В предыдущей части рецензии на книгу Майкла Манна "Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток" я (автор Александр Гильман – прим. Baltnews) говорил о благотворности "плохого поведения" национальных меньшинств в борьбе за свои права. Чем жестче они сопротивляются большинству – на тем большие уступки со стороны этого большинства могут рассчитывать.
К сожалению, латвийский опыт показывает куда больше примеров "хорошего поведения", которое как раз наказывается усилением дискриминации. И печальный образец такого поведения дала десятилетка, когда во главе рижского самоуправления стоял русский мэр Нил Ушаков.
Скажем прямо: его приход к власти был во многом случаен – в Риге русскоязычные избиратели находятся в меньшинстве. "Согласию" подыграла Первая партия, возглавляемая Айнарсом Шлесерсом. Он решился пойти заместителем мэра к Ушакову.
Теперь понятно, что это решение стало самоубийственным. Самого Шлесерса выгнали из политики через два года, он находится под уголовным преследованием. Жалкие остатки его партии под названием "Честь служить Риге", вероятно, доживают последнюю каденцию в Рижской думе.
Все логично: этническое большинство не прощает сотрудничества с меньшинством, а особенно на вторых ролях.
Но вернемся к нашим. С первых дней Ушаков себя старался вести очень "хорошо". Не злоупотреблял назначением русских чиновников, не принимал решений, имеющих прорусский характер, – тем более, что на муниципальном уровне таких немного.
Более того, всячески отрицал очевидное – что партия представляет русскоязычных избирателей. Дескать, она общая, просто левая.
Лицемерная фразеология тогда помогала увеличивать "Согласию" свой электорат. На внеочередных выборах 2011 года партия получила больше всех голосов, и был очевидный нажим на со стороны западных партнеров, чтобы ее взяли в правительство.
Латышские коллеги колебались, но не взяли. С точки зрения этнического поведения, совершенно разумно: нечего увеличивать активы меньшинства.
Но характерно, что "Согласие" очень старалось – оно практически перестало поднимать "русские вопросы" и на государственном уровне. Ушаков даже заговорил об "оккупации" Латвии – полном табу для его избирателей.
Рижское руководство умело пиарилось, популярность мэра росла, в том числе и у латышей. Поэтому очень неприятным для него стал референдум о русском языке, как втором государственном.
Ушаков референдум игнорировал. Для его проведения надо было за ноябрь 2011 года собрать более 150 тыс. подписей. 1 ноября в телевизионных новостях, которые смотрит вся русская Латвия, Нил призвал людей не идти на поводу у радикалов и не подписываться. 7 ноября он пришел в ту же передачу, сообщил, что подписался сам и призвал других это сделать.
Что случилось за эти шесть дней – покрыто мраком. Очевидно только, что Ушаков в первый раз в жизни "плохо" повел себя в этническом плане. И оказался прав: референдум объединил всю русскую Латвию.
Но и провинившегося мэра никак не наказали. Выборы 2013 года он снова блестяще выиграл. Хотя оппоненты-националисты критиковали его очень остро: знаменитый режиссер Алвис Херманис язвительно писал о "дамочках, готовых отдаться за трамвайный билет".
А вот события 2014 года в Крыму и Донбассе резко сократили число латышей, готовых голосовать за русских. И все же в 2017 году Ушаков снова выиграл выборы, но уже с совсем ничтожным перевесом. Было очевидно, что это его последняя каденция во главе Риги.
И вот здесь привычка "хорошо" себя вести подвела опытного уже политика. В том же году власти затеяли окончательный перевод школьного образования на латышский. Если бы Ушаков призвал свой электорат выйти на улицу, то массовые демонстрации могли бы остановить реформу.
Но Ушаков предпочел обещать некие оплаченные думой факультативы на русском. И это беспомощное блеяние только подвигло его противников свергнуть мэра под надуманным предлогом досрочно. Было очевидно, что народ не выйдет на улицу за него заступаться.
Более того. Как только мэра уволили, немедленно проявилась внутренняя гнилость его партии – безобразные расколы, склока с партнерами из "Честь служить Риге", союзы с какими-то беглецами из латышских партий, бойкот заседаний, который привел к роспуску думы.
Это все естественно: лишенная идеологии и держащаяся вместе только благодаря кормушке партия нежизнеспособна.
Сегодня Ушаков – евродепутат, он из Брюсселя ругает латвийские власти: дескать, они должны извиниться перед негражданами. Что-то мы не слышали от него таких острых слов, когда мэр столицы мог влиять на ситуацию в стране.
Резко уменьшившуюся в численности фракцию "Согласия" в Рижской думе возглавляет Константин Чекушин, многим напоминающий Ушакова: моложавый, образованный, энергичный, с хорошими ораторскими данными. Он резко критикует власти – но насколько это все поздно и, по большому счету, бесполезно!
Теперь сторонники Ушакова рисуют его руководство городом как золотой век. Это чепуха: объективных критериев сопоставления разных руководителей не существует. Кто бы ни был во главе города, он истратит на его нужды весь бюджет.
Конечно, бывает, что руководство просто вредит горожанам из каких-то своих завихрений, как нынешние творцы велодорожек, но это случается редко.
И потомки были бы куда более благодарны Ушакову, если бы он переименовал улицу Дудаева и установил памятник Петру, чего никогда не сделает ни одна латышская власть. А русскую власть в Риге в ближайшие десятилетия трудно себе представить.
Я подробно изложил историю десятилетия не для того, чтобы еще раз заклеймить "Согласие". В любых политических провалах всегда виноваты избиратели, которые поддерживали партию и не заставляли ее корректировать политику в собственных интересах.
Поэтому доказавшая свою ошибочность лицемерная стратегия "Согласия", опиравшаяся на отказ от собственной этнической идентичности и нацеленная на участие в любой власти на любых условиях, – вина не столько конкретных политиков, сколько безоговорочно поддерживавшей их русскоязычной общины. Этот урок надо бы твердо запомнить.
Вот что пишет Манн, завершая свое исследование: "Там, где заметное меньшинство создает движение, выдвигая коллективные политические притязания на государство, в котором доминирует другая этническая группа, после того, как эти притязания будут высказаны и оформлены, они никуда не исчезнут, и их невозможно будет подавить".
Притязания такие мы выдвинули и поддержали – хотя бы референдумом о русском и этническим голосованием, но настаиваем на них нерегулярно и непоследовательно, оттого и проигрываем. Это наша беда, которую следует осознать и стараться исправить.
И последнее. Если переход от авторитаризма к демократии чреват этническими конфликтами, иногда кровавыми, то, может, не надо этой демократии? Ни в коем случае. Стремление людей самих решать свою судьбу справедливо, и жизнь человека, участвующего в этом процессе, намного более полна, чем у бессловесного обитателя авторитарного государства.
Тут уместно такое лирическое сравнение. Подобно тому, как у прекрасной любви есть теневая сторона в виде ревности, соперничества и неразделенных чувств, у демократии есть теневая сторона в виде обострения межэтнических противоречий. И нам, к сожалению, выпало жить на темной стороне демократии.
Это печально, но нам надо такую картину осознать и принять. И жестко защищать свои интересы, используя все мирные механизмы, но никак не заботясь об интересах наших угнетателей. Влюбляясь, мы же не думаем о переживаниях нашего соперника, – точно так же разумно вести себя и в политике.
И даже страдая, любящий счастливее безмятежного унылого импотента. Разве не так?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен