В составе Латышской стрелковой дивизии во времена Великой Отечественной войны воевали проживающие в России латыши, многие из них отправились на фронт добровольцами. Абсолютное большинство солдат и офицеров Красной армии воевали в первом национальном формировании – 201-й стрелковой дивизии, созданной осенью 1941 года в Гороховецких лагерях под Горьким (сейчас это Нижегородская область – прим. автора).
К сожалению, сегодня из сотни тысяч солдат и офицеров 130-го Латышского стрелкового корпуса в составе 201-й стрелковой дивизии (переформированной в 1942 году в 43-ю гвардейскую стрелковую дивизию за отличие в боях под Москвой и Старой Руссой), 308-й стрелковой дивизии, что в октябре 1944 года маршировали по освобожденной от нацистов празднующей Риге, в живых осталось лишь несколько десятков человек. Время неумолимо и безжалостно.
Заговор молчания
С каждой потерей облегчается официальная пропаганда большого пула молодых латвийских историков, продвигающих концепцию "идентичности" между Красной армией и вермахтом, советской государственностью и нацистским режимом. Вспоминая о прошлом в контексте Великой Отечественной войны, местные историки выводят на первое место ветеранов латышских добровольческих дивизий СС.
По поводу же латышских красноармейцев, освобождавших Родину летом и осенью 1944 года и участвовавших в позиционных боях в Курляндском котле до 8 мая 1945 года, уже давно образовался какой-то заговор молчания. Их как будто нет в современной политизированной истории Латвии, память о почти ста тысячах латышей, русских, евреев и жителей других национальностей довоенной Латвии неудобна в разрезе современной латвийской пропаганды.
Президент Фонда защиты Латвийского государства "Лачплесис" Янис Иварс Каспарсонс в разговоре со мной (автором Андреем Татарчуком – прим. Baltnews) сравнил фронтовые победы латышских стрелков и поражения частей 15-й и 19-й дивизий Ваффен СС. Мы проговорили с ним и с председателем общества ветеранов 130-го Латышского стрелкового корпуса и партизан Илмарсом Путеклисом несколько часов. Главное в беседе – то, что убеждения ветеранов латышских воинских формирований Красной армии в том, что они освобождали Латвию и они победили нацизм, остаются неизменными.
"Примирение между идеологиями ветеранов легиона СС и участников и 130-го стрелкового корпуса невозможно. Хотя некогда президент [Латвии] Андрис Берзиньш пытался сделать нечто подобное – но он встречался с ветеранами, воевавшими по разные стороны фронта, по отдельности в Военном музее Латвии. Одна из латышских журналисток спросила нашего капитана минометной роты Мейера Дейча, к сожалению, уже ушедшего от нас: "Почему вы вступили в Красную армию, а не в дивизию Ваффен СС?". На это он, еврей по происхождению, ответил так: "Я не вступил в СС, потому что в 1943 году всех евреев в Латвии уже убили", – вспоминает Янис Иварс Каспарсонс.
"У нас с братом не было сомнений, на какой стороне воевать. Я помню настроения немецкой молодежи в Тукумсе, где мы жили и учились в школе до войны. Это было расовое превосходство над латышами, русскими и евреями вместе с непоколебимой верой в мощь оружия Великой Германии. 22 июня над Тукумсом летал немецкий самолет-разведчик. И в эти дни мы с братом поняли, что надо отступать в Россию. Потом брат записался добровольцем в 201-ю Латышскую стрелковую дивизию, формировавшуюся в Гороховецких лагерях, а за братом ушел добровольцем на фронт и я", – говорит Илмарс Путеклис.
Он воевал в тылу врага в партизанской бригаде Вилиса Самсона до 1944 года, когда партизанские отряды и подпольщики численностью до 25 тыс. человек вошли в состав наступающих частей Красной армии. При этом уже в 1943 году, когда латышский легион СС только формировался на фоне массовой пропаганды войны против "жидо-большевизма", при участии группенфюрера СС Рудольфа Бангерскиса и главы марионеточной оккупационной администрации округа в составе Рейхскомиссариата Остланд Оскарса Данкерса, в партизанские отряды стали проситься латышские парни, не желающие воевать за фюрера и Германию.
Продуктовый паек и денежное довольствие в рейхсмарках для некоторых мужчин не играли никакого значения – они не хотели воевать в частях СС и уходили в партизаны. Не все, конечно – многие просто не нашли в себе сил сопротивляться.
"В легионе СС костяк состоял из карателей латвийских полицейских батальонов. Шуцманы воевали против мирных жителей, это было менее опасно, чем сражаться против регулярных частей армии. У них руки по локоть в крови. Латышский легион в Рейхскомиссариате Остланд начали формировать только в 1943-м году, когда Красная армия была на голову выше вермахта. После Сталинградской битвы все понимали, что поражение Германии является лишь вопросом времени. И еще. Латышские части Ваффен СС не умели воевать, потому они потеряли 80 тыс. своих солдат, унтеров и офицеров. А латышские стрелки, прошедшие тяжелейшие бои в обороне Москвы, наступления и контрнаступления в декабре 1941-го, 1942-го, воевать умели", – говорит Каспарсонс.
Луч света в темном царстве ревизионизма
Важнейшая роль латышских стрелков под командованием генерала Детлава Бранткална в освобождении Латвии, как и общий вклад 130-го Латышского стрелкового корпуса в разгром нацизма в современной Риге замалчивается или занижается официальной историографией – хотя бывают и приятные исключения.
Так, журналист Latvijas Avīze Илзе Эрмацане на основе своей докторской диссертации на историко-философском факультете Латвийского университета написала книгу Strēlnieku dzīvība sarkanā ("Жизнь стрелков в красном"), где она избегает пересмотра истории и старается быть объективной. Книга вышла в этом году в издательстве Dienas Mediji.
В целом объемный труд Эрмацане, в котором уровень фейков и дезинформации сведен к минимуму, одобрен обществом ветеранов 130-го Латышского стрелкового корпуса и партизан.
Эта книга – довольно смелый поступок в современное время, когда ревизионистская пропаганда стала официальным мейнстримом Латвии. В 398-страничном издании очень детально, без искажения описан боевой путь красных латышских стрелков в годы Великой Отечественной войны.
В частности, приводятся и факты о том, что 70% состава латышской стрелковой дивизии в октябре 1941 года были добровольцами. Редактор газеты Latvijas Strēlnieks ("Латышский стрелок") в декабре 1941 года, когда угроза блокады Москвы по ленинградскому сценарию была почти реальной (умерщвление голодом населения осажденных городов Советского Союза входило в план "Барбаросса", что фактически являлось акцией геноцида, прошедшей мимо заседаний Нюрнбергского трибунала – прим. автора) пишет, что в новом секторе фронта преобладал латышский язык, вплоть до непонимания команд на русском.
В книге приведен широкий перечень имен командного состава, много уникальных фронтовых фотографий и обширная архивная библиография.
Высшее образование и Лиго в окопах
"Латвийская стрелковая дивизия была первым национальным формированием в армии СССР. Если не считать национального фактора, это была такая же часть Красной армии, как и остальные. В самом начале, когда латышская дивизия формировалась осенью 1941 года, она была похожа на элитное формирование. Те латыши из Латвии призыва 1940/1941 годов имели высокий уровень образования. Если не ошибаюсь, даже во второй половине 1942 года в дивизии было 147 человек с высшим образованием", – пишет Эрмацане.
Она упоминает, что газета Latvijas Strēlnieks выходила на латышском языке, там пелись латышские песни, а в 1943 году даже разрешили отмечать Иванов день, что поначалу запрещалось. Командир 201-й Латышской стрелковой дивизии Ян Янович Вейкин хотел выделить этот язык.
"Мне кажется, что Вейкин был идеалистом, живущим в соответствии со своими представлениями о войне и боевых действиях, и это уже было одной из причин, по которым его сняли с должности командира дивизии в конце 1942 года. Потому что из-за его взглядов дивизия понесла большие потери", – утверждает Эрмацане.
Однако здесь с ней нельзя полностью согласиться. Потери под Москвой были действительно тяжелые – некоторые батальоны лишились более 70% личного состава. Вейкина сняли с должности комдива и понизили до комполка, когда в наступательных боях в Демянской операции за ноябрь и декабрь дивизия не смогла продвинуться вперед.
Затем Ян Вейкин восстановил репутацию. В мае 1943 года он был назначен начальником штаба сборов командиров полков и дивизий войск Северо-Западного фронта. С 17 августа по 3 сентября 1943 года командовал 94-м стрелковым корпусом, который формировался в Дмитрове. В ноябре того же года был назначен на должность начальника штаба этого корпуса, который участвовал в Житомирско-Бердичевской, Проскуровско-Черновицкой, Львовско-Сандомирской и Восточно-Карпатской операциях.
В начале 1945 года он командовал 94-м стрелковым корпусом, участвовавшим в Восточно-Прусской операции, включая освобождение Мемеля (Клайпеды). Там Ян Янович показал высокое воинское мастерство, отвагу и героизм, за что был награжден орденом Суворова 2-й степени.
"Командир дивизии Вейкин очень беспокоился, что солдат отправили обратно в другие части, а не в латышскую дивизию, после того как ранения были залечены в госпиталях. Он хотел, чтобы дивизия оставалась максимально латышской. То, что в 1943 году впервые разрешили отмечать Иванов день, было уже очень большим событием. Служащие дивизии – сантехники, медсестры – шили из имеющихся тканей народные костюмы", – описывает такую важную деталь фронтового быта в интервью газете Latvijas Avīze Илзе Эрмацане.
Там она также заметила, что тема участия почти 100 тыс. солдат и командного состава 43-й Гвардейской и 601-й латышских стрелковых дивизий не может быть раскрыта полностью, потому что не все документы доступны. Журналистка скромно называет свою книгу "инсайтом", хотя это наиболее объективная и честная книга о Великой Отечественной войне, изданная на латышском языке.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен