Перефразируя известную сентенцию "вождя мирового пролетариата", можно сказать: нельзя жить в мире и быть свободным от мира.
Между тем, хотя публичные персоны разных стран пока стараются об этом напрямую не говорить, "цивилизованное человечество" вплотную подошло к своему "Рубикону". К необходимости выбора новой парадигмы завтрашнего дня.
Просто потому, что так устроен мир: любая общественно-экономическая формация имеет свой определенный срок жизни. И если проанализировать события последних 12 лет, то невольно, но настойчиво напрашивается мысль, что для глобального общества потребления этот срок уже прошел.
И хотя будущее пока еще амбивалентно, но выбор тут не особенно велик. Либо постепенное сворачивание "общества потребления" – и внедрение в массовое сознание иных, конструктивных и жизнеспособных мотиваций. Либо долгие и натужные попытки его сохранить, которые неизбежно приведут к необходимости неототалитаризма. Приведут объективно, а не в силу пресловутого "заговора" некой "закулисы".
Впрочем, исходя из политики Латвии, которую она проводит последние годы в отношении инакомыслящих, нечто тоталитарное ее вполне бы устроило. Но только не глобальное, сверхвысокотехнологичное и непонятное, а "местечковое", примерно как в "старорежимные" 30-е годы прошлого века. Разочарую (автор Александр Шамров – прим. Baltnews): если и выйдет, то ненадолго.
Кризис, непохожий на другие
Мировой экономический кризис, который начался в 2008 году, ошибочно называть "прошлым" или "предыдущим". Это национальные правительства через какое-то время объявили своим народам, что он "закончился", но закончилась лишь первая острая фаза, вслед за которой вскоре началась следующая, а затем еще одна, и так далее.
И фактически сегодня мы имеем дело все с тем же "кризисом 2008", если не по глубине, то по масштабам и последствиям сопоставимым с Великой депрессией (1929–1939), а по продолжительности уже превосходящим ее.
И хотя ряд существенных аналогий между Великой депрессией и Великой рецессией (как уже окрестили "кризис 2008" на Западе) есть, по сути эти явления значительно отличаются друг от друга. И в то же время – мы знаем, что только Вторая мировая война стала радикальным средством выхода из Великой депрессии. Прежде всего для ее "эпицентра", США.
Но почему Великую рецессию "2008" нельзя считать "пройденным этапом"? Вот что пишет по этому поводу российский ученый Андрей Шумаков:
"Главным камнем преткновения в спорах экономистов все еще остается вопрос о том, являлось ли падение цен на рынке жилья началом рецессии в американской экономике, или же напротив, оно было лишь следствием замедления темпов экономического роста".
Ученый пишет, что "первой проблемой, с которой неизбежно сталкиваются экономисты и историки, рассматривающие события 2007–2009 годов, является определение нижней хронологической рамки указанного явления".
Здесь мы можем наблюдать заметное различие с Великой депрессией 1929 года, "черным понедельником" 1987 года или Азиатским финансовым кризисом 1997 года, точные даты начала которых общеизвестны, а главное, общеприняты в научном сообществе... Именно поэтому в академической и справочной литературе можно встретить упоминания об ипотечном кризисе 2006–2008, 2007–2008, 2007–2009, 2008 и 2008–2009 годов", – указывает Андрей Шумаков.
Здесь отмечен крайне важный момент. Именно он прежде всего должен натолкнуть на мысль, что мы имеем дело с явлением иного порядка. Попросту – системным кризисом как таковым.
В итоге, когда бы ни началась латентная стадия Великой рецессии, в 2008 году темпы роста мировой экономики значительно замедлились, в 2009-м она ушла "в минус" и за десять лет, вплоть до 2018 года, так и не смогла вернуться к показателям 2006–2007 годов.
Для так называемых развитых стран восстановление составило 50–66%. Для развивающихся – около 60%.
Но тут нужно отметить, что, например, темпы ежегодного прироста ВВП "развитых стран" в предкризисном 2007-м году составляли в среднем лишь 31,4% от аналогичных показателей развивающихся. Поэтому эти цифры нельзя сравнивать просто арифметически.
На самом деле темпы восстановления "молодых игроков" на глобальном рынке оказались значительно выше, чем у "матерых волков".
Надо вносить поправку и на структуру экономики: если в "развитых странах" львиная доля ВВП создается в сфере потребления (торговля, оказание услуг и тому подобное) и финансовых операций, – то наиболее передовые развивающиеся страны инвестируют в национальную науку и сектор реальной экономики.
Характерный пример – Индия и ее космическая программа. А Китай, если верить их национальным данным, все годы Великой рецессии вообще сумел сохранить положительную динамику прироста ВВП. То есть здесь Великая рецессия убедительно показала явные преимущества созидательной, инновационной экономики – над спекулятивно-потребительской.
В целом, некоторое оздоровление мировой экономики наметилось в 2010 году, однако уже в 2011-м, прежде всего на еврозону и "развитые страны", накатила вторая волна рецессии. Только в 2009-м году более 200 миллионов человек потеряло работу.
Однако уже в 2010–2013 годах правительства большинства государств объявили, что "кризис благополучно завершился". Но вторая волна рецессии по крайней мере на треть замедлила темпы восстановления национальных экономик. Однако это, как говорится, был "еще не вечер".
Варвары на улицах "нового Рима"
С начала 2015 года Евросоюз накрыло волной крупнейшего со времен Второй мировой войны миграционного кризиса. Собственно, сам термин был впервые произнесен в апреле месяце, а на официальном уровне существование проблемы признали лишь осенью, – но только с января по сентябрь в страны ЕС прибыло, по разным оценкам, от 700 тысяч до миллиона беженцев (в то время как за весь 2014 год их было, по официальным данным, чуть менее 300 тысяч человек).
Это были выходцы из стран Ближнего Востока, Южной Азии, Северной Африки, – а также очагов напряжения в самой Европе: Сербии и Косово.
Формально причинами считаются военные конфликты в Ираке, Ливии, Сирии, Афганистане, столкновения в Пакистане и Йемене, затяжная вражда между сербами и косоварами, контртеррористическая операция против ИГИЛ (запрещена в России – прим. Baltnews).
К слову сказать, практически везде критическая ситуация если и не возникла, то перешла в "горячую" фазу развития событий в результате "миротворческих" усилий США. Трудно поверить, чтобы грамотные американские аналитики не предвидели, что их страна, "сея мир и демократию", вызовет такое развитие событий.
США пытаются всячески замедлить смену мирового порядка >>>
Настораживают два момента. Первый, это практически одномоментный всплеск потока беженцев. Люди, словно орды кочевников в стародавние времена, фанатично устремились в Европу.
Тысячи из них на этом пути погибли, их точное количество подсчитать не представляется возможным (считается, что, начиная с 2000 года, при попытках нелегально переправиться морем в Европу погибло 22 000 человек).
Невольно возникает подозрение, что беженцев целенаправленно вдохновили и указали направление.
И второй момент: более 40% беженцев составляли люди самого активного, можно сказать, "призывного" или репродуктивного возраста.
Чем не вариант "войны нового типа"? Убрать с геополитической "шахматной доски" конкурента, просто "стерев" национально-культурную идентичность народов его стран, то есть Евросоюза.
Конечно, Европа давно превратилась в "плавильный котел". Но прежде это было обусловлено внутренними экономическими и демографическими проблемами европейских стран – теперь же было похоже на внешний удар.
Во всяком случае для ЕС это действительно стало ударом, и не только по экономике. Безусловно: возросла нагрузка на национальные бюджеты, увеличились риски в мелком и среднем частном бизнесе. Но обострились и противоречия между странами. Стало очевидно, что европейская "коллективная ответственность" во многом так и осталась благими пожеланиями.
Восемь стран Шенгенской зоны возобновили контроль на внутренних границах, а Великобритания, есть такое мнение, именно из-за этого "хлопнула дверью". В европейских городах произошла серия терактов, погромов, просто бытового насилия. Кое-где местные, чтобы обуздать мигрантов, начали создавать "добровольные народные дружины". Начала пользоваться все большей популярностью ультраправая идеология.
Вот, что писал в статье-передовице Libération (1 января 2016 года) под названием "Кризис за кризисом, Европа летит в пропасть", известный французский журналист, корреспондент издания в Брюсселе Жан Кватреме:
"Пройдет ли Евросоюз 2016 год? Никогда с начала общинного строительства, в 50-е годы, она [община] не испытывала такой череды потрясений. "Я впервые вижу серьезную опасность распада ЕС", – торжественно предупредил на этой неделе немецкий комиссар по цифровым технологиям Гюнтер Эттингер. Жан-Клод Юнкер, президент Европейской исполнительной власти, сказал, что он "без иллюзий" в отношении начинающегося года и в шутку назвал себя еще "слишком молодым" чтобы сказать, был ли 2015 год самым трудным за всю историю Союза."
И далее, что касается в том числе и Латвии:
" Кризис беженцев, который далеко не закончился, выявил зияющие разрывы между Востоком и Западом [Евросоюза], показав, насколько неаккуратно было расширение. В то время как для некоторых стран Западной Европы, в первую очередь Германии, убежище и уважение меньшинств являются ценностями, унаследованными от мучительной и жестокой истории, для бывших народных демократий это не так: они по-прежнему живут как жертвы истории, у которых есть права и нет обязательств".
Если они любят европейские деньги и права, предлагаемые ЕС, подчеркивает автор, то солидарность является для них односторонней: они отказываются помогать странам, которые были перегружены жестоким наплывом беженцев.
Автор статьи указывает, что после 1929 года многие страны считали "фашизм лучшим ответом на вызовы времени":
"Восемьдесят лет спустя народы так же искушаются крайними решениями, которые теперь называются "популизмом": авторитарные правые правят в Польше и Венгрии, участвуют в правительстве в Бельгии, Дании и Финляндии, расширяются в Швеции, Франции, Нидерландах, Италии... Сегодня торжествует лепенистская культура: "я предпочитаю свою семью друзьям, друзей – соседям, соседей – соотечественникам, соотечественников – европейцам". Как долго Союз, проект, рожденный на развалинах послевоенного времени, сможет выдержать ксенофобскую и параноидальную волну, вновь захлестнувшую наши старые, измученные общества?"
"Лепенистская культура" – это термин, производный от фамилии французских политиков: Жана-Мари Ле Пен и Марин Ле Пен, отца и дочери, в разное время лидеров ультраправой консервативной националистической партии "Национальный фронт" (с 2018 года "Национальное объединение").
Если проанализировать результаты выборов разного уровня за последние 20 лет, становится очевидным, что рейтинг партии медленно, но уверенно растет: она уже конкурирует почти на равных с центристами, оставляя далеко позади классических левых.
А может быть, планировалось нечто иное?
Наконец, совсем уж смелая гипотеза. Представим, что "проект" под названием "миграционный кризис" развивался несколько иначе.
Основная масса беженцев направилась из Турции не через Средиземное море, непосредственно в развитые европейские страны, – а через Черное море, украинский Крым – потом слабую, дестабилизированную Украину и дальше, через Белоруссию, в страны Балтии.
И лишь потом, по возможности, – в государства старой Европы. Думаю, что в этой ситуации Евросоюз более безапелляционно сумел бы "уговорить" ту же Латвию солидарно разделить с ним ответственность за эти события. Например – введя мораторий на свободу перемещения и восстановив контроль на внутренних границах ЕС.
Еще вчера такое развитие событий казалось, "из области фантастики", но в начале июля в Литве, в связи с новым витком "миграционного кризиса", был объявлен режим ЧС. На литовско-белорусской границе за истекшее полугодие задержаны более 1700 человек, выходцев из стран Азии и Африки.
Это в 20 раз больше, чем за весь предыдущий год. И, начиная с весны, этот поток лишь нарастает. По словам литовского министра обороны Арвидаса Анушаускаса, мигранты рассказывают, что их инструктируют "люди в камуфляже", как себя вести "на той стороне" и что говорить.
Разумеется, белорусская прозападная оппозиция обвиняет во всем режим "батьки" Александра Лукашенко. Но, может быть, это, пусть и в несколько "скукоженном" формате, реализация изначального плана по дестабилизации ситуации в регионе и, более того, гарантированному созданию у западных границ России "санитарного кордона" из чуждых национально-культурных элементов?
И только присоединение Крыма к России в марте 2014 года помешало этой стратегии быть реализованной в 2015-м в полном объеме?
Конечно же, это присоединение стало результатом добровольного выбора населения полуострова. Крым, преимущественно русскоязычный регион, испытал все "прелести" диктата государственного языка, что и мы, русские Латвии. Только там это называлось "державной мовой" – а у нас называется "валстс валодой", вот и вся разница.
В 2018–2019 годах казалось, что "миграционный кризис" сходит на "нет", однако уже в феврале 2020-го ситуация резко обострилась. То есть фактически "миграционный кризис" был экспонирован на Великую рецессию и продолжался вплоть до начала последующих событий. Более того: сегодня уже заговорили о "миграционном кризисе 2021 года".
Главная опасность "миграционного кризиса" отнюдь не в экономических потерях. Хотя, конечно, если в предыдущие десятилетия Европа принимала, исходя из своих экономических потребностей, мигрантов-гастарбайтеров, нацеленных на учебу и работу, то нынешних беженцев, в массе своей, более устраивает жизнь на пособие.
Но главная опасность для Европы – в потере своей национально-культурной идентичности. Азиаты и африканцы более витальны, энергичны, плодовиты. Они просто подавляют своей энергией стареющий европейский социум.
Поэтому неудивительно, что Литва объявила режим ЧС.
Если бы этот поток приняла на себя Латвия, особенно если бы реализовался гипотетический сценарий 2015 года с Крымом, то, с учетом, что de facto население республики лишь немногим больше полутора миллионов, это стало бы для нее национальной катастрофой.
Особенно с учетом того, что, в лучшем случае, беженцы владеют "бейсик инглиш", а в худшем – лишь языком страны своего происхождения. Поэтому латвийские "национально озабоченные" получили бы прекрасную возможность убедиться, как это прекрасно, когда с латышским языком соседствует преимущественно русский.
Но и "миграционный кризис" – это "еще не вечер". Впереди нас всех поджидал Covid-19 и вызванный им очередной виток экономической рецессии, – который, кстати, многие эксперты предрекали еще до появления вируса.
Но главное: весной 2020-го "цивилизованный мир" стоял на пороге уже самой настоящей, "горячей" войны. Поэтому, если бы коронавируса не было, его бы действительно стоило выдумать.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен