Латвийский ученый, биолог Индрикис Крамс проработал в Тартуском университете в Эстонии 20 лет. Он является одним из наиболее цитируемых латвийских ученых в международных научных журналах.
"Я еду в Тарту, вечером иду в ресторан, в кофейню, там полно иностранцев, полно иностранных студентов, полно выдающихся профессоров. Я не думаю, что две недели могут пройти без того, чтобы мимо не прошел номинант на Нобелевскую премию. Вы всегда можете прослушать лекцию. Поступая в латвийские университеты, мне кажется, что все эти самолеты, которые доставляют этих нобелевских номинантов в Эстонию, пролетают мимо", – сказал он в эфире "Латвийского радио".
По словам Крамса, он и его финский коллега в настоящее время работают над чем-то на уровне теории, что позволило бы претендовать на Нобелевскую премию по медицине. Эти исследования касаются биполярного расстройства, депрессии, шизофрении, расстройств пищевого поведения.
Однако международное признание Крамс заслужил не столько благодаря латвийским университетам, сколько другим странам. Помимо Тартуского университета, он также работал в Финляндии и Соединенных Штатах.
"Если бы я был только в Латвии, это никого бы никогда не заинтересовало", – сказал он.
Крамс также имеет опыт работы в латвийских университетах. Он является научным сотрудником Даугавпилсского университета и доцентом Латвийского университета (LU). Этот обширный опыт дает ему основания критиковать латвийскую систему высшего образования.
По словам Крамса, хотя в Латвии много университетов, она не выделяется в области науки.
"Латвия такая экзотическая, все слышали об Эстонии – и в Бостоне, и в Калифорнии, и в других местах, но о Латвии... Они знают страну, но встретить ученого из Латвии? Нет, нет".
Тартуский университет занимает примерно 200–300 место в мировых университетских топах и поднялся выше любого из латвийских вузов, которые в лучшем случае находятся на 500-м месте.
Судя по тому, почему Тартуский университет превосходит университеты Латвии, Крамс начинает с истории – Тартуский университет существовал еще в царской России. Но, что еще более важно, после восстановления независимости 30 лет назад эстонцы четко определили образование и науку как один из краеугольных камней развития своей страны. А это значит, что Тартуский университет открыт для конкуренции.
Крамс сказал, что многие преподаватели в латвийских университетах работают добросовестно, но у них нет международного опыта. Ученые из других стран их не знают и не приглашают защищать диссертации за рубежом. И, что важно, по словам Крамса, профессора понятия не имеют, зачем нужен этот международный опыт.
В Эстонии и Скандинавии каждый второй профессор – иностранец. Напротив, латвийские университеты для иностранцев закрыты.
"Принцип, согласно которому мы нанимаем только местных жителей, – в мире доказано, что это самый неэффективный способ. Вы платите небольшую зарплату и получаете небольшую добавленную стоимость", – сказал он.
В Латвии существует два препятствия для найма зарубежных преподавателей. Первое – закон, который гласит, что иностранец может быть принят на работу только в качестве приглашенного лектора и лишь на некоторое время.
Крамс объяснил: "Таким образом, законодательство не позволяет нам присоединиться к международной области науки. Второй барьер – финансовый. Если я скажу вам о зарплатах латвийских ученых, профессоров университетов – я стараюсь не говорить вам об этом – тогда кто придет? Какой нобелевский лауреат прилетит сюда?".
Крамс высоко оценил Латвийский университет, Рижский университет Страдиня (RSU) и Рижский технический университет (RTU), которые поднимаются в международных рейтингах. Но, по его словам, это заслуги отдельных людей.
"Большая доля [преподавательского состава]... Я просто смотрю на них и не понимаю, как этот человек мог стать профессором. Как они это сделали? [смеется] Ни по каким международным стандартам они не смогли бы этого сделать", – сказал он.
В мире существуют различные стандарты для измерения совершенства. Все в Латвии основано на докторской степени. Закон о высшем образовании гласит, что без докторской степени нельзя получить ни профессорскую, ни высокую административную должность в сфере высшего образования, например, стать ректором. И это еще один барьер, который создали латвийские университеты. Они становятся недоступными для специалистов практически из всех англосаксонских стран, где требования другие.
Опыт доктора Грунтманиса
Например, доктор Юйс Грунтманис, который является профессором в Соединенных Штатах, столкнулся с другими стандартами при возвращении в Латвию, поскольку он не мог получить работу в университете без докторской степени.
Грунтманис, как и большинство американских преподавателей медицины, является врачом, имеющим профессиональную докторскую степень – "доктор медицины". Ученая степень в США предназначена только для немногих медиков. Однако в Латвии для того, чтобы претендовать на работу в сфере высшего образования, недостаточно иметь профессиональную докторскую степень.
В зарубежных университетах гораздо большую роль играет другой критерий качества – индекс Хирша. Он показывает, сколько публикаций у ученого и как часто их цитируют другие исследователи.
В Латвии индекс Хирша для должности профессора должен быть не менее 3. Минимальное требование в США составляет 12 для профессора и 6 для доцента. Как отметил Грунтманис в одной из своих публикаций, это доказательство того, что стать профессором в англосаксонских странах гораздо сложнее, чем в Латвии.
Индрикис Крамс также согласен с этим.
"С [индексом Хирша] 4 ты можешь стать профессором? В США с 4 вы даже не сможете стать помощником", – сказал он, добавив, что в настоящее время его индекс составляет 34.
"И когда вы смотрите на индекс Хирша некоторых людей, вы понимаете, что они не ученые и никогда ими не были. <...> Они просто хорошие болтуны".
Крамс считает, что если вас не цитируют, вы должны отойти от науки. "Вы можете публиковать всевозможные статьи, но, если вас не цитируют, ваша наука никому не нужна", – говорит Крамс.
Барьеры и замкнутые круги
Фракция "Для развития/За!" в Сейме этим летом призвала принять поправки к закону, которые откроют доступ профессорам и ученым со всего мира Латвии. Министерство образования и науки заявило, что в принципе поддерживает изменения, но не начнет их рассматривать раньше 2024 года.
Рижский университет Страдиня на Латвийском радио представляла профессор Агрита Киопа. Она защищает преподавателей латвийских университетов.
"В наших системах индексы H [Хирша], безусловно, ниже, чем в тех странах, в тех системах, где финансирование науки намного выше. У людей больше возможностей интенсивно заниматься наукой и издательской деятельностью и проникать в эти мировые журналы... в которых уже создано собственное сообщество. Но посмотрите, у наших профессоров очень солидное количество публикаций, научная деятельность и солидные индексы Хирша. Я думаю, что это очень неуважительно, если мы пытаемся сказать, что кто-то сделал что-то неадекватно, потому что мы должны быть очень осторожны в оценке работы человека на протяжении всей жизни", – сказала она.
Однако Киопа согласна с тем, что в областях преподавания существует особая категория, где большая часть опыта состоит из практики. Это врачи, юристы, инженеры. Киопа сказал: "Это нормально, что есть эти профессора, преподаватели практических вопросов, и у них разные имена в разных странах. Для этих людей, безусловно, докторская степень не является основным требованием".
Комментируя утверждение о том, что латвийские университеты в настоящее время не могут выпускать лауреатов Нобелевской премии, Киопа рассмеялась, сказав, что она не знает ни одного лауреата этой премии, который не имел бы степени [доктора философии].
"Мы также можем взглянуть на это по-другому, у каждой профессии свои правила входа. И на академические должности, которые являются чисто академическими, а не практическими, во всем мире принимают докторов наук", – сказала она.
Однако в Латвии даже соблюдение правил въезда и наличие докторской степени автоматически не открывает двери.
"Друзей пропускают. Им разрешено [занимать должность], разрешено зарабатывать", – сказал Индрикис Крамс.
Он упомянул университетские советы, которые появились в результате реформы образования.
"Каждое высшее учебное заведение могло бы установить правила, по которым они избирали бы свой совет. Скажем, Даугавпилсский университет. <...> Я даже не помню, была ли [возможность] или вообще можно было подать заявку со стороны, я думаю, что все это было выдвинуто какой-то структурой, которой уже руководили люди, близкие к ректору. И вы никак не могли туда попасть. Насколько я знаю, в ЛУ [они] могли бы подать заявку индивидуально", – сказал он.
Он продолжил: "Вы можете создать эти советы, они будут одной огромной фикцией, еще одной демонстрацией демократии, которая на самом деле не является демократией. Если вы молодой человек, у которого есть докторская степень в Университете Лунда, или в Америке, или где-то еще. Куда они собираются возвращаться? Они видят, что происходит. Они понимают, что 90-е годы продолжаются [смеется]".
Крамс сказал, что спроса со стороны университетов на правительственном уровне нет. "Как в том русском анекдоте: они притворяются, что платят, мы притворяемся, что работаем", – сказал он.
Член Сейма, профессор Айгарс Бикше также согласен с тем, что в высшем образовании существует замкнутый круг.
"Вы не можете винить этих людей, если вам приходится выбирать между вашим коллегой или кем-то другим... и система позволяет, почему бы не сделать это? Если этот человек уже был вашим докторантом, он был здесь, он ваш человек", – сказал Бикше.
Арвилс Ашераденс, глава комитета по образованию, культуре и науке Сейма, также видит проблему с оплатой труда.
"Преподавательские часы в университетах очень низко оплачиваются, в университетах часто есть люди, которые... скажем так, университетам трудно привлечь лучших, – сказал Ашераденс. – Часто они не самые сильные. Они создают группу, которая пытается защитить друг друга. Поскольку их не так много, у нас мало докторантов. У нас в этой системе нет конкурсов. Лучшие часто предпочитают уходить. В конце концов, эти люди пытаются защитить друг друга. На данный момент, если мы начнем быстро двигаться вперед, если мы найдем решение, как мы можем привлечь лучших специалистов, например, из университетов других стран, что ж, это часто рассматривается как угроза существующей системе".
Заработная плата низкая только у преподавателей. На более высоких должностях они значительно растут. Ректоры латвийских университетов являются одними из самых высокооплачиваемых должностей в государственном секторе. Например, ректор Университета Страдиня Айгарс Петерсонс в прошлом году получил в университете 143 тысячи евро – вдвое больше, чем премьер-министр Латвии.
Индрикис Крамс не верит, что политическое руководство в данный момент сможет существенно изменить университетскую систему.
"Латвия уже превратилась, как я уже говорил 5–6 лет назад, в хорошую страну, чтобы состариться", – заключил Крамс.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен