Все чаще в голову приходит мысль: пандемия – это "момент истины" для Латвии. С 21 октября по 15 ноября республика ввела на своей территории локдаун. Это подразумевает особо строгие антиковидные ограничения: комендантский час с 20-00 до 5-00, закрытие торговых центров, кроме магазинов первой необходимости и так далее.
Хотя этимология этого, пришедшего в мир из США, слова имеет тюремно-лагерное происхождение. Ближе всего к нему применимо русское слово "карцер". И, можно сказать, для Латвии это вполне символично. Пусть народ скажет "спасибо", что пока только "карцер", а не сразу же военное положение или государственный переворот.
Кнут без пряников
Мне (автору Александру Шамрову – прим. Baltnews) в голову приходили именно такие мысли, когда я анализировал публичные заявления отдельных лиц и ряда организаций, обнародованных масс-медиа, начиная со дня введения режима ЧС.
Во-первых, уже практически никто не говорил о причине проблемы, COVID-19, и не анализировал поведение других стран. Почти никто не рассматривал разные варианты стратегии. Из-за "катастрофического положения", если называть вещи своими именами, началась истерика.
А во-вторых, в медийном пространстве начала доминировать черно-белая логика, обычно характерная для кануна переворота и перехода власти в руки военщины. "Хороший" премьер вещал, что "ценностями демократии нельзя поступаться". Те, кто был уверен, что премьер "плохой", требовали отставки правительства. Но сами могли предложить лишь "запретить – закрутить, ужесточить, строже наказывать" (отнюдь не чиновников, которые не могут справиться с этой ситуацией, а простых латвийцев).
Наконец, были произнесены слова "фактически в условиях войны", а кто-то сказал "надо выводить на улицы армию". Правда, не уточнив, что она там будет делать и пора ли уже непривитым нашивать специальные знаки на одежду и ходить только по проезжей части улиц.
Экс-президент Латвии Валдис Затлерс, кажется, именно в день введения ЧС, выразился в том смысле, что "только кнут" может исправить ситуацию. Узнав это, я хотел написать что-то в духе "этим он, безусловно, оскорбил наиболее интеллектуально развитую часть общества", ведь "у этих людей, безусловно, больше двух мотиваций: страха и жадности". Но, выяснив контекст, передумал.
В программе Латвийского телевидения "Утренняя панорама" экс-президент, сам по основной профессии врач, сказал буквально следующее: "Если сравнивать со Швецией, то люди [там] прислушиваются к рекомендациям и следуют им, кнут там не нужен. А у нас люди не прислушиваются к рекомендациям и никто не двинется с места, пока не будет кнута". Его слова верны лишь отчасти.
Предвидеть, а не "реагировать"
Однако общее ощущение ситуации в те дни было именно таким – преддверие путча. Действительно, очень странно: вовсю трубят, что мы "на пороге коллапса всей системы здравоохранения", что "ситуация сравнима с условиями войны", но вот уже третья (если не четвертая) по счету волна эпидемии, а не сделано даже того, что необходимо было сделать в первую очередь.
Ввести бесплатные и доступные для всех, безо всяких исключений, тесты на COVID-19. Знаю все аргументы "против", не буду их даже перечислять. Приведу лишь один аргумент "за". Всегда лучше предупреждать негативное развитие событий, чем купировать его последствия. В здравоохранении (как и в области борьбы с бытовой преступностью) это называется "профилактика".
Если бы основные средства, которые тратятся на борьбу с эпидемией, были бы вовремя направлены на развитие системы сбора анализов и развитие лабораторий, то нынешнего "полукоматозного" состояния системы здравоохранения, скорее всего, не было бы.
Во-первых, больные COVID-19 поступали бы в стационары на ранних стадиях болезни. А значит, удалось бы спасти сотни и сотни жизней. Во-вторых, более полноценно выявлялись бы вирусоносители. Значит, удалось бы более полноценно ограничить распространение вируса.
В итоге, скорее всего, не потребовалось бы вводить ни режим ЧС, ни тем более локдаун. Не потребовалось бы отменять плановые операции в больницах. Экономика республики не терпела бы таких катастрофических убытков. Этот список можно продолжить…
Сколько людей, кто уже практически стопроцентно является вирусоносителем, не идут проходить тест из-за отсутствия денег на него? На эти 35 евро они, может быть, живут целую неделю. А получить бесплатное направление могут далеко не все.
Сколько таких людей, почувствовав симптомы, похожие на сильную простуду, думают "само пройдет", опасаясь штрафа за "немотивированный вызов" скорой помощи? А потом попадают с "ковидом" в реанимацию, но уже в крайне тяжелом состоянии.
То, что сегодня справедливы многие аргументы против такого подхода, означает лишь то, что эта часть работы была сделана очень плохо. Это больше, чем преступление, это – ошибка. Известный афоризм, который тут абсолютно уместен.
Выдавать бесплатно защитные маски всем группам населения. Ежедневно. По одной в одни руки. Можно с отметкой в паспорте: форс-мажорные обстоятельства позволили бы принять такое решение. А не продавать по 50 евроцентов в нищей европейской стране!
Ситуация ведь форс-мажорная, не так ли? А врачи говорят, что уже через несколько часов маска сама становится источником заразы. А многие носят их неделями. Даже одноразовые.
Но вместо этих двух, простых и понятных действий, мы слышим лишь одно: "запретить – закрутить, ужесточить, штрафовать". И вот, 19 октября Кризисный совет решает ввести локдаун. В том, что Кабмин это решение одобрит, в тот момент никто уже не сомневается. И правительство Латвии, действительно, на внеочередном заседании его одобряет.
Причиной введения этого "режима содержания" премьер Кришьянис Кариньш называет то, что процесс вакцинации фактически провалился. Он говорит при этом: "Многим это может показаться непонятным – почему у нас так, а в Дании и Ирландии наоборот [отменяются ограничения]. Причина в том, что процесс вакцинации не получился таким, как мы задумывали".
Возможно, этническому латышу, уроженцу штата Делавер (США), выросшему в американской культуре Кришьянису Кариньшу это и должно казаться "странным и непонятным". Но все вышло так, как только и могло выйти.
Нет Человека – нет демократии
В далеком 1991-м, дав "торжественное обещание" стать "супермаркетом" Запада, взяв курс на уничтожение собственной созидательной экономики, Латвия неизбежно взяла курс и на воспитание "нового человека".
Собственно, "создание нового человека" – это отнюдь не "советская утопия", как нам старались доказать в годы Перестройки. "Нового человека", в своем понимании, выращивает каждая человеческая цивилизация, будь то очередная империя, или просто крупная сельская община. Но и та, и другая делают это, исходя из своих потребностей – и своего видения мира.
Здесь же весь подвох заключался в том, что "нового человека" Латвии надо было выращивать, исходя из чужих интересов. А именно – глобального потребительского капитализма, либерального по форме и тоталитарного по сути. И этот "новый человек" оказался как раз тем самым homo consumens ("человеком потребляющим"), про особенности психологии которого я говорил не раз.
Апологеты потребительского капитализма любят рассуждать о "неизменности человеческой природы". Под человеком они понимают исключительно "человека потребляющего", абсолютно игнорируя, что другие человеческие цивилизации формировали и продолжают формировать человека с иной психологией и системой ценностей.
Но у homo consumens, как пишут "апологеты", есть только две мотивации: страх и жадность. А теперь вдумайтесь: тридцать лет такая система ценностей пропагандировалась как "единственно нормальная норма". Пока Латвия и ее западные страны-кураторы существовали достаточно стабильно, на этой философии усредненного большинства можно было неплохо кормиться.
Но пришел "ковид" – и вдруг выяснилось, что "человек потребляющий" неспособен объективно анализировать ситуацию, исходя из потребностей общества. Тем более объединяться для этого с другими людьми. Он неспособен самостоятельно ограничивать свои желания. Только страх наказания заставляет его делать это.
Он боится и "ковида", и вакцин. Он сделает выбор, исходя только из того, какой страх пересилит. Если homo consumens будет смотреть и слушать про ужасы в больницах, при этом боясь потерять работу, возможность делать шопинг и того, что его не пустят в ресторан, – он в итоге пойдет и привьется. И должно случиться что-то совершенно ужасное, чтобы у такого человека наступило психологическое отрезвление и в нем проснулись другие естественные человеческие мотивации.
К сожалению, вся политика "работы с населением", которую использует власть, рассчитана именно на "человека потребляющего". Поэтому в критической ситуации последних дней и недель в разных формулировках, но единым голосом в публичном пространстве заговорили о "кнуте".
Но тогда при чем здесь "демократия"? Когда премьер Кришьянис Кариньш публично говорит о "защите демократии в Латвии", сразу чувствуется, что он родился в США. Он либо искренне не понимает, либо делает вид, что не понимает, одной простой вещи: в Латвии нет никакой "демократии".
Оставим далеко в стороне болезненные и общеизвестные всем русским Латвии вопросы. Демократии в Латвии нет по одной простой причине. В республике нет, в значимых количествах, главного ее компонента – "человека демократического". Или homo populi – в лучшем смысле этих слов "человека из народа".
Иначе все происходило бы по-другому. Основной навык (привычка, рефлекс) "человека демократического"– это стремление к самоорганизации. А значит, прежде всего, стремление к самостоятельному и адекватному пониманию ситуации.
Вот уже много дней, как в Риге стоят огромные очереди. Почти как при Михаиле Горбачеве в СССР за водкой. Но во времена критической неопределенности и сегодня люди стоят отнюдь не на общее собрание своей муниципальной общины или встречу-диалог с учеными-медиками.
Люди стоят часами в один из недавно открывшихся супермаркетов-дискаунтеров Lidl, чтобы сделать шопинг "по дешевке". Вот поэтому, например, в Швеции или Дании события развиваются совсем иначе, чем в Латвии.
"Честная власть? Нет, наносхемы реальней"
Но дело в том, что власти Латвии такая ситуация вполне устраивает. "Человек потребляющий" – это, прежде всего, "маленький человек". Это объект воздействия (не важно, заботы или эксплуатации), но ни в коем случае не субъект, то есть активный и равноправный участник происходящих процессов. Власти Латвии, как огня, боятся, что стремление к пониманию происходящего и, как результат, навыки самоорганизации в людях проснутся в более-менее значимых масштабах.
Например, последнее время власти сильно озабочены тем, что, во времена эпидемии, "коммуникация с обществом по "ковидной" тематике недостаточна". Но, если более детально проанализировать их позицию, становится понятно: речь идет совсем не о коммуникации в истинном значении этого слова. По основному смыслу коммуникация – это взаимодействие, когда разнородные элементы объединяются в единую систему и становятся одинаково важны для ее существования.
Мы же, как обычно, имеем дело с идеями пропаганды властью своей, "правильной" позиции в противовес чьей-то "неправильной". И принципиально здесь уже абсолютно не важно, будет это происходить в том числе и на русском языке, или так и останется в рамках латышского. Основной принцип будет тот же.
Поверив в "полное и окончательное" воплощение обрисованной схемы, политический истеблишмент забыл, что людям все же свойственно формировать какое-то мнение об окружающем и определять им свои действия.
Так, восприятие в обществе как нынешнего правительства, так и всего этого слоя национально-политической "аристократии" абсолютно негативно. Официальные данные, которые публикуют рейтинговые агентства, его совершенно не отражают. Более реален тот "рейтинг", о котором говорят на кухнях или за столиками кафе ("говорили" – сейчас кафе закрыты в связи с локдауном).
И в то же время это восприятие достаточно цинично: брать от власти все, что можно взять, а то завтра не будет и этого. Для многих, не обязательно нищих, это, например, статус малообеспеченного. А для бизнеса средней руки – это возможность получить доступ к госзаказам.
В приватных беседах предприниматели признают: только так сегодня в Латвии бизнес может сносно существовать. Но при этом ни о каком "уважении к власти" точно так же речи не идет. "Если мы для них "природный ресурс", что-то вроде нефти, то и они для нас тоже", – так можно выразить отношение к власти народа Латвии.
В такой ситуации любая, даже самая честная, инициатива власти воспринимается как ложь и попытка "использовать ситуацию". Народ охотней поверит, что в антиковидных вакцинах действительно найдены некие наносхемы, призванные людей зомбировать, чем в то, что власть искренне решила сделать что-то на благо народа.
Можно долго анализировать, начиная с 1991-го года, как власти Латвии дошли до жизни такой. На самом деле это уже абсолютно не важно. Важно, что в критический период мирового развития ситуация в Латвии такова:
- широкомасштабный кризис, прежде всего инфраструктурного характера. Имеет место во многих областях, из-за эпидемии наиболее ярко проявился в системе здравоохранения;
- государственная власть, которая не способна управлять ситуацией, а может на нее лишь реагировать;
- народ, утративший навыки самоорганизации, поэтому в критический период готов пойти за любым "спасителем отечества";
- та же самая власть, которая не готова говорить с народом на равных;
- тот же самый народ, который не готов верить этой власти.
Вообще-то налицо все классические предпосылки установления в Латвии диктатуры. Возможно, именно поэтому предощущение чего-то подобного меня не отпускало последние две недели.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.