События революции 1905–1907 годов привлекли к прибалтийским губерниям Российской империи пристальное внимание французских дипломатов. Непосредственный интерес они проявляли к политике российского правительства по отношению к национальным меньшинствам прибалтийских губерний, к межнациональным отношениям в регионе и, прежде всего, к обострявшемуся конфликту между привилегированными прибалтийскими немцами с одной стороны и латышами и эстонцами – с другой.
Симпатии французских дипломатов были явно на стороне последних. Так, французский консул в Риге Огюст Ле Брен оценил предоставленное Манифестом Николая II 17 октября 1905 года эстонцам и латышам избирательное право, как "конец германского владычества" в Прибалтике. В то же время он считал, что одни только легальные средства не давали им возможности окончательно избавиться от "германского ига". Освободиться от него можно было, по мнению французского консула, не иначе как "с оружием в руках".
В чужой "монастырь" со своим уставом
Ле Брен считал, что латыши к этому готовы и "ожидают сигнала к началу выступления", который в лифляндских и курляндских деревнях уже прозвучал: "Отряды крестьян под предводительством революционных вожаков наводнили поместья землевладельцев, большей частью немецкого происхождения".
С сочувствием к эстонцам и латышам он сообщал в Министерство иностранных дел Франции в 1906 году о подавлении революции в Прибалтике, осуждал российское правительство за террор и "злоупотребление силой" при реальной возможности, по его мнению, уладить конфликт гуманными методами, с помощью справедливых уступок.
Особое внимание французские дипломаты уделяли вопросам внутренней политики российского правительства в прибалтийских губерниях, в частности, учреждению 28 ноября 1905 года должности временного прибалтийского генерал-губернатора и созыву Особого совещания при нем. Посол Франции в Санкт-Петербурге оценивал созыв Особого совещания как более чем либеральный шаг российского правительства, усматривал в нем "зародыш административной автономии" Прибалтики и полагал, что того же будут добиваться Литва, Польша и "даже Малороссия".
Однако он ошибался, считая это совещание административным органом. В действительности оно было созвано исключительно с целью разработки неотложных для прибалтийских губерний реформ – земского самоуправления, школьной, аграрной и других.
Не осталось незамеченным для французской миссии и прибытие в Ригу в 1906 году Временного прибалтийского генерал-губернатора Василия Устиновича Соллогуба, и даже то обстоятельство, что на устроенный им для представителей местной администрации, дворянства, духовенства и городских властей прием иностранный дипломатический корпус приглашения не получил. Вполне вероятно, что генерал-губернатор не посчитал нужным в этом случае общаться с представителями иностранных держав либо желал подчеркнуть, что его назначение и дальнейшая деятельность относятся исключительно к области внутренней политики России и не касаются дипломатического корпуса.
В поле зрения французских дипломатов оказались также такие общественные события, как празднование в 1910 году двухсотлетия присоединения Прибалтики к России, в 1912 году – юбилея Отечественной войны 1812 года, муниципальные выборы 1913 года в Ревеле (ныне Таллин) и Риге.
Французские дипломаты неоднократно подчеркивали важное экономическое и стратегическое значение, которым обладали прибалтийские губернии для Российской империи. По их мнению, в случае войны Прибалтика неизбежно должна была стать "театром важных событий". Обеспечить исход этих событий в интересах Франции французские дипломаты считали своей непосредственной задачей.
Времена прошли – интересы остались
Из общественно-политических проблем прибалтийских губерний внимание французских дипломатов привлек весьма актуальный в то время для местного общества вопрос о языках преподавания в начальной школе. Введенное еще при Александре III обязательное обучение на русском языке было отменено 18 июня 1905 года Комитетом министров, а циркуляр попечителя Рижского учебного округа Дмитрия Михайловича Левшина расширил употребление местных языков в школе. Было разрешено в начальных училищах при однородном национальном составе учеников в первые два года обучения преподавать на их родном языке.
Благодаря этому циркуляру в городских начальных школах Эстляндской губернии впервые для преподавания использовался эстонский язык. За исключением Ревеля, где губернская администрация не разрешила образовать однородные по национальному составу классы и обучение продолжалось на русском языке. Однако в августе 1913 года попечитель Рижского учебного округа Алексей Иванович Щербаков отменил циркуляр Левшина и вызвал тем самым весьма бурную реакцию местной общественности.
За этой реакцией пристально следили французские дипломаты, отмечавшие недовольство либеральной прибалтийской общественности отменой этого циркуляра. Тем более, что, помимо полемики в прибалтийских газетах по этому вопросу, депутат Государственной думы от Риги, кадет Серафим Петрович Мансырев намеревался подать депутатский запрос в Думу по поводу отмены циркуляра Левшина.
По наблюдениям французского консула в Риге, вопрос о языках преподавания в учебных заведениях прибалтийских губерний все более обострялся и коснулся даже русской гимназии мадемуазель Депрео, находившейся под патронатом французской миссии и, по мнению консула, сильно раздражавшей местные российские власти. В связи с этим консул стремился своими действиями не давать ни малейшего повода заподозрить правительство Франции в намерениях ввести в этой гимназии французские порядки.
В своих донесениях консул неоднократно возвращался к вопросу о языках преподавания в прибалтийских губерниях. Так, в ноябре 1913 года он сообщал министру иностранных дел Французской Республики со ссылкой на газету "Рижский вестник" и местную прибалтийско-немецкую прессу о том, что министр народного просвещения утвердил отмену циркуляра Левшина. Однако этот циркуляр продолжал применяться на практике, а в 1915 году был официально восстановлен.
А что же было на самом деле
Особое внимание представителей французской миссии привлекали местные прибалтийско-немецкие школы. В своем донесении министру иностранных дел "Вопрос о языках в балтийских провинциях. Немецкие школы" консул сообщал о дальнейшем развитии ситуации вокруг вопроса о языках преподавания в местных школах и приводил сведения о количестве школ в прибалтийских губерниях и по всей России, в которых обучение велось на немецком. При этом на основании опубликованных статистических данных по Российской империи консул пришел к заключению, что число учеников в этих школах в 1913 году не только не сократилось по сравнению с 1912 годом, но, наоборот, увеличилось.
Внимание французских дипломатов к вопросу о языках преподавания в прибалтийских губерниях объяснялось интересом к национальной и языковой политике Российской империи, обусловленным во многом ее сравнением с аналогичной политикой во Франции. Так, несмотря на национальные и языковые отличия французских регионов, их языки – баскский, фламандский, бретонский, корсиканский и другие – во французских школах не преподавались.
В то же время многолетний интерес французской миссии к национальному вопросу в Российской империи, в том числе в ее прибалтийских губерниях, был связан не только с изучением российского опыта его решения. Французские дипломаты искали потенциальные внутренние уязвимости России, к числу которых в полной мере национальный вопрос и относился.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен