В ноябре я (автор Александр Гильман – прим. Baltnews) рассказал читателям о своей победе в Сенате Верховного суда Латвии над отечественной Государственной полицией. За неправомочное задержание на пикете 16 марта 2017 года суд присудил мне компенсацию в размере 600 евро, а также выплату судебных издержек в сумме еще 90 евро.
Деньги получены и распределены по назначению: часть – в качестве гонорара моему юристу Владимиру Бузаеву, часть – в специальный фонд Латвийского комитета по правам человека, из которого помогают жертвам преследований. Судебные издержки честно пропиты с друзьями-подельниками по Латвийскому антинацистскому комитету, равно как и с прочими жертвами полицейского произвола.
Но автор – не просто истец и антифашист. Я всегда помню о журналистской задаче – рассказать читателю, какие выводы сделаны отечественными чиновниками после очередной неудачи. Поэтому, отправляя в Государственную полицию свои данные для перечисления денег, заодно и задал вопросы о том, как эта полиция собирается жить дальше.
Два вопроса касались ответственности полицейских. Как наказали виновных в противоправном задержании антифашистов? Как наказали тех, кто отказал нам при подаче предыдущего заявления еще летом 2017 года? Ведь тогда мы не сразу обратились в административный суд. Сначала попросили полицию по-хорошему признать ошибку и выплатить компенсацию. Людей задержали, составили акт об административном правонарушении, суд дело прекратил – все, уже можно констатировать, что задержание было незаконным.
Третий вопрос касался юристов госполиции, которые писали кассационную жалобу. Апелляционная инстанция присудила мне компенсацию еще в феврале 2019 года. Зачем было писать кассационную жалобу и затягивать расмотрение дела? Ведь суд эту жалобу отверг без возбуждения процесса. Неужели квалификации полицейских юристов недостаточно, чтобы самим разобраться?
Наконец, четвертый вопрос носил общий характер: а что полиция сделала, чтобы в дальнейшем больше не нарушать права человека?
И вот прошел ровно месяц, положенный по закону для ответа на жалобы, и я получил письмо. Оно занимает две с половиной страницы, но на русский язык его можно перевести совсем коротко: "А че такого?" Наверняка полицейские нередко слышат эту фразу от задержанных правонарушителей – но уж не стоит полностью перенимать их тактику защиты.
Ситуация проста. Полиция задержала человека. Суд счел задержание противоправным. В результате полиция выплачивает компенсацию из средств налогоплательщков. Суды несколько лет маринуют дела, что тоже приводит к трате народных денег.
Казалось бы, очевидно: раз есть ущерб гражданину, то перед ним надо извиниться. Раз есть ущерб государству, надо хотя бы частично взыскать его с виновных или по меньшей мере наказать их в дисциплинарном порядке, чтобы неповадно было.
Ничего подобного в письме нет. Мне рассказывают, что еще по первой жалобе в 2017 году объявлено замечание инспектору, по вине которого нас в участке держали на пять минут дольше четырех часов.
Но в приговоре суда, по которому мне выплачивают компенсацию, сказано четко: нарушение закона – не в этих пяти минутах, а в самом факте задержания.
Забавно, что ответить на этот вопрос было проще всего: отдавший приказ о нашем задержании полковник Вадим Юнык за прошедшие годы немножко проворовался и в полиции больше не работает.
Казалось бы – вали все на него. Тем более, что на деле ситуация изменилась, и сменивший Юныка подполковник Николай Орлов – человек улыбчивый, предупредительный и всячески старающийся исключить конфликты на протестных мероприятиях. Во всяком случае, беспричинных задержаний при нем я не помню.
То есть ситуация реально стала лучше, но честь мундира запрещает полиции это признать и похвастаться. Потому что антифашист и журналист, пусть он сто раз выиграет процессы против полиции, – фигура, явно недостойная того, чтобы перед ней признавать свои ошибки. Соглашаться с ним полиции – "западло", выражаясь языком ее клиентуры.
В дальнейшем в письме перечисляются перипетии длительных судебных разбирательств. Все время подчеркивается, что с точки зрения административно-процессуального закона, Госполиция ничего не нарушила. Например, она вправе отказываться выплачивать компенсацию – вот и отказалась. Вправе опротестовать решение суда о присуждении компенсации – вот и опротестовала.
Но ведь никто не оспаривает правомочность действий полиции. Рассматривается целесообразность этих действий с точки зрения минимальной траты государственных средств на выплату компенсации и судебные процессы.
И тут надо констатировать: то ли юристы полиции очень слабы и не в силах оценить правовую перспективу рассмотрения дел, то ли они цинично затягивают их в расчете, что "либо ишак сдохнет, либо падишах помрет".
К сожалению, в данном случае расчет оказался частично верным. Мои товарищи-антифашисты, столь же противоправно задержанные, как и я, на какой-то стадии рассмотрения дела утратили контроль над ним и до благоприятного приговора не дошли. Но разве на это должен рассчитывать ответственный юрист учреждения?
В последнем абзаце глава Госполиции Армандс Рукс рассказывает, как правильно полиция работает в соответствии с законом о ней, например, гарантирует безопасность лидей и общества. То есть нас задержали для обеспечения безопасности... Интересно – нашей или общества в целом?
К сожалению, за тот месяц, что мое письмо рассматривалось, Госполиция на деле доказала, насколько она не уважает не просто законы Латвии – а важнейший из них, Конституцию страны.
Депутат Сейма Латвии Алдис Гобземс развернул кампанию протеста против антиковидных мер правительства. В нарушение закона о чрезвычайном положении он организовал митинги, запрещенные во время этого положения.
Только в один день 6 декабря он был задержан в Тукумсе, Вентспилсе и Лиепае. При этом не был задержан в тот день в Талсах и неделю спустя – в Риге, где проводил аналогичные мероприятия. Я же не зря хвалю г-на Орлова, возглавляющего рижскую полицию порядка.
Статья 29 Конституции гласит: "Члена Сейма нельзя арестовать, обыскать или иначе ограничить его свободу, если на это не даст согласие Сейм. Члена Сейма можно арестовать, если его поймали на совершении преступления".
Казалось бы, все однозначно. Но полицейские в трех городах в совершенно одинаковых ситуациях задерживают депутата, возбуждают против него административный процесс и отпускают.
Само по себе возбуждение административного процесса говорит о том, что уголовного преступления Гобземс не совершал – иначе был бы возбужден уголовный процесс. То есть полицейские начальники в Тукумсе, Вентспилсе и Лиепае нарушили Конституцию. А вот в Риге и Талсах ее соблюдали, хотя другие последствия аналогичны: много протоколов об административных правонарушениях.
Рукс разводит руками: полицейским начальникам виднее, кого и когда задерживать. Я вовсе не сочувствую деятельности Гобземса, но в данном случае будет очень желательно, если он доведет до логического завершения процессы против госполиции.
Пусть компенсации окажутся внушительнее, чем в моем случае. Потому что уверенность начальника полиции, что законы надо выполнять только в той части, которая защищает его учреждение, очень важно поколебать.
Но пока Гобземс будет судиться, мне тоже негоже сидеть сложа руки. Госполиция подчинена Министерству внутренних дел. Министр Мария Голубева в прошлой жизни числилась правозащитницей.
Интересно, как она отнесется к деятельности полицейского начальника, который уверен, что хватать людей на митингах, а потом выплачивать им компенсации – это нормальная работа правоохранительной структуры?
Так что вопросы к министру еще будут.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен