Не секрет, что коллапс, который мы (латвийцы – прим. Baltnews) видим сегодня в системе здравоохранения Латвии, складывался еще с 90-х годов.
И только "складывался", а планомерно создавался усилиями властной прослойки республики. Речь уже не идет об "ошибках", непрофессионализме или "вредительстве" парламентского большинства отдельно взятого Сейма или конкретного Кабинета министров. Представители власти менялись – курс оставался прежним.
Эта ситуация во многом похожа на то, что происходит и в сфере образования. То, что система здравоохранения, благодаря усилиям "рулевых страны" перестала отвечать своему назначению, "ярко, грубо, зримо" высветил COVID-19.
Случись социальная катастрофа иного рода – то же самое стало бы понятно и про сферу образования. А обе эти области, обращаю (автор Александр Шамров – прим. Baltnews) внимание читателей, основополагающие для жизни любой независимой страны.
В силу вышесказанного, становится почти очевидно, что мы имеем дело не с чередой нелепых совпадений, а с выражением некой общей тенденции и реализацией осознанного подхода. У такой генеральной линии много "бенефициаров" (выгодоприобретателей). Но сегодня она как нельзя более выгодна правящему меньшинству общества.
Продолжая "кошмарить" жителей республики, власти фактически снимают с себя ответственность за происходящее. И перекладывают ее на плечи народа.
"Что-то больничек у нас многовато"
В июле 2019-го, буквально за полгода до пандемии, премьер Кришьянис Кариньш в передаче латвийского телевидения "Rīta Panorāma", комментируя выводы Госконтроля о нехватке персонала в системе здравоохранения, заявил буквально следующее:
"Если мы можем говорить о числе школ (то есть о необходимости их сокращения, – прим. автора), нам надо говорить также о числе больниц. У нас почти вдвое больше больниц, чем [нам] надо".
И далее: "Мы в этом году добавили [для повышения] зарплаты медиков 87 миллионов евро. Я не понимаю, эти деньги, что, до медиков не дошли? В систему [здравоохранения] они поступили. В том числе для [повышения зарплат] медсестер. Мне кажется, у них катастрофически низкая зарплата. В значительной степени это ответственность больницы: государство не платит медсестре, а платит больнице".
Чуть ранее премьер отметил, что "существуют больницы, которые не способны выполнять свои функции".
То есть мы видим, что еще за полгода как минимум до пандемии было понятно: система здравоохранения Латвии во многом не способна выполнять свои функции.
Поэтому аргументы в отношении пандемии в духе "мы не были готовы" или "мы не могли предполагать" предельно неубедительны. Сегодня уместно сказать: "уже тогда было ясно, что здравоохранение Латвии не справляется со своими задачами даже в мирное время".
Коль скоро нынешнюю ситуацию сравнивают с войной… И что было хотя бы предложено сделать? Правильно: сократить, закрыть, ликвидировать, – вместо глубокого анализа проблемы. Впрочем, этим должны заниматься отраслевые министерства (в данном случае – Минздрав), а не премьер лично.
Но в Латвии уже давно стало "хорошей, доброй традицией" назначать министрами тех, кто меньше всего понимает в той области, которой назначен руководить.
В целом, это характерный пример обычного поведения латвийской властной прослойки: просто реагировать на некую "чрезвычайную ситуацию, то есть идти у нее на поводу. Ладно, "ковида" никто не ждал. Но теоретически всегда может случиться все, что угодно, вплоть до настоящей, "горячей" войны, которую Латвия изо всех сил стремится накликать.
А у вас, господа, система здравоохранения, одна из ключевых структур любого государства, не готова к полноценному функционированию даже в мирное время. И вы это знаете! Но, как обычно, дальше слов ничего не происходит. Через полгода жизнь доказала справедливость вышесказанного.
Буквально в последний момент, помню, я еще успел съездить на денек в Калининград. На рижском автовокзале заметил девушку в "наморднике", нам всем теперь знакомом. Удивился. "Наверное, травма или неудачная пластическая операция", – только это и пришло в голову. Даже и представить не мог, что всего через три месяца мы все будем так ходить…
Катастрофа. Латентная стадия
Однако деградация латвийского здравоохранения шла полным ходом, когда про нынешнего премьер-министра еще никто и слыхом не слыхал. "Оптимизация" больниц (как и школ, если уж продолжать аналогию между здравоохранением и образованием). Массовая эмиграция врачей, среднего и старшего медперсонала.
В последние годы перед пандемией Латвия ежегодно теряла немногим меньше 400 медработников разного уровня. Плановых операций пациентам приходилось ждать месяцами. Онкологические больные буквально умирали, так и не дождавшись своей очереди, например, на химиотерапию. Это все тоже сильно попахивало катастрофой И это, напомню, происходило, когда ни о каком "ковиде" не было и речи.
Дошло до того, что в академических кругах – учитывая отношение латвийских правящих к науке, отнюдь не ангажированных этими "правящими" – заговорили о том, что необходимо сокращать в республике подготовку медиков.
Именно так, при их дефиците – сокращать. При тотальной нехватке медперсонала для собственных нужд, его "производство" значительно превосходило отдачу от него!
Более богатые страны вербовали будущих врачей еще на студенческой скамье. То есть реалии были таковы, что латвийские медицинские учебные заведения фактически обучали за государственный счет в большинстве своем будущих эмигрантов.
Но про клиническую медицину Латвии в публичном пространстве сказано уже предостаточно. Как ни странно, деградацию латвийской системы здравоохранения наглядней будет рассмотреть на примере медицины амбулаторной.
Реквием по терапевту
Еще в 90-х амбулаторную медицину Латвии, доставшуюся ей в наследие от СССР, начали реформировать по западному образцу (за основу была взята шведская модель). Многие действительно тогда верили, что "еще лет пять – и будем жить, как в Швеции". Надо только "вот сейчас" потуже затянуть пояса.
И первый удар по "центрам здоровья", как теперь назывались бывшие районные поликлиники, нанесло введение института семейных врачей вместо системы участковых терапевтов. Цитирую определение: "Врач – терапевт, это медицинский специалист общей практики, специализирующийся на диагностике, профилактике и лечении широкого спектра заболеваний. Терапевт является врачом первичного звена и принимает пациентов при первом обращении в лечебное учреждение".
Фактически, терапевт – это врач очень широкого профиля. Его задача не только собрать анамнез (выслушать жалобы больного, изучить его больничную карту), но и провести осмотр и сформулировать первичный диагноз. Потом направить больного к узким специалистам и на анализы. Далее, – хочу это подчеркнуть, – получив данные обследования больного, проанализировать и обобщить эту информацию, поставить окончательный диагноз и назначить лечение (амбулаторно или выдать направление на госпитализацию).
Поэтому еще в позднесоветское время терапевтами работали (по крайней мере те, с кем я сталкивался) пожилые и очень опытные врачи. Тогда (80-е годы прошлого века) "в строю" было еще много медиков, прошедших Великую отечественную.
Их самым главным и строгим "медицинским университетом", дававшим тем военмедам, кто выжил, прекрасное медицинское образование, была война. Они умели ставить верный диагноз без приборов и установок, стоящих сотни тысяч евро, только взглянув на пациента.
Введение института семейных врачей объективно совпало со сменой поколений. Если коротко, в результате выпало это главное звено. Вместо терапевта, "мозгового центра" работы с больным, появился врач-клерк. Он точно так же выдает направления к узким специалистам, но никакого предварительного диагноза сформулировать не может. Как и не может обобщить данные исследований у специалистов, сформулировать окончательный диагноз и назначить эффективное лечение.
В итоге типичной стала такая ситуация. Человек приходит к семейному врачу с некими, ярко выраженными симптомами, первопричину которых можно трактовать по-разному. Семейный врач отправляет его к разным специалистам. Часто для этого надо ездить в другие медицинские учреждения, и даже в другие, близлежащие города (например, из Риги – в Юрмалу). Те специалисты по своему профилю у больного ничего не находят.
Приема у них приходится ждать неделями и даже месяцами. И квоты на прием по государственным расценкам довольно быстро заканчиваются. Прием по коммерческим ценам стоит уже десятки евро, но и на него очередь растягивается на недели и месяцы. А поскольку "мозгового центра" по работе с конкретным больным больше нет, то нередки ситуации, когда диагноз человеку не могут поставить месяцами и даже годами. Это один из симптомов того, что амбулаторная медицина в Латвии давно перестала быть адекватной своим целям и задачам.
Как тут не вспомнить мою бабушку. Бабушка, военврач Великой отечественной, как и ряд героинь моих публикаций, в прошлом многоопытные фронтовые медики, всю свою послевоенную жизнь считала, что элементарными навыками диагностики, самодиагностики и медицинской помощи должен владеть буквально каждый.
Она научила этому мою мать, инженера. А та, в свою очередь, научила многому меня. Хотя вроде бы, врач должен быть однозначно "против" самолечения. Но бабушка прошла войну, поэтому знала, что привычное благополучие жизни может рухнуть в один момент. И рядом не будет никого, кто поможет тебе остаться в живых, кроме тебя самого.
"Ничего личного, просто деньги"
Другим массированным ударом по "центрам здоровья" стала коммерциализация медицины. Во-первых, многие семейные врачи и их коллеги, узкие специалисты, de facto стали дилерами определенных фармацевтических корпораций. Не обязательно они получают от корпорации "деньги в виде денег".
Это могут быть "бонусы" в форме участия в полностью оплаченных корпорацией семинарах, конференциях, мастер-классах, которые проходят в одной из стран западной Европы. Но в итоге врач начинает прописывать больному преимущественно препараты именно этой корпорации. И не только лечебные, но "профилактические".
Скорее всего, эти препараты действительно полезны. Но ровно до тех пор, пока ситуация развивается стабильно, в том направлении, которое предусмотрено медкорпорацией. Как только эта ситуация выходит из-под контроля, – как сейчас, с COVID-19, – те же самые препараты опосредованно оборачиваются злом.
Потому что если организм человека годами приучают к тому, что для нормального функционирования этот человек должен принимать те или иные медикаменты, то механизмы саморегуляции и восстановления здоровья у такого человека неизбежно ослабевают или даже вообще отключаются.
Поэтому не побоюсь сказать, та волна смертей в "ковидариях", что в начале пандемии накатила на страны западной Европы, а сейчас добралась и до Латвии (схлынув на Западе) – это во многом "заслуга" бигфармы.
Более слабый, еще не мутировавший в человеческом организме штамм оказался, в силу вышесказанного, смертельным для жителей классического Запада. Для того чтобы массово "взять" народы бывших республик СССР, понадобился более контагиозный и летальный (попросту, более агрессивный и смертоносный) мутант. Напрямую это не связано с вакцинацией, как таковой.
Во-вторых, пациента стали рассматривать, не как больного (пусть даже потенциального), а как клиента, получающего медицинские услуги. Вновь произошло то же самое, что и в образовании. Здесь коммерциализация амбулаторной медицины означает, в частности, то, что врач-специалист часто слишком озабочен тем, какую услугу из своего арсенала он может продать "клиенту". Даже если больной пришел к нему совсем не за этим.
Наконец, именно коммерциализация медицины, это основная причина эмиграции медработников. Давайте будем честными. Считать "нищенскими" зарплаты латвийских медиков, из-за чего они в "доковидные" времена выходили на протесты, – это, как минимум, кощунство. В прошлом году врач в государственной клинике получал 1100–1700 евро, а квалицированная медсестра – до 750 евро. Сравнивать эти цифры с аналогичными, например, в Германии и Франции (10 тысяч евро и до 5 тысяч, соответственно), как минимум, некорректно.
Понимаю, что и работа тяжелая, и учиться на врача надо 12 лет. Но про свое "нищенство", это вы, медики, лукавите. За этими рассуждениями скрывается обычное и банальное стремление к перманентно растущему потреблению, за которым совсем стерлась идея служения обществу. Видимо, многие медики, кто так рассуждает, ошиблись в свое время с выбором вуза: им надо было стремиться в топ-менеджеры.
Я прекрасно понимаю, что эти мои слова вызовут яростное недовольство, и не только медиков. Но на полторы тысячи евро в месяц, даже в нищей и одновременно очень дорогой стране Латвии можно жить, ни в чем действительно необходимом себе не отказывая. Радикально больше здесь получает только политический истеблишмент.
Я знаю, в том числе из общения с читателями, что людям очень не нравится, когда с ними говорят об их личном уровне ответственности за происходящее.
Людям нравится, когда "во всем виновата" власть, а они "лишь страдают от ее глупости и жадности". Но ни один политический режим не продержался бы и месяца, если бы меньшинство его активно не поддерживало, а большинство не принимало бы навязанные им понятия как "истину".
Раньше всего три профессии считались служением, а не просто ремеслом: священник, врач и учитель. Иногда в этот список добавляют и офицеров.
Правда, я бы добавил сюда и госслужащих (в том числе, министров и депутатов), чтобы радикально изменился уровень требований к ним со стороны общества. Чтобы народ научился с них спрашивать "по гамбургскому счету". Вы, господа, пришли "наверх", чтобы решать и решить проблемы страны. А не просто потому, что там "хорошо платят"!
Точно так же, как врач пришел работать в больницу, чтобы лечить больных. А не просто для того, чтобы "себя обеспечивать". А заодно в этот список я бы внес и коллег по авторскому "цеху". Чтобы вспомнили, что в том числе и от их публично сказанных слов зависит духовное здоровье народа.
Если подытожить, нынешнюю катастрофическую ситуацию в латвийской медицине во многом создал сам "цех" латвийских медиков. Не случись COVID-19, эта болезнь еще долго могла бы прогрессировать бессимптомно. Но теперь, уж извините, невольно для всех настал момент истины.
Что же касается властной прослойки латвийского общества, то ее ошибка (иллюзия, выполнение политического заказа) "всего лишь" в стремлении пересадить на латвийскую почву западную модель здравоохранения.
В первую волну пандемии мы видели, насколько она оказалась беспомощной даже на самом Западе, как только ситуация стала развиваться в направлении, которое "бигфарма" не предусмотрела.
И вторая, даже не ошибка, а с полным правом можно сказать – преступление, это стремление воздвигнуть на пьедестал "философию успешности".
Фактически, это известная с древних времен технология кнута и пряника. "Философия успешности" – это стремление к "пряникам". Стремление, абсолютно не отягощенное рефлексией: а имеет ли человек на эти "пряники" интеллектуальное и моральное право?
Поэтому неизбежно в этой схеме возникает и "кнут", – для тех, кто по каким-то причинам не хочет "пряников".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.