецслужбами США и Великобритании, то, наряду с прямым и/или закулисным давлением по дипломатическим каналам, участие спецслужб в латвийской политике привело к вытеснению с политической арены партий, которые представляли интересы местного капитала.

Уголовное преследование латвийских олигархов Айвара Лембергса, Андриса Шкеле и Айнара Шлесерса привело к выводу из игры политиков, сколько-нибудь заинтересованных в сотрудничестве с Россией, поскольку с Россией связаны их бизнес-интересы.

Сейчас в Латвии пересменка послов. Прежний посол России, Евгений Владимирович Лукьянов, в разговоре со мной полтора года назад заявил, что "политический фон здесь (в Латвии – прим. Baltnews) предсказанный". По его мнению, Латвия не имеет собственной воли и не проводит суверенной внешней и внутренней политики. И не важно, прав Лукьянов или не прав. Важно, какую позицию он сформировал, сформулировал и доводил до сведения Смоленской площади, или, напротив, Смоленская площадь спускала своему представителю в Риге. Ею во многом объясняется пассивность российской дипломатии на латвийском и шире – прибалтийском направлении.

Формально в Латвии действует многопартийная система, но на практике политический спектр делится на т.н. латышские и т.н. русские партии. При этом все условно латышские партии – суть фракции одной Большой латышской партии (БЛП), которые отличаются друг от друга оттенками обязательной для всех националистической идеологии. К праволиберальному крылу БЛП следует отнести премьерское политобъединение "Новое Единство" и политобъединение "Развитию/За". К правоконсервативному крылу можно отнести Новую консервативную партию и Национальное объединение "Все – Латвии!" – ТБ/ДННЛ.

Либерализм первых сводится к признанию прав сексуальных меньшинств. Консерватизм вторых выражается в откровенной русофобии, россиефобии с примесью антисемитизма. Внутри БЛП идет борьба за сферы влияния и долю государственного пирога, но это не мешает ей дружно держать фронт против русских и России.

К условно русским партиям относятся "Согласие" (ранее – "Центр согласия") и Русский союз Латвии (РСЛ, ранее – ЗаПЧЕЛ, "За права человека в единой Латвии"). "Согласие" позиционирует себя как социал-демократическая сила, таковой не являясь. На деле "Согласие" выражает интересы условно русского бизнеса, который хочет участвовать в дележе государственного и муниципального пирога.

Вместе с тем "Согласие" в лице своих лидеров Яниса Урбановича и Нила Ушакова старательно отмежевывается от всего русского, называет себя "латышской партией", признает советскую "оккупацию" Латвии, не признает воссоединение Крыма с Россией, поддерживает членство ЛР в НАТО и т.д. Впрочем, Ушаков умудряется усидеть на двух стульях благодаря господству в русскоязычных масс-медиа, грамотной манипуляции сознанием русскоязычной аудитории, беззастенчивой эксплуатации 9 мая.

При этом "Согласие" не только уклоняется от защиты жизненно важных интересов русскоязычного меньшинства, например, в сфере школьного и дошкольного образования, но и подыгрывает правящим партиям в их неустанном наступлении на права русскоязычных жителей страны в языковой и образовательной сферах.

В свою очередь, Русский союз Латвии (РСЛ, лидеры – депутат ЕП Татьяна Жданок и депутат Рижской думы Мирослав Митрофанов) маловлиятельная партия, которая в одиночку пытается держать русский протестный фронт, ведя правозащитную деятельность, организуя акции протеста против сворачивания образования на русском языке.

С 2010 года РСЛ не удается преодолеть пятипроцентный барьер на выборах в Сейм Латвии. На внеочередных выборах в Рижскую думу РСЛ удалось преодолеть барьер и восстановить фракцию, впервые с 2009 года. На мой взгляд, новый лидер РСЛ – Мирослав Митрофанов – склонен к оппортунизму. Один из прежних лидеров, ныне покойный Юрий Петропавловский, назвал его "внутренним согласистом" РСЛ, а согласистами зовут членов и сторонников партии "Согласие".

В 2014 году Русский союз Латвии упустил исторический шанс объединиться с товариществом "Русская заря", возникшим на волне референдума 2012 года о придании русскому языку статуса второго государственного и объединившим молодых и амбициозных лидеров прорусской и пророссийской направленности. Этот просчет серьезно ослабил русское сопротивление в Латвии и развязал руки правящему режиму в его стремлении разгромить "Русскую зарю" и удушить последние очаги русской оппозиционности. Все же РСЛ является единственной сколько-нибудь весомой силой, на открытую поддержку которой в Латвии может рассчитывать Россия.

Со своей стороны, Россия занимает противоречивую позицию, в которой поддержка российских соотечественников, русских общественных организаций и условно русских партий в Латвии сочетается с попустительством этнократическому режиму в его наступлении на права и интересы русскоязычного населения страны. Не будем говорить о политических декларациях и вербальных протестах против ущемления прав соотечественников в Латвии, в коих нет недостатка. Членство в ЕС и НАТО позволяет Латвии преспокойно их игнорировать.

С 2005 года, когда при подписании пограничного договора с Латвией в Москве возобладало стремление поладить с Евросоюзом за счет гуманитарных интересов российских соотечественников, Россия в течение десяти лет налаживала экономическое сотрудничество с Латвией еще и в расчете "заинтересовать" и "приручить" латышскую политическую элиту.

Но эта политика провалилась. У латышской политической элиты ревнивый хозяин. Контрагенты России один за другим были выведены из активной политики. Режим наибольшего благоприятствования был использован властями Латвии для: а) беспрепятственного подавления русского освободительного движения; б) поддержания за счет российского транзита дорогостоящей военной инфраструктуры НАТО, как то: аэропорт "Рига", порты, железные дороги с широкой колеей. Вся эта кипучая хозяйственная деятельность разбилась о события на Украине, в подготовке и сопровождении которых Латвия играла заметную роль.

Увы, не менее противоречивую позицию занимало и занимает русскоязычное население Латвии, которое в массе своей сочувствует России, но поддерживает не пророссийский Русский союз Латвии, а филиал упомянутой выше Большой латышской партии в лице "Согласия" и двуличного, коррумпированного Ушакова; которое в массе своей недовольно внутренней и внешней политикой латвийских властей, но остается пассивным, воздерживаясь от участия в протестах.

Не встречая массового сопротивления, власти ужесточают преследование инакомыслящих и от борьбы с латвийскими оппозиционными СМИ переходят к борьбе с российскими средствами массовой информацией, от ограничения свободы слова – к ее подавлению. Это делается, чтобы обеспечить безраздельное господство в информационном пространстве страны националистического, прозападного, антироссийского дискурса.

Апелляция к органам европейского правосудия не работает. Судя по недавним высказываниям главы МИД России Сергея Лаврова, это осознают в России.

Подавление свободы слова в Латвии явление многогранное, включающее в себя и самоцензуру, и практику замалчивания проблематики, волнующей те группы населения, которым власти страны отказывают в субъектности, прежде всего русских и русскоговорящих. Это и прогрессирующая закрытость исполнительной власти в общении с журналистами, когда прессу переводят на голодный паек пресс-релизов. Через пресс-релизы и высказывания ведущих политиков и чиновников в СМИ проникает четко выраженный пропагандистский "мейнстрим", активно маргинализирующий все остальное.

В свою очередь, меры спецслужб против отдельных журналистов и активистов ведут к криминализации общественно-политической борьбы, когда ответом на острую критику и политическую агитацию становится уголовное преследование. Оборотной стороной этой политики служит ничем не ограниченная свобода, которой под прикрытием спецслужб пользуются в масс-медиа неонацисты и русофобы. Таким образом, власти страны открыто встали на путь политической провокации.

Россия, свободное русское слово остаются важнейшим оплотом борьбы за права человека и общечеловеческие ценности в Латвии. Отсюда запреты на вещание российского ТВ и уголовное преследование латвийских журналистов, сотрудничаюших с российскими порталами Sputnik Латвия и Baltnews под предлогом нарушения режима санкций ЕС.

На сегодняшний день статус подозреваемых присвоен уже двенадцати журналистам, включая вашего покорного слугу. Таким образом власти пытаются лишить русскую общину страны своего голоса, а российскую сторону – глаз, т.е. сколько-нибудь объективной информации из Латвии.

В заключение поставлю несколько нериторических вопросов. Можно ли в действительности остановить движение Прибалтийского геополитического маятника, или он обречен, качнувшись влево, качнуться вправо? Что будет с русским населением Латвии, если маятник не изменит своего нынешнего положения и прибалтийский плацдарм не будет дезактивирован? Какие изменения произойдут под воздействием массированной антироссийской пропаганды в сознании русского населения Латвии, особенно в мировоззрении русской молодежи? Может ли Россия предоставить полмиллиона русских, проживающих в Латвии, в том числе свыше 50 тысяч граждан РФ, их собственной участи? На мой взгляд, эти вопросы ждут ответа.

Я говорил о Латвии, но многое из сказанного приложимо к Литве и Эстонии. В то время, как эстонский правозащитник и публицист Сергей Середенко сидит в тюрьме по подозрению в шпионаже в пользу России, эстонский блогер RusDelfi Юлия Смоли пишет на своей страничке Facebook: "То, что мой основной язык русский, ни о чем не говорит. Россия для меня – чужое государство".